Тонкая грань затишья - Александр Александрович Тамоников Страница 45

Шелестов кивнул:

– Понял. Спасибо за совет. А как его семья?

– Семью лучше не трогать и говорить с Бугровым не в хате. Он, как любой трусливый мужик, весь свой страх срывает на жене, бьет ее, короче. Анастасия вполне может сдать своего муженька, тем более что толку в хозяйстве от него нету. И дети его боятся. В общем, жалеть не будут.

– Ясно. Еще вопрос, если позволите.

– Да, спрашивайте.

– Когда Бугрова лучше всего застать врасплох и вне дома? Вариант со встречей на улице отпадает.

– Само собой. Вы зайдите часов в шесть вечера в его сад. Он рядом с рекой. Если что, Кирюха покажет. Ждите там. К вечеру Бугров выпьет, разберется со своим семейством. В сортир он непременно выйдет. Вы его увидите, в сад затащите и поговорите по душам. Припугнуть этого гада следует так, чтобы он обделался. Пригрозить, например, сдать его как убийцу солдата. Но куда страшнее для него будет, если что-то случится с дочерью Полиной. Она единственная в семье, к которой он испытывает какие-то чувства. Может быть, оттого, что хочет отдать выгодно замуж. Или просто любит. Хотя думаю, что один ваш вид заставит его работать на вас. Повторяю, он трус.

– Спасибо, Богдан Григорьевич.

– Не за что. Будет нужда, обращайтесь через Кирюху. Помогу, чем могу. Я этот новый порядок ненавижу всей душой. Пришли, суки, хозяйничать. И без них обойдемся.

– Конечно, обойдемся. Недолго фашистам топтать нашу землю. Мы еще над рейхстагом наше знамя поднимем и всю эту мразь, что бесчинствовала на земле нашей, к стенке поставим.

– Верно. Если не нужен, то пойду я.

– Да, Богдан Григорьевич, идите и берегите себя. Вы очень нужны Родине.

– Я всегда осторожен. До свидания. – Кисель пошел к ближнему переулку.

– Ступай, лови рыбу, – сказал Шелестов Кирюхе.

– А вы?

– А мы?.. Это тебя, извини, дружок, не касается.

– Зачем обижаете? Я же с вами на все готов.

– Кирюха, ты ведь сам понимаешь, что за дела у нас.

Проводив малолетнего связного, Шелестов подозвал офицеров, довел до них то, что узнал от Киселя, и спросил:

– У кого какие предложения?

– Предлагаю отдохнуть здесь до вечера, потом навестить заместителя бургомистра, – сказал Буторин.

– Сегодня же воскресенье. Он наверняка нажрется, да так, что можно всю ночь прождать, пока этот гад сподобится податься в сортир. А объявится утром, мы ничего сделать не сможем.

Буторин посмотрел на товарища и заявил:

– Но не завтрашнего же вечера ждать.

– Да, – проговорил Максим. – Желательно, конечно, отработать уже сегодня, но делать это днем слишком рискованно. А ночью – тут Борис прав – можно и не дождаться Бугрова. В дом же заходить нельзя.

Буторин вздохнул и произнес:

– Перспектива сутки просидеть у реки не особо привлекательная. Тем более что у нас и сухпайка нет.

Шелохнулись кусты. Офицеры выхватили пистолеты, передернули затворы.

– Эй, вы что? Это я, Кирюха.

– Твою мать! Вот егоза! – заявил Шелестов и сплюнул на песок. – Выходи.

– Вы пушки-то свои уберите.

– Да кто в тебя стрелять будет?

Парнишка вышел.

– Извиняюсь. Я не подслушивал, только кисет тут выронил. Пошел к реке, хотел закурить, пока никто не видит, а его нет. У реки все осмотрел, пусто. Вернулся и услышал ваши голоса. Вам надо бы подальше от дороги, к броду отойти.

– И чего ты услышал?

– То, что вы говорили.

– Понятно, и все же?

– Ну, как вы прикидывали навестить Бугрова.

– Все слышал?

– Все. Понял, что жратвы у вас нету и торчать тут до завтра желания мало.

– У тебя есть что предложить, Кирюха? – спросил Буторин.

– Есть, конечно.

Шелестов кивнул и сказал:

– Предлагай.

Кирюха высморкался и произнес:

– Короче, мужики, напротив того места, где я рыбачу, стоит дом деда Трофима.

– Кто такой? – тут же спросил Шелестов.

– Да нормальный дед, всю жизнь на железной дороге отпахал. Баба его повариха была, где-то пропала при эвакуации. Один живет. Подрабатывает сторожем на станции, чтобы с голоду не сдохнуть.

– Ты его откуда знаешь?

– Спросите, кого я не знаю в поселке.

– Откуда?

Кирюха хитро улыбнулся:

– Так я у него самосад беру.

– Чего?

– Самосад.

– И он дает тебе, пацану?

– Дает, но не совсем даром. Я за это кое-что в хозяйстве делаю, дров наколю, воды принесу, помогу чего-нибудь купить.

Буторин поинтересовался:

– Ну а как ты вообще узнал его?

– А вы не помните, как до войны в школе отряды тимуровцев собирали? Всех по подворьям рассылали, где старики жили, велели помогать им. Вот и попал я как-то к деду Трофиму. Он в первый раз работой меня не нагрузил, а рыбой жареной накормил. В общем, на своей улице я старикам помогал. Сейчас один дед Трофим остался.

– Предлагаешь к нему идти?

– В его хату.

– Не понял, – произнес Шелестов.

Кирюха вздохнул. Мол, ох уж эти взрослые:

– Нет сейчас деда в поселке. В город уехал. Племянница у него там живет, врачиха, в немецком госпитале работает. Деда Трофима последнее время радикулит замучил. Так что хата пустая. Никому до нее дела нет.

– А ты откуда знаешь про дела деда?

– Он сам говорил, когда собрался в комендатуру идти и разрешение на выезд брать. Мол, смотри за хатой, Кирюха. Я так и делаю.

Коган улыбнулся:

– Самосад-то в кисете, наверное, дедов?

– Его.

– Это ты что же, воруешь потихоньку?

– Почему сразу ворую? Взял просто, приедет дед Трофим, отработаю. У него в погребе солонина есть, рыба вяленая, консервы в кухне. Хлеба я принесу.

– Ты у деда без спросу берешь и нас на то же подбиваешь, – заявил Шелестов.

– У вас деньги есть. Оставьте ему, сколько сможете, он доволен будет. А могу и я закупить продуктов, магазин-то недалеко.

– Да только твоя хата далеко от магазина на Фабричной.

– И чего? Мало ли где я покупать буду? А если здешний магазин не подходит, в своем на Старой затарюсь.

– Не пойдет. Через весь город потащишь узелок с провизией? Полицаи остановят, и кранты тебе. Куда несешь? Кому? И сказать нечего.

– Чего-нибудь придумаю.

– Нет! – заявил Шелестов. – В дом деда пойдем, это хороший вариант, продукты у него возьмем, но скажешь, что это твоя работа. Хотя… когда дед Трофим должен вернуться?

Кирюха пожал плечами.

– Точно не знаю. Он сказал, что племянница наверняка неделю-две его у себя продержит, а бумага от коменданта действительна до первого июня.

– Тогда ничего не говори. Ты не знаешь, кто был