Николай Скоморохов - Резерв высоты Страница 53

— Где сейчас твой самолет?

— Далековато, километрах в двадцати отсюда.

— Что же делать? — вздохнул Давыдов. — Бери ребят, и отправляйтесь за ним. Здорово он подбит?

— Думаю, что восстановить можно, — сдержанно ответил Богданов.

Шла война. И каждому бойцу в ней было отведено свое место, для каждого была отпущена своя боль, своя удача. И всем вместе была поставлена одна цель — защищать Советскую Родину.

По воле случая, которых немало было в годы войны, ставший свидетелем неравного боя По-2 со сворой «мессершмиттов» командующий ВВС Юго-Западного фронта генерал Фалалеев снял фуражку и склонил голову, отдавая дань героизму летчика самолета связи. Он знал этого парня, летал с ним не раз. Старший лейтенант Крючков, в прошлом лихой истребитель, по его просьбе согласился полетать на По-2 до прибытия пополнения самолетов-истребителей. И на этот раз, когда нужно было доставить приказ на перебазирование находящемуся в окружении полку Давыдова, начальник штаба послал с пакетом именно Крючкова. Командующий продублировал свой приказ, направив И-16 с тем же заданием. Сейчас генерал понял: приказ вручен. Полк перелетит, а летчик останется навечно в этом лесу. Но ведь ответственные и опасные поручения всегда доверяют самым смелым, преданным Родине и своему делу людям! Им верят, на них надеются. И они оправдывают доверие. Такова логика жизни.

Командующий знал: как только в небе появляется хоть одна пара настоящих воздушных бойцов, фашисты, до этого момента чувствующие себя хозяевами положения, поджимают хвосты и улепетывают восвояси. Беззаветная преданность наших летчиков Родине, умноженная на профессиональное мастерство, дает сплав, перед которым рушатся усилия врага. Но победа сама собой не дается, за нее приходится платить — потом, кровью, жизнью людей.

— Капитан, — обратился Фалалеев к стоящему рядом командиру, — возьмите с собой несколько красноармейцев, доберитесь до места падения самолета. Похороните летчика с почестями. Постарайтесь найти документы и передайте их мне. Это должен быть старший лейтенант Крючков.

— Есть, товарищ генерал! — козырнул капитан.

Лишь к исходу дня поисковая группа вышла к месту падения По-2. Кругом валялись разломанные на мелкие кусочки детали скромного «кукурузника»…

5-й кавалерийский корпус, брошенный на усиление' 9-й армии, сразу же вступил в жаркие бои с частями армейской группы Клейста.

Бронированный клин противника упорно врезался в поредевшие боевые порядки советских войск. Фашистская авиация, господствуя в воздухе, то и дело бомбила наши войска. «Враставшие в землю» бойцы тщетно смотрели в небо, ожидая помощи своих истребителей.

В один из таких моментов над боевыми порядками кавкорпуса появилась тройка ЛаГГов. Это было звено Богданова.

— Наши! Наши прилетели! Ура! — обрадованно закричали кавалеристы.

Но неожиданно вначале один самолет, за ним второй пошли на посадку.

— Там же фашисты, куда они садятся! — заволновались кавалеристы.

— Смотрите, как тихо они снижаются, — сказал командир эскадрона, горючего, видно, нет. Так что они не садятся, а падают.

Командир корпуса, находившийся в это время на наблюдательном пункте, сразу понял трагическое положение летчиков. Еще не зная точно причины посадки самолетов, он приказал немедленно направить подразделение, чтобы не допустить захвата немцами советских летчиков. И почти сразу началась дуэль между советскими и немецкими артиллеристами. Комкор, не отводя бинокля от глаз, наблюдал за лётчиками, маневрирующими между разрывами снарядов.

— Верно взяли направление, — сказал комкор стоящему рядом полковому комиссару.

— Может, уже в воздухе увидели, где кто располагается? — предположил тот.

— Вряд ли, — ответил комкор, — просто у человека есть какое-то особое чувство на опасность.

Меж тем обстановка вокруг летчиков усложнилась. Немцы усилили артиллерийский и минометный огонь, двинули вперед автоматчиков. Через некоторое время самолеты, засыпанные землей от разорвавшихся снарядов и мин, трудно было отличить от окружающей местности.

После жаркой схватки с фашистами посланное комкором подразделение выручило летчиков. Вскоре Фадеев с Гончаровым были уже на наблюдательном пункте корпуса.

Рад, что удалось помочь вам. Жаль, что самолеты не вернешь, ну да, видно, ничего не поделаешь, — сказал им комкор. — Сейчас подойдет представитель штаба ВВС фронта, он скажет вам, что делать дальше. Бывайте здоровы да прилетайте сюда побыстрей, вместе легче воевать будет.

Появившийся вскоре авиационный полковник выслушал короткий доклад Фадеева и повел летчиков в расположенное невдалеке подразделение.

Окликнув капитана, полковник приказал:

— Принимайте сержантов в свое распоряжение, они будут помогать вам.

Сержанты последовали за капитаном и вскоре оказались в ходе сообщения, в конце которого в гуще кустарника размещалась радиостанция.

Навстречу пришедшим вышел лейтенант, командир роты связи.

— Это летчики-истребители, — сказал ему капитан, кивнув в сторону Фадеева и Гончарова. — Будут помогать в управлении авиацией.

Летчики сразу же приступили к делу. Они принимали сообщения экипажей-разведчиков, наносили данные на карту, а в конце дня докладывали данные полковнику.

Отмечая условными знаками занимаемые противником населенные пункты, Анатолий чувствовал нарастающую тревогу — за себя, за дорогих сердцу людей, отбивающихся от фашистов, за весь этот участок фронта. Очень уж четко было видно на карте, как стальными клиньями танковых лавин враг врезался в нашу оборону. Во время одного из докладов Фадеев узнал о том, что наутро готовится прорыв…

Чуть рассвело, когда на востоке началась артиллерийская стрельба, это прорывающиеся войска поддерживала артиллерия. К обеду дошел слух, что наши войска прорвали оборону немцев и передовые подразделения уже переправляются через реку. Вместе с оставшейся в резерве группой двинулись к Северскому Донцу Фадеев и Гончаров.

Анатолий впервые увидел искромсанные немецкие орудия, бронетранспортеры, танки. Множество убитых застыли в неестественных позах. За несколько этих утренних часов сотни, а может быть, и тысячи людей расстались с жизнью. Все эти погибшие защищали свою Родину, свою жизнь и честь. А эти, в мышиной форме, что искали они здесь, у нашего Северского Донца, за тысячи километров от своей страны? «Жизненное пространство»? Теперь обрели его. Поймут ли когда-нибудь агрессоры бессмысленность своих вероломных замыслов?

Радиостанция в общем — потоке ползла еле-еле.

— Двигайтесь быстрей, иначе мы можем застрять! — крикнул подбежавший полковник. — Сзади остался только арьергард. — И приказал Анатолию: — Держи связь с теми, что прилетают, и обязательно направляй их для уточнения обстановки!

В это время в небе появился наш Су-2. Анатолий, помня указания полковника, связался с экипажем самолета и направил его в квадрат, где арьергард вел бой с наступающими гитлеровцами.

Су-2 развернулся и полетел на запад. Через несколько минут в наушниках раздался хрип, шум, сквозь которые Фадеев разобрал взволнованный голос летчика:

— В квадрате 61–01, 61–02 до десяти немецких бронетранспортеров и около батальона пехоты развернутым фронтом атакуют нашу пехоту. Сзади подходит колонна танков…

Дальше Фадеев разобрать не смог. Потом снова откуда-то издалека прорвался голос летчика:

— Южнее… за лесом, в пяти километрах, сосредоточиваются танки, бронетранспортеры и пехота на машинах…

Фадеев крепко прижал одной рукой наушник, второй держался за борт кабины полуторки, боясь свалиться под колеса.

— Ваня, что-нибудь слышишь через динамик? — спросил он Гончарова.

— Нет, — ответил тот.

Анатолий попытался снова вызвать на связь летчика, но, взглянув в небо, увидел четверку «мессершмиттов», окружавших Су-2. Внимательно следя за разыгравшимся воздушным боем, Фадеев чуть не сорвался с подножки.

— Лейтенант, сверни в сторону! — крикнул он командиру роты, сидевшему в кабине.

— Нельзя! Ты слышал приказ полковника? — сопротивлялся лейтенант.

— Слышал, но летчику нужно подсказать, а на ходу я не могу видеть воздушное пространство полностью!

Машина свернула, Фадеев взглянул вверх и ужаснулся: четверка «мессеров» пара за парой атаковала Су-2, летчик которого, видимо, бывалый пилотяга, кидал самолет из стороны в сторону, на мгновение замирая в тот момент, когда стрелку надо было открыть огонь.

Во время одной из атак «мессершмиттов» наш стрелок, улучив момент, дал длинную очередь, и фашистский истребитель вспыхнул. Немецкий летчик тут же выбросился на парашюте.

— Ура-а! — раздалось вокруг.