Георгий Савицкий - Танк «Иосиф Сталин». Иду на прорыв! Страница 31

На замаскированном НП [20] собрались не только прославленные боевые генералы, но и те, кто будет непосредственно штурмовать все эти укрепления. Кроме командира ОГвТПП, гвардии полковника Рыкова и гвардии капитана Стеценко, других танкистов, здесь были командиры саперов, самоходчики, артиллеристы, представители от 16-й воздушной армии, командиры пехотных штурмовых групп.

Предварительно все действия отыграны на оперативных картах и на рельефных ящиках с песком и разыграны всевозможные варианты прорыва обороны противника.

Все вопросы тактического взаимодействия утрясены: направления ударов, рубежи атаки, радиочастоты для связи. Тыловики подвезли боеприпасы.

Бойцы тяжелотанкового полка прорыва брали на борт ИС-2 по два боекомплекта. Запас бронебойно-трассирующих, осколочно-фугасных снарядов и метательных зарядов к ним составлял 28 штук, и танкисты впихивали по два стандартных боекомплекта внутрь своих боевых машин. Все знали: как начнется «веселье» – каждый снаряд и каждый патрон будет на счету.

Танкисты во время подготовки основное внимание уделяли изучению обороны противника – главным образом его противотанковой системы. Участвуя в разведке с общевойсковыми подразделениями и саперами, танкисты точно установили расположение минных полей противника, подступы к ним, заболоченные места, районы исходных и выжидательных позиций. Проделанные проходы в минных полях своих войск и войск противника незадолго до наступления были четко обозначены. Командиры танковых рот и батальонов с экипажами лично провели рекогносцировку каждого направления и на месте поставили им задачи.

– Тяжело будет прорваться… – Степан Никифорович повел биноклем.

– Да, уж это точно, – ответил командир отдельной инженерно-штурмовой бригады. – Впереди этих проволочных заграждений и перед траншеями – сплошные противотанковые и противопехотные минные поля. Мои танки-тральщики будут форсировать минные поля после артподготовки и авианалета штурмовиков и бомбардировщиков.

– Координаты целей для нас уже определены, – кивнул офицер в фуражке с голубым околышем и «курицами» на петлицах. – Белые опознавательные полосы на крышах башен танков и самоходок нанесли? А то не дай бог…

– Типун тебе на язык, «летун»! – отозвался гвардии полковник Рыков. – Знаки быстрого опознавания на бронетехнику уже нанесены.

– Нами засечены основные позиции бронетанковой техники противника, – доложил начальник разведки. – Немцы буквально нашпиговали город противотанковыми самоходками. Вкупе с противотанковыми орудиями это позволит «фрицам» быстро маневрировать огнем.

– Учтем, – ответил хмурый подполковник-«самоходчик».

Раннее утро 3 июля 1944 года озарилось раскатами рукотворного грома и сполохами пламени. Артподготовка сметала огневые точки противника, перепахивала вражеские окопы, превращала в щебень укрепленные дома. А с неба лился густой рев сотен моторов пикирующих бомбардировщиков и бронированных штурмовиков 16-й воздушной армии, скоро в этот рев вплелось завывание реактивных снарядов, вылетающих из-под широких плоскостей Ил-2М3 бомб, частый треск авиапушек и пулеметов.

А на земле творился ад: сияющие огненные дуги реактивных снарядов «катюш» рушились на вражеские позиции. Снова во весь свой могучий голос грохотали «Карельские скульпторы» – сверхмощные 203-миллиметровые гаубицы образца 1931 года «Б-4» из резерва Главного Командования.

Увесистые снаряды весом в добрый центнер превращали долговременные огневые точки в причудливую мешанину кусков бетона и искореженной, перекрученной металлической арматуры. Эти гаубицы своими залпами, действительно, меняли рельеф местности, превращая ее в лунный ландшафт!

От чудовищных взрывов стокилограммовых фугасных снарядов Ф-625Д вздымались гигантские фонтаны огня, дыма и сотни килограммов земли, оставляя чудовищные воронки размером с небольшое озеро. Одного такого попадания хватало, чтобы превратить в щебенку трехэтажный дом, да еще и обрушить пару соседних!

Бетонобойные снаряды Г-625Т массой до 146 килограммов, разогнанные почти двадцатью килограммами пороха, крушили купола долговременных огневых точек гитлеровцев, бронированные бункеры и танкобашенные ДОТы. И при этом сверхплотные ударные волны спрессовывали не только воздух огневым валом, они шли даже через грунт, порождая сейсмические удары, как при локальном землетрясении!

К чему толстые броневые стенки, если внутри человеческие тела превращаются в мешанину мяса и костей, плавающих в собственной крови?..

Еще не утихли последние взрывы, как сквозь пелену дыма и пыли взметнулась красная ракета – сигнал к атаке.

– Заводи! Вперед! Вперед!!!

Взревели сотни могучих дизелей, скрежетнули, натягиваясь, гусеничные ленты. Дернувшись, срывались с места стальные советские гиганты.

Тяжелые танки прорыва и самоходки шли за танками-тральщиками отдельной саперно-штурмовой бригады. Любое шевеление в раздолбанных подчистую немецких окопах вызывало немедленный шквал огня в указанном направлении. Наступление было столь стремительным, что зачастую танкисты не успевали подавить все огневые точки и передавали координаты артиллеристам и летчикам. За тяжелыми танками прорыва шли и обычные Т-34—76 и Т-34—85, и легкие самоходки Су-76, закрепляя прорыв.

Самолеты 16-й воздушной армии, сопровождая наши танки, подвергли сильной бомбардировке южную окраину Минска, где, по сведениям разведки, немцы готовились оказать сопротивление. Прицельно, по заранее определенным ориентирам, били гаубицы.

Подойдя к противотанковому рву, между первой траншеей гитлеровцев и проволочными заграждениями, прикрывающими глубину обороны, танки застопорили ход. Пехотинцы из танкового десанта сбрасывали в ров фашины, бревна и специальные треугольники из дерева. Для преодоления препятствий каждый танк имел на себе достаточный запас всего вышеперечисленного. Причем, проявив солдатскую смекалку, танкисты обильно полили водой все эти «лесоматериалы», чтобы те не загорелись от огня противника и не погубили тяжелые бронированные машины.

Гвардии капитан Стеценко использовал вынужденную остановку, чтобы оглядеть поле боя сквозь перископическую панораму «Mk-IV».

Дальше, за линиями траншей, в двух километрах начинались пригороды Минска. Там дома, а то и целые кварталы были изувечены мощным артиллерийским огнем и бомбами. Степан Никифорович наметил ориентиры для движения и для быстрого открытия огня. Каким бы ни был мощным огневой налет, опытный танкист знал, что у гитлеровцев еще достаточно сил, чтобы огрызаться со всей яростью обреченных.

Медленно переваливаясь, стальные гиганты прошли по заваленному бревнами и фашинами из хвороста противотанковому рву. И дальше, ломая рогатки и разрывая стальными гусеницами колючую проволоку, к немецким окопам.

Гитлеровцы огрызались яростно: просто удивительно, сколько же еще осталось на оборонительных рубежах недобитков!

По сторонам советских танков взметнулись фонтаны разрывов, все заволокло дымом.

– Командир, бьют с левого фланга! Батарея «семьдесятпяток». – Глазастый казах засек вспышки выстрелов через пелену дыма.

По броне «Иосифа Сталина» несколько раз увесисто ударило – в борт. Но отличительной особенностью тяжелых танков у нас и у немцев было круговое противоснарядное бронирование. Борта ИС-1 и ИС-2 защищались мощнейшей броней толщиной в 90 миллиметров – толще, чем лобовая у «Пантеры». К тому же 90-миллиметровые бронелисты были сварены под наклоном в 20 градусов к нормали, а это еще больше увеличивало снарядостойкость.

– По гитлеровской батарее осколочными – огонь! Бей фашистскую сволочь!

Немецкую противотанковую батарею «угостили» от души разнокалиберной сталью. Длинные стволы 75-миллиметровых скрылись в дымно-огненной пелене мощных взрывов.

Да только и немцы не унимались. Замер могучий «Клим Ворошилов-1», его массивная угловатая башня оказалась расколотой прямым попаданием бронебойно-подкалиберного снаряда «Pzgr.40/42», который и был создан, чтобы пробивать такую толстую броню. А из моторно-трансмиссионного отделения на корме повалил густой черный дым, сквозь жалюзи вентиляции выбило жадные языки яростного пламени. Вопли заживо сгорающих в тесноте и мраке боевого отделения КВ-1 еще некоторое время отдавались в наушниках танкошлема Степана Никифоровича Стеценко…

По советским танкам и пехоте били шестиствольные «Скрипачи» – так прозвали наши солдаты шестиствольные реактивные минометы вермахта «Nebelwerfer-42». При стрельбе они издавали характерный воющий звук, за что и получили такое название у красноармейцев. Черными фонтанами вздымались к небу взрывы немецких гаубиц.

Несколько «тридцатьчетверок» полыхнуло от прямых попаданий, а еще один КВ-85 остановился, «расстелив гусеницу». Фугасный 105-миллиметровый снаряд немецкой гаубицы разорвался совсем близко. Ну, ничего, танкисты успели выбраться через аварийный днищевой люк и укрылись в ближайшей воронке, которых было здесь, к сожалению, в избытке. А несколькими секундами позже подбитый «Клим Ворошилов» окончательно превратили в оплавленные броневые руины залпы немецкой противотанковой артиллерии, гаубиц, да и вообще всего, что у них стреляло…