Антон Кротков - Воздушный штрафбат Страница 41

И все-таки положение в том поединке было практически безнадежным для Нефедова. На второй минуте боя он остался один против шести врагов. Причем, в отличие от пилотов армии Франко, кадровые немецкие летчики обладали великолепной подготовкой. Каждый из них имел не менее 500 часов налета и в совершенстве владел самолетом.[105] К тому же им попалась легкая мишень, и было бы крайне непрофессионально и даже оскорбительно позволить ей выскользнуть.

В крыле самолета Бориса появилась огромная дыра, через которую можно было наблюдать проносящиеся внизу холмы и рощи. Но страха не было. Только горечь за погибших друзей и лютая ненависть к их убийцам. Борис почувствовал на подбородке кровь. Нет, это была не рана. Просто в приступе гнева, оттого что у тебя на глазах так запросто прикончили твоих ребят, Борис прокусил губу.

Сам умереть он не боялся. К перспективе быть сбитым на войне привыкаешь быстро. У них в эскадрилье даже было принято прощаться перед вылетом. Считали, что если вернемся, то отлично, тогда вечером выпьем и потанцуем. Если же нет, значит, такая судьба…

Впрочем, и отдавать свою жизнь просто так Нефедов не собирался.

«Мать твою в душу! Что делать? — лихорадочно соображал Борис. — Убежать нельзя — догонят и сожрут. Вот так фокстрот!»

Принимать бой на виражах на стареньком «Спаде» — означало полностью уступать инициативу немцам и просто ждать: кому из неприятельских охотников первому удастся прошить пулеметной очередью кабину или мотор его самолета. Путь же на спасительную вертикаль Борису был наглухо закрыт дежурившей на высоте парой «хейнкелей». Это была профессионально организованная западня для угодившей в нее «куропатки».

Оттягивая неизбежный финал, Борис начал крутиться с неприятельской шестеркой. Используя преимущество в скорости и маневренности, немцы по очереди заходили республиканскому «Спаду» в хвост и методично расстреливали его. Вокруг самолета Нефедова то и дело мелькали дымные «веревки» трассирующих пуль…

Вот за его спиной появляется похожий на большого комара самолет. Борис уже успел познакомиться с огромными и свирепыми испанскими комарами, которые атаковали людей со всех сторон. Чтобы спастись от полчищ кровожадных насекомых, русским добровольцам приходилось даже в тридцатиградусную жару надевать куртки, пиджаки и шляпы. Немецкие самолеты своими силуэтами и свирепой тактикой напоминали Борису этих крылатых тварей…

Борис видит, что сейчас сидящий в «хейнкеле» пилот откроет по нему огонь, и в последнее мгновение резко бросает машину в сторону. Пулеметные трассы проходят в стороне.

Вначале Нефедов пытался уворачиваться от вражеских атак только в классической манере: виражил, уходил скольжением, крутил бочки. Но такими приемами не всегда удавалось стряхнуть с хвоста противника, искушенного в искусстве воздушного боя. Уже несколько раз вражеские пулеметные очереди прошивали крылья и фюзеляж «Спада». К счастью, пока не были затронуты жизненно важные узлы самолета, да и сам Борис до сих пор избегал ранений. Но долго так везти не могло.

Действуя строго по наставлениям из учебника, летчик-одиночка был обречен. В бою нельзя поступать по шаблону. Каждая новая ситуация требует оригинального решения.

Поэтому, заметив, что немцы приспособились к его манере, Нефедов сменил тактику: когда позади возникал очередной противник, он резко убирал газ. «Спад» словно зависал в воздухе, и «хейнкель» проскакивал вперед. Борис давал ему вслед очередь, но не особенно целясь, чтобы не подставиться под удар очередного палача. Это был рискованный прием, ибо противник тоже мог успеть погасить скорость и без труда сбить потерявший ход истребитель.

И все-таки с помощью такого трюка отважный одиночка несколько раз удачно финтанул наседающих врагов. Но Борис снова и снова обнаруживал у себя в хвосте «хейнкели», от которых все труднее становилось оторваться. Тогда он начинал стрелять в небо. Дым от выстрелов и, возможно, удары стреляных гильз о фюзеляж летящего следом самолета наводил вражеского пилота на мысль, что он столкнулся с диковинным истребителем, имеющим заднюю огневую точку. Обескураженный преследователь немедленно отваливал в сторону. Впрочем, немцы быстро раскусывали его сюрпризы и находили противоядие против всех уловок…

В конце концов за спиной у Бориса оказался, видимо, самый опытный пилот в их стае. Как Нефедов ни старался — он никак не мог сбросить методично расстреливающего его «эксперта».[106] Борис кидал машину из стороны в сторону, делал крутые виражи, но враг крепко держался сзади, повторяя все его маневры. Одна из очередей угрожающе задела машину, барабанной дробью простучав по обшивке кабины и капоту мотора. Пули уже несколько раз попадали в приборную доску, свистели возле самого уха русского летчика. Борис чувствовал, что немец уже не отцепится, а только корректирует прицел, чтобы прикончить его последним разящим ударом.

И тут Нефедов вспомнил о секретном приеме, которому его когда-то научил Хан…

Уже в облаках по дороге домой Борис злорадно вспоминал, как удивленно крутился на одном месте неожиданно потерявший его вражеский ас и как потом дружно «хейнкели» бросились в погоню за ловкачом. Но было уже поздно, вырвавшийся из плотного кольца врагов Борис успел «дотянуться» на своем израненном «Спаде» до облаков и укрыться в них, прежде чем его настигли преследователи…

В те дни Нефедову довелось встретить одного бывшего липецкого однокашника. В штаб авиационной бригады для допроса привезли немецкого пилота, выбросившегося с парашютом. Борис сразу узнал знакомого инструктора из соседней эскадрильи. Невольное уважение вызывало самообладание этого человека. Раненый, в обгоревшем комбинезоне, избитый местным населением, он не мог надеяться на милость своих победителей и, тем не менее, держался с большим достоинством; вел себя очень мужественно, отказываясь делиться с допрашивающим его испанцем секретной информацией.

В конце концов несуетливая циничная манера пленного отвечать на вопросы окончательно вывела из себя вспыльчивого контрразведчика. Он начал орать на немца; достал пистолет и, направив оружие на парашютиста, заявил, что сейчас пристрелит его, если «мерзкий наемник Франко» немедленно не начнет говорить. И тогда неожиданно для всех пленный ас, спокойно глядя в пистолетное дуло, вдруг начал насвистывать какую-то веселую мелодию. Нефедов лишний раз убедился, с каким серьезным противником приходится иметь дело в этой войне.

Борис спас немца от самосуда — уговорил испанского товарища оставить пленного в живых для будущего обмена на республиканских пилотов, оказавшихся в плену у франкистов. Когда немец через переводчика узнал, кому обязан жизнью, он сдержанно поблагодарил Нефедова. И тут Борис решил напоследок «вмазать» коллеге:

— Доволен ли герр своим русским учеником, который сегодня сдал ему экзамен? — спросил он через переводчика.

Немец понимающе ухмыльнулся и поднял большой палец:

— Гут!

Переводчик сообщил Нефедову:

— Он говорит, что вы, русские, все схватываете налету, и обещает при случае послать вам и тому парню, что его сбил, по бутылке коньяка.

Вскоре после того, как на корабле из Одессы в испанский порт Картахена доставили в ящиках первую партию разобранных истребителей Поликарпова — И-15 и И-16, — инициатива в воздухе начала переходить к республиканским ВВС.

Пересев с «летающего гроба» на новенький «ишачок», Борис наконец «отведал вкус вражеской крови». Причем первый, по-настоящему удачный для него бой поначалу складывался по так любимому неприятельскими «охотниками» сценарию. Эскадрилью Нефедова как раз только что перебросили с Северного фронта под Мадрид.

Утром того дня Бориса послали за линию фронта — произвести «силовую разведку». Это означало, что командование настолько верило в профессионализм летчика и боевые качества его новой машины, что отправило за линию фронта одного с расчетом, что разведчик сумеет прорваться через все неприятельские заслоны и вернуться с нужными сведениями.

Недалеко от линии фронта Нефедов снова угодил в засаду. Причем в этот раз Борис не увидел подкрадывающихся к нему сзади и снизу врагов, в открытой кабине «ишачка» он учуял их… по запаху двигателей. Уловив в воздухе дым из выхлопных труб чужих двигателей, Борис быстро оглянулся и к своему ужасу обнаружил, что сзади к нему пристроился чуть ли не целый эскадрон «фиатов». На борту фашистских истребителей красовались оскаленные морды черных пантер.

Похоже, что итальянские наемники генерала Франко, заметив одинокий самолет в оранжево-красной республиканской окраске, решили по привычке немного позабавиться, прежде чем уничтожить разведчика. И тут новая машина Нефедова продемонстрировала, на что способна. Итальянцы никак не ожидали столкнуться с самолетом, сравнимым в маневренности с их «фиатами». Оказалось, что маленький моноплан может развернуться буквально «вокруг столба». Выпустив посадочные щитки для уменьшения радиуса виража, Борис энергичным манером крутанул машину на 180 градусов и с ходу дал длинную очередь по самолету ведущего группы. Прошитый пулеметной трассой биплан исчез в огненном облаке взрыва. Борис довернул машину и атаковал ведомого. Тот зашатался, как пьяный, клюнул острым носом и пошел к земле. Его пилот едва успел выброситься с парашютом из обреченной машины. Остальные «пантеры», потеряв своего командира, в панике бросились в разные стороны. Это напоминало приятный сон, в котором сбываются самые сокровенные мечты. Борис гонялся за вражескими самолетами, поливая их очередями.