Павел Цупко - Торпедоносцы Страница 44

А потом пришлось удирать от четверки «фокке-вульфов». Правда, гитлеровские летчики сразу вернулись к конвою, что и спасло. Наверное, они подумали, что торпедоносец специально уводил их подальше, чтобы обеспечить атаку другим. А Борисов был один…

— Вот что такое «не везет» и как с ним бороться! — с досады сказал Рачков и повернулся на спину, — Вчера сманеврировал, сегодня мина…

Михаил недовольно хмыкнул, но ничего не сказал, отвернулся.

За валом капонира раздался взрыв дружного хохота. Смех подействовал на летчиков, как удар хлыста: им показалось, что смеялись над ними, и потому насторожились. Иван Ильич не вытерпел, крикнул:

— Беликов! Вы чем там занимаетесь? Завтра опять на радиус!

Из-за вала показался техник самолета с газетой в руках, а за ним сержант Смирнов. Лица обоих сияли улыбками.

— Что там стряслось? — хмуро буркнул и Борисов.

— Да шутка! Вася Шашмин разыграл Виталия. Взял переклеил буквы на газете и вышло, что сержанта Смирнова якобы наградили орденом за отличное обслуживание самолета Героя Советского Союза Александра Богачева.

Шутка была, конечно, безобидной, но со скрытым смыслом: летчики экипажей Борисова и Богачева получили по пять орденов, стали Героями Советского Союза, а техники Беликов и Смирнов не получили ни одной награды.

— Что ж тут смешного? — сдерживаясь, сказал замкомэск и пояснил: — Не только вы оба, а все техники и механики давно заслужили награды. Некоторые получили. Вас мы с комэском тоже представляли несколько раз. Будут. Ждите.

— Да я не о себе, товарищ командир! — покраснел Виктор. — Конечно, дадут — не откажемся, не дадут — не обидимся, лишь бы вы добивались побед. Это, если хотите, для нас высшая награда! А шутка возникла оттого, что Богачев сегодня опять отличился, да так, что, безусловно, будет награжден! Он потопил танкер!

— Какой танкер? Когда? — привстал Борисов.

— Час назад, когда вы были в море…

…Еще час назад в сорока милях юго-западнее Либавы на военно-морскую базу спешил конвой в составе танкера, большого транспорта и четырех охранных кораблей. С воздуха суда прикрывала восьмерка истребителей «Фокке-Вульф-190». Разведчики вовремя заметили этот конвой, сфотографировали. По снимкам да и по сильному охранению стало ясно, что немцы перевозили весьма ценные грузы для курляндской группировки. Действительно, позже узнали, что в танкере находилось пять тысяч тонн горючего, в котором так нуждались окруженные.

Генерал Самохин приказал уничтожить этот конвой. В воздух поднялись штурмовики и торпедоносцы. В результате комбинированного удара штурмовики потопили транспорт, а Башаев с ведомыми Мартыновым и Бровченко два тральщика. При этом наши «яки» сбили «фокке-вульф». Но главная цель — танкер — остался невредим. Тогда-то в воздух была поднята вторая группа во главе с Героем Советского Союза Богачевым. Александр дерзко прорвался к танкеру и уничтожил его торпедой…

— Молодец, Сашка! — порадовался за друга Михаил и спросил авиамеханика: — Сколько теперь силуэтов на твоей машине, Виталий?

— Тринадцать! — с гордостью ответил Смирнов. — На один больше, чем на вашей, командир! Отстаете?

— Отстаем, что делать? — развел руками летчик и поправился; — Пока отстаем, Виталик!.. Иван Ильич! Пойдем поздравим победителя!

На следующий день о выдающейся победе балтийских летчиков сообщило Совинформбюро. А вскоре в полк привезли выпущенные политотделом листовки, в которых излагались подробности морского боя под Либавой.

Начальник штаба авиаполка капитан Иванов вел скрупулезный учет потопленных вражеских транспортов, и по его подсчетам выходило, что на дно Балтики было отправлено 99 вражеских «калош». Полковые партийная и комсомольская организации развернули в эскадрильях соревнование за потопление сотого — юбилейного транспорта.

Идея «сотого» захватила всех. О ней разговаривали в кубриках, в столовой, на самолетных стоянках. С особым нетерпением летчики ждали каждый сигнал на вылет, втайне надеясь на личную удачу, и потому, когда с рассветом на свободную охоту улетел экипаж старшего лейтенанта Борисова, многие ему откровенно завидовали.

Но сотый транспорт был потоплен не Борисовым.

С первыми лучами солнца в штаб ВВС КБФ воздушный разведчик донес, что из Данцигской бухты на запад движется караван судов. Немедленно на перехват были подняты ударные группы.

Первую группу повел Федор Николаевич Макарихин. Именно он со штурманом Александром Лясиным и воздушным стрелком-радистом Волковым и явились «авторами» сотого транспорта.

Правда, в тот день и час было потоплено еще пять транспортов, плавучий док и три корабля. Поэтому разобраться в очередности побед удалось только сопоставив время.

А всего за два дня боев торпедоносцы во взаимодействии с гвардейскими пикировщиками потопили пятнадцать судов общим водоизмещением девяносто тысяч тонн, плавучий док и одиннадцать боевых кораблей.

Следующий день ознаменовался вступлением войск маршала Рокоссовского в военно-морскую базу Гдыня, а 30 марта — в Данциг. Остатки разгромленных немецких войск отошли на север и там закрепились в небольшом районе вдоль косы Хель.

3-й Белорусский фронт маршала Василевского тоже продолжал наступать. Его войска ликвидировали южный котел в Восточной Пруссии и начали штурм крепости Кенигсберг.

Весна все больше вступала в свои права. Иван Рачков склонился над кустиком пробивающейся травки и осторожно расправил примятые стебельки. На душе было прескверно: он наконец получил с родины долгожданную весть, обрадовался, что мать и младший братишка живы, и сник, прочитав о трагической судьбе отца и второго брата. Родной городок Очаков попал в оккупацию внезапно. Семье Рачковых удалось тайком от немцев уйти в ближайшее село Ивановку. Там они и находились до самого освобождения. А как немцев изгнали, старый черноморский матрос Илья Евсеевич, несмотря на немобилизационный возраст, ушел добровольцем в Красную Армию, стал стрелком-автоматчиком, прошел фронтовыми дорогами до Венгрии и там сложил свою голову. Там же, в Венгрии, погиб и брат Михаил, девятнадцатилетний артиллерист-наводчик. Страшная война, навязанная гитлеровцами советским людям, опустошила некогда крепкую семью…

Последняя встреча с родными у Ивана произошла буквально за день до начала войны. Накануне его, балтийского комендора, по настоятельной просьбе зачислили курсантом военно-морского авиационного училища имени С. А. Леваневского, которое находилось в Николаеве; приехал, начал учебу. Конечно, ему не терпелось побывать в родном городе, навестить родных. Такое разрешение он получил на ближайшее воскресенье. И вдруг в пятницу в училище появились отец, мать и брат. Иван обрадовался встрече, а потом обиделся; «Зачем приехали? Теперь меня домой не отпустят!» Отец и говорит: «Понимаю твою обиду, сын. Но и ты пойми. Какое-то предчувствие толкнуло меня; „Езжай, Илья, а то больше сына не увидишь…“ Хоть у матери спроси. Мы и приехали».

Невероятно, но предчувствие старого Рачкова сбылось; в воскресенье 22 июня грянула война…

— Вот где ты! — услышал голос Борисова Иван Ильич и почувствовал его руку на плече. — Поехали в штаб. Вызывают.

…Пытаясь эвакуировать с косы Хель остатки своих войск, гитлеровское командование бросило туда несколько десятков транспортов и эскадру для прикрытия в составе отремонтированных «карманных» линкоров «Адмирал Шеер» и «Лютцов», а также тяжелого крейсера «Принц Ойген», крейсера «Лейпциг», «учебного» линкора «Шлезвиг Гольштейн», плавучих батарей «Гуммель», десяти эскадренных миноносцев со сторожевыми кораблями и тральщиками. Маневрируя вдоль берега, эта мощная эскадра открыла огонь из тяжелых орудий по войскам маршала Рокоссовского и задержала их продвижение к косе Хель.

Против вражеских боевых кораблей была немедленно брошена почти вся фронтовая авиация. Бомбардировщики и штурмовики, даже истребители вместо подвесных баков брали авиабомбы и бомбили немецкую эскадру. Но попасть в сравнительно небольшие, к тому же маневренные морские цели — не простое дело. И хотя армейская авиация упорно наносила удары и море вокруг кораблей буквально кипело от множества авиабомб, корабли оставались почти не уязвимыми. На суше же под разрывами тяжелых снарядов продолжали погибать красноармейцы, боевая техника. Командующий фронтом был недоволен и потребовал решительных мер. Обратились к балтийцам.

С аэродромов Паневежис, Паланга, Дрессен, Грабштейн в воздух немедленно поднялись пикировщики, бомбардировщики, топмачтовики, торпедоносцы, штурмовики и истребители — всего более двухсот самолетов военно-воздушных сил Краснознаменного Балтийского флота и прямым курсом через море устремились в Данцигскую бухту, где и нанесли массированный комбинированный удар по врагу. В результате были потоплены «учебный» линкор «Шлезвиг Гольштейн», три эскадренных миноносца, миноносец, восемь сторожевых кораблей и больших тральщиков, несколько транспортов и вспомогательных судов. Одновременно было повреждено больше десяти других плавединиц. Тогда-то немцы поспешили убраться из бухты, И вдруг объявились!..