Сергей Кольцов - Тихая разведка Страница 43

«Да, что-то не сработало в общей системе, — думал Фалькенберг, рассеянно впитывая слова представителя имперского управления службы безопасности. — А ведь умна, стерва, ничего не скажешь…»

Ему нужно было выглядеть оптимистом, и он повторил ранее сказанное:

— Русским разведчикам не миновать приготовленной ловушки.

— Опасаюсь за исход поисков. Здесь линия может оборваться…

— Что вы хотите этим сказать? — выдавил из себя Фалькенберг.

— То, что ваш промах может оказаться причиной вашей отставки. Отнюдь не желаю вам зла. Постарайтесь понять меня. Если советскому командованию станут известны планы группировки «Метеор», то вы окажетесь в положении… Начальник гестапо в некотором плане — тоже.

Фалькенберг задумался и несколько секунд молча смотрел поверх головы Штальберг. Он интуитивно чувствовал, что группа русских разведчиков находится где-то совсем рядом, что предположение, высказанное ему Эмилией Штальберг, подсказано отнюдь не игрой воображения, и этот непростой случай с унтерштурмфюрером Маллоном — прямое тому подтверждение.

Штальберг с какой-то неопределенной мыслью посмотрела на неподвижное лицо Фалькенберга и, небрежно бросив в пепельницу недокуренную сигарету, направилась к выходу. У самой двери она неожиданно повернулась и, как бы поняв ход размышлений начальника контрразведки армейской группы «Метеор», медленно произнесла:

— К сожалению, времена меняются, мой друг, так же, как и люди. И не вздумайте злоупотреблять моим доверием… Между прочим, коньяк ваш удивительно хорош. А Вагнер мне доставил истинное наслаждение. Хайль Гитлер!

Оставшись один, Фалькенберг долго ходил по кабинету, стараясь разобраться во всем том, что услышал от Штальберг. Короткий телефонный звонок оторвал его от невеселых размышлений.

— Да! Что? Происшествие? Да объясните же, наконец, толком, гауптштурмфюрер… Партизаны? Вы что, с ума сошли?

— Господин штандартенфюрер, — звучал в трубке возбужденный голос, — два часа тому назад небольшой отряд партизан в промежутке между населенными пунктами Ширино — Аринино совершил нападение на три грузовика, отставших от основной колонны. В результате — убитых с нашей стороны девять человек, сожжено две машины с продовольствием и медикаментами.

Начальник контрразведки почувствовал, как мелкая дрожь прошла по его телу.

— Болваны! — злобно кричал он в трубку. — Не справиться с этой ничтожной кучкой бандитов?! Почему отсутствовал отряд сопровождения? Молчите, вы… — Фалькенберг длинно и непристойно выругался и с шумом бросил трубку на рычаг, одновременно нажимая клавишу настольного коммутатора: — Дежурного офицера по отделу контрразведки!

— Господин штандартенфюрер! — связной офицер бесшумно появился на пороге комнаты.

Фалькенберг вырвал из его рук расшифрованное донесение.

— Вместе с дежурным взводом СС возвращайтесь в свою дивизию и передайте командиру, что он — шляпа! Идите!

Эсэсовец круто повернулся и, по-гусиному вытягивая шею, вышел.

Фалькенберг нервно вышагивал по кабинету. «Еще не все потеряно… Впрочем, партизаны — особая статья. Что же на самом деле могло произойти с группой русских разведчиков? Не могли же они, действительно, провалиться сквозь землю? Очень даже возможно, что разведгруппа после приземления могла встретиться с отрядом партизан… И если дело обстоит именно так, то положение становится более угрожающим и небезопасным для планов группировки. Поле работы разведгруппы явно расширится, а ее существование примет устойчивый характер. Что же случилось с Маллоном? Не может быть, чтобы я допустил ошибку в своем заключении о квадрате сосредоточения разведгруппы…»

Сопоставляя факты, Фалькенберг отметил, что его предположения относительно места приземления и сбора русских парашютистов были правильными. Советский самолет ЛИ-2 радарные установки засекли в ноль-ноль двадцать. Через четверть часа, потеряв управление, он врезался в лес неподалеку от хутора Дворики. Командир экипажа Вергунов был захвачен в плен полицейскими этого хутора после падения и взрыва самолета. Час выезда унтерштурмфюрера Маллона в штаб группы к его начальнику генералу Кейсу приходится на момент пленения русского летчика. Все сходится! Фалькенберг позвонил на метеостанцию и получил незамедлительный ответ, подтверждающий уже известные ему детали.

Сводки радарных пунктов, схема поиска советских разведчиков лежали перед ним на столе. Несмотря на поздний час и усталость, Фалькенберг вновь принялся через лупу рассматривать карту.

— Унтерштурмфюрер Маллон мог оказаться в руках русских разведчиков, — говорил он сам себе вслух, — только вот здесь, на изгибе асфальтированной дороги, где в это время не было ни единого патрульного наряда. Но в то же самое время, по этой же самой дороге должна была проходить колонна механизированной дивизии… Черт побери, — стукнул он кулаком по столу, — если бы не секретная карта — плевать… Но что происходило дальше? Действительно ли разведчики встретились с партизанским отрядом? Как понимать их дерзкий налет на автомобили, доставляющие нужный груз для танковой дивизии?

Эти загадки усиливали смятение в душе начальников контрразведки группы «Метеор», поднимали в нем глухую злобу и наносили его чувствительному самолюбию сильный удар. Неожиданный, непонятный маневр советских разведчиков разрушил все его прежние логические построения. Приходилось начинать сначала. И это было невероятно трудно, так как теперь для успешного проведения операции нужен был хотя бы слабый, но верный след, который дал бы возможность их обнаружить.

Порой у Фалькенберга появлялась тревожная мысль, что захваченный в плен унтерштурмфюрер СС Маллон мог изменить воинскому долгу, объяснив русским систему боевого охранения войск, входящих в состав группировки. Это давало бы им, в первую очередь, возможность пройти незамеченными через все посты, минуя часовых, секреты, патрульные наряды. Маллон должен был знать пароли, установленные в эту ночь.

Не теряя времени, Фалькенберг подготовил обстоятельный письменный рапорт командующему группой группенфюреру Веллеру о появлении партизан в районах сосредоточения частей и подразделений. Он сообщил о результатах операции по уничтожению русских разведчиков. Не забыл он и о служебном, обстоятельном письме в вышестоящие органы службы безопасности, в котором с присущей ему изобретательностью обрисовал роли начальника штаба генерала Кейса и командира моторизованной бригады Гофмана в неприглядной истории с унтерштурмфюрером СС Маллоном. Несколько позже Фалькенберг связался по радио с командиром авиадивизии «Меч» полковником Кюнцем и от имени командующего предложил ему произвести днем тщательную воздушную разведку лесных районов в квадратах «двадцать один» — «двадцать девять». Вызвал по телефону штаб танковой дивизии и предупредил оберштурмбанфюрера СС Гасселя о своем выезде в воинские части.

Только перед самым рассветом Наташа Коврова вышла на лесную прогалину, которая была для нее первым ориентиром. Впереди, плавая в лунном свете, лежала полоска низкого кустарника, а чуть дальше виднелись контуры кирпичного домика с двумя слабо светившимися оконцами. В нескольких десятках метров маячил входной семафор. Она поняла, что точно пришла к месту назначения, к западной границе станции Юдино.

Коврова остановилась, прилегла на жиденькую подстилку из опавших листьев, с удовольствием отметила, что сумела, несмотря на изрядное плутание по ночному лесу, выдержать азимут, взятый ею от водокачки. Вначале идти было очень трудно. Вокруг гнездилась темнота. На пути встречались сплошные заросли, и ей приходилось менять направление, отходить в сторону, кружиться иногда на одном месте в попытках найти выход из ощетинившейся, жесткой поросли кустарника, чтобы защитить легкую одежонку от цепких и колючих ветвей. Заслышав громкий шорох, треск валежника, крик проснувшейся ночной птицы, она ложилась на землю и долго выжидала. Иногда ей чудились за шевельнувшимися кустами силуэты немецких солдат, и ее обостренное зрение даже ловило матовый блеск вскинутого оружия. В такие моменты Наташа очень сожалела, что нет у нее пистолета, даже самого маленького — «вальтера» или «маузера» с крошечными патронами. Применять их в бою было бы просто смешно и несерьезно, но это оружие давало возможность уйти из жизни, минуя застенки фашистской контрразведки.

Небо постепенно светлело, и луна, беспечно кочующая в ватных облачных разрывах, то обнажала лесную чащу своим голубоватым сиянием, то опять ввергала ее в еще более густой мрак. В один из моментов, когда отчетливо обозначились окружающие деревья и отбрасываемые узкие тени, откуда-то издалека до Ковровой донеслись звуки автоматно-пулеметной стрельбы, редкие взрывы, очень похожие на гранаты. В той стороне, откуда доносилось тревожное бормотание — она помнила по карте, — должен был находиться железнодорожный разъезд Губаново. Потом снова наступила тишина.