Филипп Голиков - Красные орлы (Из дневников 1918–1920 г.г.) Страница 41

Но ничто не спасет палачей. Жизнь — на стороне идущих вперед, к солнцу. Все, что есть прекрасного на земле, все, что буйно цветет весной, станет достоянием победившего в битвах, навеки освобожденного народа.

Эти мысли и чувства родились у меня сегодня, когда я лежал на мягкой траве в лесу. Хочу написать о них в «Красный набат».

…Вдалеке гремят и гремят шестидюймовые орудия. Наша артиллерия бьет по Почашево, где все еще сидят беляки. Пехота 22-го полка пошла в наступление.

С великой радостью записываю: позавчера, 28 мая, Почашево взято 22-м Кизеловским горным полком нашей Особой бригады!

Полк до этого стоял в резерве и как следует отдохнул. Но главным, на мой взгляд, оказалось не это. Главное — удар был нанесен дружно, смело и умно. Два батальона зашли белым в тыл и только один бил с фронта.

Прежде все полки наступали в лоб, да и согласованности не было, действовали не особенно напористо. Сколько мы из-за этого потеряли! Во что обходится неумение!

Наш 10-й Московский отвели опять немного назад, в бригадный резерв. Он все еще состоит из одного сводного батальона, в котором три малочисленные роты…

Ровно год назад, день в день, вступил я в Красную Армию. Вспоминаю прошлое. До чего зеленым я был тогда! Даже странно, неужели тот камышловский гимназист, впервые взявший в руки винтовку, — я? Двенадцать месяцев, десятки боев, многие сотни верст, курсы агитаторов… Чувствую, как сильно изменился. Ну, что я тогда понимал, например, в партийной работе? А вчера меня избрали председателем полкового партийного коллектива. Все сделаю, чтобы добиться настоящей партийной работы. Теперь знаю, как много от нее зависит.

Хоть и зелен я был, а правильно поступил, когда год назад записался в Красную Армию рабочих и крестьян!

Да здравствует Красная Армия и коммунизм!!!

22-й полк, заняв Почашево, успешно продвигается вперед. Каждый день освобождает новые деревни, Позавчера выгнал врага из большого села Север.

Доходят вести об успехах 61-го полка нашей бригады. Он от Омутнинского завода продвинулся далеко вперед, вышел к Каме, переправился с боем через нее и быстро наступает по правому берегу вверх по течению.

Обидно, что нет карты и нельзя точно следить за продвижением наших частей.

В первые два дня после выборов столько дел бумажных переделал, что и не верится.

31-го вместе с товарищем Воробьевым, которого недавно назначили помощником комиссара, поехал верхом в третью роту. Она прикрывает батарею. Стоит в селе Северском, верстах в шестнадцати от нас. Ехать было хорошо. Дорога подсохла, все кругом зеленеет.

В роте провели собрание, поговорили с товарищами, посмотрели, как они живут на отшибе.

Вчера и сегодня приводил в порядок библиотеку. Люблю возиться с книгами. Переписал все, пронумеровал, разбил по отделам. Теперь красноармейцам удобно будет пользоваться.

Недавно пришел с похорон одного бойца нашего полка. Погиб от случайного выстрела из винтовки. Обидная смерть.

В эти дни решается судьба Глазова. Неприятель напирает изо всех сил и находится уже в трех верстах от города. Обстреливает станцию из орудий. Положение серьезное.

Часа два назад разразилась гроза. Потемнело, как ночью. Гром гремел не переставая. Сверкали молнии. Целое море вылилось на землю. Но туча прошла, и снова солнце такое, что нельзя не жмуриться. Воздух свежий, легкий. Однако теперь слышно, как грохочут пушки, трещат пулеметы. Не вода льется, кровь людская.

Нет, к этому не привыкнешь. Но все равно мы должны биться до конца, чтобы никогда кучка паразитов не угрожала войной миллионам людей.

Нелегкий груз приняли мы на свои плечи. Однако, нести его будем до конца.

Позавчера Глазов пал. Все ближайшие к нам полки 29-й дивизии и Особой бригады поспешно отступают — как бы не попасть в кольцо. Белые от Глазова переправились через Чепцу и стали заходить нам в тыл.

Вчерашний день у нас началась чуть ли не повальная паника. Пошли слухи один страшнее другого: Люм взят, Пудемский завод взят, легкая батарея захвачена, хозимущество полка попало белым и т. п.

Сегодня все успокаиваются. Жизнь входит в свои берега. Батарея цела. Два батальона 21-го Мусульманского полка, о которых говорили, как о погибших, вышли из окружения и связались с нами.

Конечно, неудача большая. Но я привык ко всякому, видел беды и погорше. Уверен, что мы вскоре оправимся и снова будем колошматить беляков. Нашим силам предела нет. За нами стоит весь трудовой люд.

С головой ушел в полковую партработу. За целый день едва успел ответить на бумаги, присланные из политотдела Особой бригады. Когда они там успевают столько писать? К чему переводят столько бумаги?

Штаб обещает выделить в распоряжение партколлектива лошадь с седлом. Это необходимо.

В ближайшее время кооптируем секретаря и заместителя председателя коллектива. Ничего не поделаешь — в теперешнем положении собрания не соберешь.

Получены карточки для сочувствующих и членские билеты. Не сомневаюсь, партийные ряды у нас будут расти. Партячейки станут большой силой. Работа пойдет.

Белые следуют по пятам за нашими отходящими полками. Что у «красных орлов», не знаю,

Работа и работа!

Тружусь от зари до зари и доволен. Сейчас создается в полку культурно-просветительная комиссия. Председатель ее — агитатор товарищ Герасимов, человек развитой, сведущий. Очень надеюсь на эту комиссию.

Сегодня весь день ездил верхом по деревням, проверял жалобы крестьян на наш полк. Открылись скверные дела некоторых товарищей. Нашелся, например, красноармеец, который украл у бабы швейную машину. Хоть он и одет в нашу форму, но действует, как враг трудового народа. К суду его!

Был на общем собрании в околотке (туда стараюсь почаще заглядывать), рассказал о текущем моменте. В команде связи сделал доклад о диктатуре пролетариата. Получилось, кажется, неплохо.

Состоялись выборы в партийный суд. Опять попал в его состав. Ну и ну, нагрузка растет день ото дня. Ничего не поделаешь: коммунистов мало, а работы — край непочатый.

Конечно, тяжело. Но коль товарищи доверяют, изволь работать за двоих, а потребуется — и за троих.

Когда дел много, мне хорошо. Чувствуешь, что живешь настоящей жизнью.

Совершенно неожиданно сегодня все оборвалось…

Полк получил приказ отправиться в Вятку на переформирование. Походным порядком следует до станции Яр, там грузится в вагоны и — прощай фронт. А я остаюсь. Политотдел Особой бригады отзывает меня в свое распоряжение. С одной стороны хорошо — не еду в тыл; с другой плохо — жаль расставаться с полком.

Конечно, этот полк не отличился в боях. Более того, под Пермятской он, можно сказать, опозорил себя. И все-таки расставаться с ним жаль. Большинство бойцов и в этом полку дралось честно, жизни своей не щадило, отстаивая Советскую власть. Сколько хороших товарищей погибло! Иные искалечены, иные лежат в лазаретах.

Не везло нам с командирами полка. В этом, я полагаю, главная причина многих неудач. За два месяца сменились три комполка. Ларионов, прибывший с полком из Москвы, вскоре куда-то уехал. Заступивший на его место товарищ Крылов оказался вялым и нерешительным. Потом командование полком поручили боевому товарищу Савельеву, но он себя считал назначенным временно.

Да и с комиссарами было не лучше. Они тоже сменялись трижды: Болдин, Коваленко, Кесарев…

Окажись во главе полка хорошие, опытные боевые руководители, многое сложилось бы иначе.

Но теперь, по-моему, в полку есть такие люди. Среди них немало коммунистов. Я верю, что 10-й Московский, пополнившись и отдохнув, еще покажет себя.

Итак, 10-й Московский двинулся в Вятку на пополнение.

Предстоит большой марш. 16 июня надо прибыть на станцию Яр и погрузиться в вагоны. Мне с полком идти только до Омутнинского завода. А там — прощай, 10-й Московский.

Смотрю я на командиров и красноармейцев. Чувство у всех двойственное. С одной стороны, понимают: переформировка нужна, очень уж велики потери, с другой — обидно уходить с фронта, когда знаешь, что бригада и соседние части собираются начинать наступление. В том, что наше наступление не за горами, никто не сомневается.

Я все думаю о нашем 10-м полке. Много, конечно, было неудач и оплошностей, но все-таки полк неплохо помог бригаде в трудные для нее дни у Ефимовской, Шумайловской и Ежей. Не будь полка, как бы бригада своими силами удержала белых, когда те обходили ее с севера? В этих деревнях полк дрался крепко, в Шумайловской даже ходил в штыковую. И у Почашево, невзирая на большие потери, бился ничуть не хуже других.