Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 1 Страница 48

Прибыв в дивизию, Русачев загонял штаб и всех командиров, требуя к вечеру занять оборону у Столбцов, и грозился отдать всех под суд за невыполнение его приказа.

Зарницкий принес ему проект приказа об отдаче под суд нескольких командиров, не успевших подготовить позиции к обороне… Но пришел приказ из штаба армии - отойти к Минску.

Глава шестая

1

Вражеская авиация спозаранку гудела в воздухе, как встревоженный улей.

- Разрешите идти вот этими дорогами? - Канашов показал на карте две черные ниточки, пересекающие лесной массив.

- Пойдешь по лесам блуждать, не успеем вовремя выйти к Минску… И так уже сутки потеряли.

- Да ведь если идти по шоссе, вражеская авиация из моего полка форшмак сделает, товарищ полковник. Ведь они по головам ходят. Стемнеет, тогда и на шоссейную дорогу выйдем. Можно будет нажать…

- Запрещаю! Хватит, мне из-за вас выговоры получать…- приказал Русачев.

Канашов с болью в сердце вывел полк на шоссе, ибо приказ есть приказ и его нельзя не выполнять.

Немецкая авиация не давала полку совершать марш, то и дело производя налеты. Полк нес огромные потери и двигался медленно. Канашов снова обратился к Русачеву, но в штабе комдива не оказалось, его вызвал командующий. Канашов доложил Зарницкому, а тот уклонился от решения,

- Чего мудрить? - сказал он.- Делайте, как приказал комдив…

И тогда Канашов взял ответственность на себя. Он решил вести полк лесными дорогами.

К обеим сторонам узкой лесной дороги вплотную подступали заросли молодых сосен. Они цеплялись колючими ветками за борта, будто пытались остановить машины, хотя растянувшаяся колонна двигалась и без того медленно. Она шла по лесной дороге не спеша, как неторопливо ползет уж в густых зарослях травы.

Батальон капитана Горобца двигался в авангарде полка. Но вот батальон догнала легковая машина. Из нее вылез чуть сгорбленный полковник Русачев.

- Можно подумать, капитан, что вы собрались на увеселительную прогулку. - Глаза полковника горели гневом.

- Я выполняю приказ командира полка, товарищ полковник.

- Прячетесь по лесам и делаете вид, будто не понимаете, что совершаете преступление. Командир полка не выполняет моего приказа… Не оправдывайтесь…

Полковник выругался, влез в машину и приказал:

- Батальон немедленно вывести на шоссе и к вечеру занять оборону. Иначе расстреляю! - потряс он для большей убедительности кулаком. - Повторите приказ.

Растерянный Горобец четко повторил приказ.

Машина комдива, из которой продолжали сыпаться угрозы, тронулась с места и вскоре исчезла в клубах пыли.

Через полчаса головная походная застава батальона вышла на шоссейную дорогу. Гладкий как стол асфальт шоссе, казалось, сам стелился под колеса, и они скользили легко, точно коньки по льду. Перед глазами замелькали придорожные кусты, телеграфные столбы. Бойцы повеселели, выбравшись из лесных чащоб. Послышался разговор, смех. Небо чистое - ни облачка.

Горобец вел главные силы батальона, находясь в головной машине, а Бурунов замыкал колонну.

- Может, и правда, Николай Тарасович, зря осерчал я на комдива? Гляди, как быстро движемся, дух захватывает… Хорошо! - сказал Бурунов на коротком привале.

Как только головная походная застава вышла на шоссе, Миронов назначил Ежа наблюдателем за воздухом. Первые полчаса тот внимательно глядел в небо, а потом ему, видно, надоело, и он затеял разговор с Андреем.

- А что, Андрей, вот так по шоссе неделю, и до моих орловских мест докатить можно. Вот бы обрадовалась моя Матрена-то! - зажмурился он. - А вдвоем приехали бы - и не говори! Пирогами бы попотчевала с рисом и грибами. По махонькой опрокинули бы. Колхозом своим не буду хвастаться. На председателей никак нам не везет - забулдыги все какие-то попадаются. К хозяйству нерадивые. Обидно даже вспомнить. Рядом колхозы как колхозы. Рукой подать - село, из которого я жену взял, так там рысаки знаменитых кровей - орловские. На весь мир славятся. А у нас нот никак дело не ладится. - Он призадумался. - Эх, война на как снег на голову свалилась. Даже мать родную схоронить не дала. Хорошая у меня была мать, Андрей. С виду такая сухонькая, а хлопотливая. Скажешь ей, бывало: «Вам бы отдохнуть, мамаша», - так она обидится. «Что, я не человек? Все работают, а я барыней сидеть буду?» Женщина русской закваски.

Еж смотрел прищуренными глазами на Андрея и чувствовал, что тот и мыслями и сердцем в родных местах.

- Я вот прикидываю иной раз, Андрюша, что к чему, и спрашиваю себя: за что это русский народ родной угол так отчаянно любит? А?

- Чудной ты, Ефим. Какие тут загадки? У русского человека душа добрая, привязчивая.

- Нет, нет, ты погоди! - перебил Еж. - Возьмем, к примеру, у нас в Орловщине, скажу прямо, не каждому понравится. Ну какие там красоты? Одни говорят: «У нас красавица Волга. Другие хвалят Кавказ: горы, море, климат - рай божий. Ты вот все Дон свой хвалишь. Тут вот, в Белоруссии, леса, гляди, какие, как в сказке… А у нас что? Избенки под соломой, у дома одна-две березки притулились, ткнул хозяин - и растут, а кругом, глазом не окинешь, поля, лесочки махонькие, редкие, коровенка на лугу пасется. Поглядишь - даже бедновато все с виду. А я вот всю эту бедность ни на какие дворцы не променяю. Как вспомню, так сердце затрепыхается и так сладко заноет… Да, земли у нас хороши, - сказал Еж мечтательно. - Особливо весной. Еще снег по балкам лежит, а на полях уже зазеленело. Эхма, раздолье-то какое, простор! Соскучился я по родной землице. Хоть бы глазом одним взглянуть…

Взор Андрея затуманился грустью. Он, задумчиво всматриваясь в небо, вспоминал тихий Дон, бескрайный простор степной, Аленку…

Но вот Еж услышал приближающийся гул в небе и вспомнил о своих обязанностях.

- Гляди, гляди, - толкнул он локтем Андрея, - никак наши пошли. Красиво идут, как на параде, - восторгался Еж.

Пристально всматриваясь в голубовато-дымчатую даль неба, Андрей увидал маленькие серебряные, будто игрушечные, самолетики.

- А тебе откуда известно, что наши?

- Стало быть, знаю,- уверенно ответил Еж. - Не знал бы, не назначили бы меня наблюдателем. - И он гордо поглядел на Андрея.

Как- то попалась ему в полковой библиотеке книга об иностранных самолетах. Он прочитал эту книгу и под ее впечатлением долго и упорно осаждал лейтенанта расспросами. После этого он прослыл во взводе знатоком типов иностранных самолетов и на тактических занятиях был постоянным наблюдателем за воздухом.

Вдруг группа самолетов развернулась в обратном направлении и стремительно снизилась на колонну батальона. Это произошло неожиданно. Бойцы даже любовались красотой их пикирования и ожидали, что будет дальше.

Но в тот же момент пронеслась команда: «Воздух!» Автомашины и повозки остановились на шоссе. Бойцы, рассыпавшись, бежали в лес. Воздух наполнился режущим воем и свистом…

Андрей, первым спрыгнув с машины, упал, но сразу вскочил и бросился к лесу. Еж кубарем скатился на землю и кинулся вслед за Андреем. Совсем близко послышался угрожающий свист. Ефим упал лицом вниз, но что-то сильное приподняло его с земли и бросило в кучу хвороста. Ефим больно ободрал лицо о ветки.

Повсюду раздавались взрывы; воздух наполнился шмелиным жужжанием осколков, на спину посыпались обломанные ветки, комья земли.

- Только бы миновало, только бы миновало! - беззвучно шевелил сухими губами Еж.

Наконец взрывы стихли, по лесу хлестнул смертоносный свинцовый дождь. Это вражеские самолеты прочесывали его из пулеметов, пытаясь уничтожить все, что еще дышало и жило. Лес зазвенел, заохал, застонал, будто от боли.

«Ти- ди-ди-ди-ди… ти-ди-ди-ди», -запела совсем близко тяжелая пулеметная очередь. Ефим ощутил сильный удар по котелку, который лежал в вещмешке. «Ранило, что ли?» - мелькнула мысль, и он быстро ощупал себя. Но боли не ощущалось. Вскоре все стихло, и до слуха Ежа донеслась глухая, будто из-под земли, команда: «По машинам!»

Еж смачно выругался и побежал разыскивать свою машину. На дороге и в кювете горели разбитые автомашины, валялись трупы бойцов. У машин суетились санитары с носилками.

- Вот тебе и «наши»! У, сволочи фашистские! - Еж погрозил кулаком в небо.

- Ты, гляди, напугаешь, попадают, - мрачно пошутил какой-то боец, проходивший мимо.

Ефим смущенно огляделся: все перепуталось, не поймешь, кто где. К нему подошел бледный Андрей. Ефим подскочил к нему, обхватил за плечи.

- Жив, Андрюша, а я уже думал… Где наши?

- Вон, у поваленной березы. У нас во взводе машину разбило, ту, в которой третье отделение ехало. Пять человек насмерть, а двух тяжело ранило.

- А из нашего отделения?

- Никого… Вот разве только тебя. Все лицо ободрано, точно ты с котами дрался. А что это у тебя из вещмешка пшено сыплется?