Баурджан Момыш-улы - За нами Москва. Записки офицера. Страница 38

— Не знаю, товарищ генерал.

— Коль вы меня сопровождаете, должны знать, зачем мы с вами едем... Вот одна из моих просьб. К нам прибывает более полусотни женщин и девушек — врачей, фельдшеров и медсестер-добровольцев, и я хочу просить одеть этих патриоток по-военному и в то же время по-женски прилично. Дивизионный интендант полковник Дидишвили говорит: «Ну, что же, товарищ генерал, оденем их, как бойцов, на общих основаниях». А на «общих основаниях» он выдаст этим девушкам и женщинам мужские рубашки, кальсоны, гимнастерки, брюки и солдатские сапоги. Говорит, так положено по табелю... Нет, Дидишвили не прав. С прекрасным полом надо считаться. Как они выйдут на улицу? А? Человек должен в одежде испытывать удобство. Белье обязательно должно быть женское. Не брюки, а юбки, не портянки, а чулки. Конечно, гимнастерку, шинель и ремень пусть носят на общих основаниях.

— А как же быть с косами, товарищ генерал?

— Вы уместно напомнили об этом. Интересно, как все-таки быть с косами... — Панфилов почесал затылок. Не будем об этом думать. Пусть женщины сами решают и носят себе на здоровье любую прическу, какая удобна в полевых условиях.

Через час очень довольный и веселый генерал вышел из кабинета первого секретаря ЦК. Когда мы шли по длинному коридору Дома правительства, он снова взял меня под руку и тихо сообщил:

— Все вопросы мы с ним разрешили, все наши просьбы уважили.

Легкими, быстрыми шагами генерал прошел к выходу, молодцевато козырнув на приветствие постового милиционера.

И. В. Панфилов не любил созывать совещания. Он советовался и давал указания, если можно так выразиться, в рабочем порядке, на местах. По его требованию аппарат штаба и политотдела свой контроль и управление также осуществляли на местах. Панфилов категорически запрещал наскоки одного проверяющего на другого. «Ваша задача помочь командиру... Помогайте на местах со знанием дела, если не можете помочь — лучше не мешайте», — говорил он офицерам штаба.

Мне вспоминается, как, посещая наш полк, Панфилов не упускал случая поделиться с нами, молодыми командирами, своим большим армейским опытом и знаниями.

— Учебные походы требуют не меньше выдержки, выносливости и мужества, чем в бою, — говорил генерал. Или: — Люди только что сменили гражданскую одежду на армейскую, она им пока непривычна. Перво-наперво начинайте с правильной обмотки портянок и пригонки обмундирования и снаряжения. Ничто не должно бойцу мешать в походе. Тренируйте бойцов с полной выкладкой.

Исходя из этих установок, наши роты и батальоны совершали частые марши, постепенно втягивая бойцов в самые сложные условия военных походов.

Наш командир полка майор Елин, я и некоторые другие командиры подразделений в то время не состояли в рядах партии. Как-то к нам прибыл Панфилов. В сопровождении командира и комиссара полка он обошел расположение части, задержался в штабе нашего батальона, внимательно рассматривая расписание занятий и делая некоторые замечания и поправки. Комиссар полка, увидев, что генерал увлекся уточнением деталей планирования учебы, спросил у него разрешения идти.

— А что, вас разве не интересует этот вопрос, которым мы занимаемся? — спросил генерал, нахмурив брови.

— У меня есть дела, товарищ генерал...

— А это, по-вашему, не дело? Вы с командиром полка должны были рассмотреть и утвердить эти планы. У нас очень сжатые сроки. Полк должен заниматься по единому плану, а у вас, как я вижу, разнобой получается. То, что я сейчас делаю, давным-давно должны были сделать вы.

— У нас намечено к шести часам партийное собрание, — перебил генерала смущенный комиссар полка.

— Какая повестка дня?

— «Задачи коммунистов в боевой и политической подготовке».

— Когда учеба еще четко не спланирована, какая может быть речь о задачах? Кто докладчик?

— Инструктор полка.

— А почему не командир полка, не комиссар полка?

— Ведь вы же знаете, товарищ генерал, что командир...

— Беспартийный, — прервал генерал. — Об этом все знают. А вам готовиться, видимо, было некогда.

— Да, товарищ генерал, я был занят.

— Вот что, батенька: сначала вы сами толком разберитесь, спланируйте, потом доложите мне, а после моего утверждения спустите план до подразделений. Исходя из реальных возможностей, четко сформулируйте задачи. Пусть командир, будь он партийным или беспартийным товарищем, сам сделает доклад и поставит конкретные задачи, — и, упершись неотточенным концом карандаша в стол, добавил, обращаясь к Елину: — Вам, Григорий Ефимович, партия, советское правительство доверило полк, нет ничего зазорного беспартийному большевику — командиру — сделать доклад на открытом партийном собрании. Да, да, — уже обращаясь к комиссару, подчеркнул генерал, — надо проводить с такими повестками дня открытые, а не закрытые партийные собрания.

— Мы хотели провести после комсомольское собрание...

— Зачем собирать по одному и тому же вопросу отдельно коммунистов, комсомольцев, а потом всех вместе на красноармейское собрание? Задача ведь для всех одна и та же. То, что коммунисты и комсомольцы должны быть впереди, служить примером — это тоже ясно... Отмените сегодняшнее собрание, как неподготовленное. Я скажу комиссару дивизии, чтоб он дал вам за это нагоняй.

— За один и тот же проступок дважды не наказывают, товарищ генерал, — горько улыбнувшись, сказал комиссар.

— Значит, договорились? — рассмеялся Панфилов.

— Так точно, товарищ генерал.

— Обещаю вам все это скрыть от комиссара дивизии, — генерал хитро улыбнулся и, тепло попрощавшись, уехал.

Одна из ступеней подножия Талгарского ущелья составляет ровное, как скатерть, плато площадью в три- четыре гектара. Подъем к этому плато очень крут. На рассвете, оставив походные кухни и повозки на берегу речки Талгарки, я повел батальон на штурм. Научившись лазать по горам еще с детства, я пошел зигзагами, приказав командирам рот вести людей не гуськом по одному, а в строю по четыре. Высокие травы переплелись с мелким кустарником и цеплялись за ноги, идти было очень трудно. Особенно трудно было идти головным. Мы рвали густые заросли, мяли их ногами, продвигаясь медленно наискось гребня. Таким образом к плато была протоптана извилистая дорога с постепенными облегчающими подъемами. Впоследствии эту тропу называли «ирек жол» — извилистая дорога.

Плато было безукоризненно ровным, через триста метров оно утыкалось в горы. Зарослей кустарника здесь не было, под ветром колыхался густой, по пояс, ковыль.

Выстроив батальон повзводно, я сказал:

— Нас — семьсот пар ног. Мы проложили дорогу к этому плато. Мы протопали всего лишь два десятка метров. Видите? Мы должны протоптать триста метров. Это плато будет стрельбищем нашего батальона... Батальон, равняйсь! Смирно! Прямо перед собой до самых гор шагом марш!

Так я провел батальон туда и обратно три раза. Устали люди, устал и я сам. Было девять часов утра.

— Командирам рот вести людей на завтрак! — распорядился я и сам пошел вниз, к берегу Талгарки.

Позавтракав, я первым поднялся на плато. И что же я увидел? За какой-нибудь час живительная сила природы опять взяла свое: как ворсинки хорошо обработанного меха, ковыль поднялся, выпрямился... Ужас!

Роты возвращались. Снова выстроив батальон, пришлось туда и обратно промаршировать десять раз. А отдельные цепкие и живучие стебли мы вырывали с корнем руками.

Разметили ротные участки стрельбища, определили тренировочные поля, исходные и огневые рубежи. Расставили мишени на различных дистанциях для упражнений в стрельбе из винтовок, ручных и станковых пулеметов.

— Товарищ комбат, — окликнул меня лейтенант Рахимов, — генерал едет.

Разрядив винтовку, которую пристреливал, я быстро встал. Генерал ехал на моем коне, с моим коноводом Николаем Синченко. Я пошел навстречу. Генерал сошел с коня и, отдав поводья Синченко, поздоровался со мною за руку.

— Еду, слышу — стрельба. В долине кухни дымят, повозки стоят, а выстрелы где-то наверху. Смотрю — широкая тропа к вершинам зигзагом поднимается. Ну вот, на вашем коне прибыл посмотреть, чем вы тут занимаетесь.

Я доложил, что батальон прибыл сюда на рассвете, проложил тропу, протоптал стрельбище, позавтракал, теперь до самого вечера пробудет здесь, на учении.

— Вы раньше служили в горных частях?

— Служил, товарищ генерал.

— Как говорится, рыбак рыбака видит издалека, вот вам и ваш опыт пригодился, иные бы не догадались подняться на такую высоту, — одобрительно сказал генерал. — А почему не на полковом стрельбище?

— На полковом стрельбище наш черед через три дня на четвертый. Не успеваем отрабатывать огневые задачи. Время уходит только на пристрелку оружия. Много людей приходится выделять на оцепление. Здесь мы изолированы от всего.