Александр Авраменко - Ни шагу назад! Страница 38

Один из них, средних лет толстячок в толстовке, переглядывается с остальными. Те кивают головами.

— Мы тут это, товарищ майор, с тракторного. До вчерашнего дня «тридцать четвёрки» делали. А как немец полез всей дурью — винтовки в руки, и айда. Словом, завод работает. Танков много починили. С Абганерово нам навезли. И вашего красавца, думаем, что сможем к жизни вернуть. У него же мотор с «тридцать четвёркой» одинаковый. А вообще, как Ленинград в блокаду взяли — хотели «КВ» у нас делать. Так что — разберёмся. За день сердце вашему танку поменяем…

Через два часа появляются два тягача на базе «Т-34», только без башен. Натужно рыча, они выволакивают нашу громадину из развалин цеха, мы устраиваемся сверху, на броне, только Ваня за рычагами, и кавалькада движется на ремонт. Я прекрасно понимаю рабочих: «КВ» внушает уважение не только нашим, но и немцам. И ещё какое. Тем более, что это не жестянка «БТ» или, тем более, «Т-26»… С лязгом гусениц мы идём на завод. Прямо через охваченные сплошным пожаром городские кварталы. Летят искры, парят раскалённые листы жести с крыш, огненными ручьями льёт расплавленный битум. Воздух накалён до последней стадии, почти без кислорода, он выжигает внутренности с каждым вздохом. Тяжело, почти невозможно дышать. Из кюветов и встретившегося по дороге оврага на нас смотрят из темноты сотни блестящих глаз. Это и местные жители, оставшиеся без крова, и беженцы из окрестных поселений. Мне больно…

Кованые ворота с литерами СТЗ. Возле створок, с обеих сторон, укрытия из мешков с песком с торчащими из амбразур тупыми мордами «Максимов». Рядом — рабочие с повязками на рукаве и винтовками за спиной.

— Стой! Кто идёт?

Водитель переднего тягача высовывается и кричит, надсаживая горло:

— Тайга, Петрович!

— Точно! Проезжай.

Ворота распахиваются, и нас затаскивают внутрь заводской территории. Там танк попадает в умелые руки ремонтников. Чёрные от мазута и масла, на лицах в темноте видны только глаза. С удивлением понимаю, что большинство из механиков женщины и пацаны ФЗОшники.[29] «КВ» подцепляют кран-балкой и он плывёт над длинной колонной техники, освещаемый огнями электросварки и вспышками автогена. Мы идём следом. Наконец машину опускают, и словно муравьи на сахар на танк набрасываются рабочие. Э-э-э, орлы! Вы что?! Куда ты тащишь делитель?! Так не пойдёт!..

— Кто старший?!

Девичий голосок отзывается чуть в стороне.

— Ну, я. В чём дело, танкист?

— Это мой танк. И можно было бы спросить, какие проблемы, и что нужно сделать.

— А то мы не знаем. Движок у тебя сдох. Это нам ещё по телефону сказали. Да тут кроме этого ещё полно работы. Так что, товарищ танкист, двигай вон в тот угол. Там титан стоит с кипятком. Хоть чаю пока попьёте. А нам желательно не мешать. Можете и поспать. В загородке и лежаки есть…

Делать нечего. Идём в указанное место дислокации. Действительно, пышущий жаром огромный агрегат с кипятком. Завариваем чай в одном из котелков, в остальных разводим концентраты. С аппетитом едим, затем устраиваемся на отдых, предварительно отгородив Татьяне плащ-палаткой уголок. Девушка, всё ж таки…

Глава 28

Владимир медленно шёл по узкой, мощёной булыжником улочке, ведущей к гостинице, в которой он ожидал сигнала к действию. Неожиданно для него самого столица Швейцарии ему понравилась. Холодноватая, мрачная, населённая людьми-гномами. Не из-за роста, а из-за трудолюбия. Нигде не видно праздно шатающихся личностей, нет пьяных на улицах, не слышно шума. Тихий спокойных город. Много маленьких кафе на углах улиц. И хотя стояла глубокая осень, почти начало зимы, было очень тепло. С неба падал не снег, а дождь. И вообще, это был мирный город.

В гостинице, где остановился Столяров жили самые разные люди, там были и поляки, и шведы, и англичане, и немцы. Аккуратного вида хозяйка, настоящая бюргерша, содержала своё хозяйство в безукоризненном порядке. Владимир был удостоен благосклонного внимания дородной дамы и приглашения попить кофе в сияющей хирургической чистотой кухне, где готовилась пища для всех живущих в пансионате. И несмотря на языковой барьер и разницу в возрасте они стали добрыми друзьями. Вот и сейчас завидев гостеприимно сияющие огни у входа, Столяров ускорил шаг. Внезапно стало темно, затем раздался звук разбиваемого стекла и громкие выкрики на незнакомом ему лязгающем гортанном языке. Затем послышался крик хозяйки…

— Полиция! Полиция!

Это слово Володя знал, и бросился бегом на голос, в пансионате явно происходило что-то нехорошее… Он успел вовремя — с десяток молодчиков с жёлтыми повязками на рукавах громили гостиницу. В стёкла летели булыжники, фрау Хильду избивали палками. Женщина уже не кричала, а лежала на усыпанном осколками стекла полу и пыталась прикрыть голову руками. «Вот же суки!» — мелькнула мысль в голове, а тело уже действовало само, на рефлексах…

Хрустнула ломаемая в локте рука, толстая суковатая палка не успела коснуться пола, как была перехвачена и со свистом врезалась в прыщавую рожу одного из нападавших. Тот взвизгнул и рухнул навзничь. Бандиты явно растерялись от неожиданного нападения, что дало возможность Столярову вывести из строя ещё двоих из нападавших, четвёртый, получив ускорение от ботинка, врезавшегося ему в промежность, подпрыгнул и врезался в стойку портье. Но это был последний успешный удар лётчика. Банда оправилась от шока, и Столяров с трудом увернулся от ножа, появившегося в руке одного из преступников. В этот момент сзади послышался боевой клич, и по лестнице, ведущей к номерам, буквально слетел рослый светловолосый мужчина, одетый в одну пижаму. Молниеносным движением незнакомец скрутил кисть с оружием. Хруст, и нож валится на доски паркета. Лёгкий уход с линии нападения, ребро ладони сносит ударом в горло ещё одного. Нога врезается в печень третьего. Воспрянув духом Владимир втыкает палку прямо в рот ещё одному бандиту, разрывая тому щеку. Последний лихорадочно шарит в кармане, но метко пущенный горшок с цветами откуда то сверху заставляет его стечь на пол… Оба мужчины синхронно наклонились к лежащей без сознания хозяйке и подняв её под руки усадили в чудом уцелевшее кресло. Незнакомец уверенным движением проверил жилку на виске:

— Жива, слава Богу! Марта! Попытайся дозвониться до больницы, пусть пришлют врача.

— Хорошо, милый!

— И где же эта чёртова полиция?! Бардак!

Владимир с трудом сдержал изумление — он прекрасно понимал пришедшего ему на помощь, поскольку тот говорил по-норвежски. Между тем незнакомец только сейчас обратил внимание на Столярова и что-то пробурчал по-немецки. Володя отрицательно помотал головой.

— Пожалуйста, говорите по-норвежски. Я не понимаю немецкого.

— Норвежец?! Откуда?

— Из Лиллехаммиера.

— Чёрт! Приятно встретить земляка на чужбине. Давно здесь?

— Да нет, неделю.

— А я приехал час назад. Мы молодожёны. Медовый месяц празднуем. А это моя супруга, Марта.

По лестнице спустилась симпатичная блондинка в халате, поверх которого было накинуто пальто.

— Милый, я всё сделала. Сейчас здесь будет полиция. Они же обещали привезти врача для фрау Хильды. Сволочи!

Это уже было по адресу нападавших.

— Мы у себя в Германии отучили их заниматься такими вещами, а здесь они совсем распоясались… Дорогой, а ты не познакомишь нас?

— Э…

— Свен Расмунсен, фрау.

Владимир точно знал, что у немцев замужняя женщина обозначается фрау, а незамужняя фройляйн.

— Оттар, так этот господин твой земляк?

— Получается, так, милая…

Начинавшуюся беседу прервал визг тормозов, возле здания пансионата затормозило два легковых автомобиля, и в холл ввалились полицейские в высоких киверах и с дубинками в руках. Лежащих без сознания молодчиков бесцеремонно сковывали наручниками за спиной, затем волокли прямо по стеклу и земле наружу, где закидывали в чёрный фургон. Один из приехавших, в штатском, тщательно проверил документы у всех троих, а затем долго выяснял что-то у молодожёнов. Владимир молча стоял рядом. Потом принялись за него, переводчиком служил Отар. Столяров рассказал всё происходившее, и под конец расписался в каких то бумагах. Хозяйку увезли на прибывшей из больницы машине, и, наконец, Владимир смог распрощаться с молодоженами и уйти спать…

Какого же было его изумление утром, обнаружившим хлопотавшую по пансионату фрау Хильду. Женщина была с забинтованной головой, опиралась на палку, её кисть была плотно забинтована. Но, тем не менее, глаза горели знакомой энергией, четверо рабочих в тирольских шляпах вставляли новые стёкла, приводили в порядок паркет, исцарапанный осколками стекла, меняли доски в стойке. Столяров приветливо поздоровался, восхищённый её силой духа, а хозяйка, завидев Владимира, рассыпалась в благодарностях.