Аркадий Сахнин - Тучи на рассвете (роман, повести) Страница 56

Дальше было написано, что те, кто будет трудолюбиво работать, легко могут разбогатеть и что почти за пятьдесят лет существования горнорудной концессии Морза сотни его рабочих действительно разбогатели, и приводились даже их имена.

Два дня отец просидел на берегу хмурый, не ловил рыбу и не ездил в город. Ясно было, что ему не хочется уезжать из родных краев и он не знает, как жить дальше.

Видя это, Пан Чак сказал:

— Давай и мы поедем на золотые разработки господина Морза. Туда уже отправилось много народа.

Отец посмотрел на сына и не удивился, что он так говорит, но ничего не ответил.

Прошло еще несколько дней, и Пан Чак сказал отцу:

— Может быть, я один поеду к этому Морзу?

Пан Юр Ил понял, что сын все равно уже не согласится целыми днями сидеть на берегу с удочками, и решил ехать. Ехать на север, в Унсан, где, по слухам, снег падает и не тает, а остается лежать на земле толстым слоем до самой весны, где люди подшивают под халаты вату, как на одеяла, где так холодно, что некоторые даже голову укрывают от мороза, напяливая на себя меховые шапки.

Пан Юр Ил решил ехать и взять с собой сына. Все равно ему нельзя оставаться в Пусане и нечего делать на Кочжедо. Половину денег, что им дадут на дорогу, он оставит дома. На эти деньги можно будет покупать чумизу и есть вместе с сушеной рыбой из старых запасов, которые он оставляет дома, и со свежей рыбой, которую наловят жена и дочери. Как-нибудь протянут, а через год-два он вернется с золотых рудников концессии Морза и привезет с собой все заработанные деньги.

А сын? Сын, наверно, останется на концессии. Как-никак он два года учился разбирать иероглифы и стал образованным человеком. Парень смышленый и ловкий, и даже тюрьма его не сломила — он остался таким же крепким, как был.

Пан Чаку с отцом предстояло пересечь на поезде всю страну. Они ехали в вагоне, похожем на большой трамвай. На стенах были полочки, куда люди клали котомки, и под лавками лежали рогожные мешки и котомки. И только те вещи, что не уместились на полочках и под лавками, лежали в проходе.

Сначала они устроились в уголке вагона у двери, потому что все места оказались занятыми, а в проходе и между лавками люди стояли или сидели на своих рогожных мешках или на связках сушеной рыбы, а то и на полу, если успели занять там место. Но большинство было таких, как Пан Чак с отцом, которым места не досталось.

С вечера под потолком горел электрический свет, а одна лампочка зажигалась очень часто и днем, потому что поезд то и дело нырял в туннель.

В вагоне ехали простые люди, которые не знали даже, какая впереди будет станция. Поэтому перед каждой остановкой все волновались и расспрашивали друг друга, боясь проехать дальше, чем следовало.

Когда наконец выяснялось название очередной станции, все в проходе вставали и прижимались к лавкам, чтобы пропустить тех, кому надо было сходить. Одни выходили, а на их место являлись другие, и двери почти не закрывались.

Несколько перегонов отец и сын ехали молча, прижавшись к стене, чтобы не загораживать выход. Потом Пан Чак сказал отцу, что лучше бы протиснуться в середину вагона: там меньше толкают и легче будет занять место на лавке, если оно освободится.

Перед следующей остановкой, когда люди подняли на головы вещи, чтобы пропустить тех, кто сходит, Пан Чак начал пробираться к середине вагона, а за ним двигался отец. Но на них стали кричать: все идут в одну сторону, а они навстречу, могли бы хоть подождать, пока народ сойдет.

Пан Юр Ил не сразу понял, на кого кричат. В вагоне все время стоял шум, и трудно было понять, чего хотят люди.

И все же Пан Чак правильно сделал, что пролез в середину. Уже к вечеру у обоих были места. Пусть на разных лавках, но оба они сидели, и даже неподалеку друг от друга. Это было удобно, потому что во время ужина Пан Чак легко передал отцу рыбу и сушеные водоросли. И то, что отец не съел, он вернул Пан Чаку, чтобы сын спрятал до следующего раза.

Так они ехали двое суток. Уже много раз сменились пассажиры. Теперь Пан Чак сидел рядом с отцом на одной лавке, и хотя людей все время было много, но они оба устроились хорошо. Со всеми удобствами они ехали еще сутки и утром прибыли в Унсан.

Контора золотых рудников оказалась в центре города. На большом каменном здании Пан Чак увидел вывеску: «Горнорудные разработки. Джеймс Р. Морз».

Сюда они и вошли. А через час отец и сын уже двигались по дороге в Пухын, где находились рудники.

Пан Юр Ила определили землекопом, а Пан Чака — помощником шофера. Отец радовался, что сыну досталась такая должность. Два года пройдут незаметно, а за это время он получит хорошую специальность, а возможно, и сам станет водить машину. Пан Чак тоже был рад, и они шли, не замечая усталости.

На руднике их сразу приставили к делу. Пан Юр Ил только опечалился, когда узнал, как мало будет оставаться денег после вычетов за питание и за проезд по железной дороге.

В тот же день Пан Чак выехал в первый рейс. Машина, груженная какими-то ящиками, шла в город Цхансиен, на самой границе с Маньчжурией. Шофер, начальник Пан Чака, тоже был кореец, молчаливый и угрюмый. На вопросы о том, как здесь живут люди, отвечал неохотно или вовсе отмалчивался.

И все же Пан Чак узнал, что золотые рудники разбросаны в горах по всему уезду, и рудников этих очень много, и что люди там работают не больше года, да еще хорошо, если год, а обычно пять-шесть месяцев. Но почему не задерживаются здесь рабочие и куда они деваются, шофер так и не сказал. Он только добавил, что жители уезда давно уже избегают рудников, но зато каждый день сюда приезжают рабочие со всех концов страны.

Почти месяц Пан Чак не видел отца. Тот находился где-то в горах и часто переходил с места на место, а Пан Чак не мог его искать, ибо постоянно был в разъездах, и едва оставалось время, чтобы немного поспать.

Спал он чаще всего тут же, в машине, и ел на ходу, но был доволен. Он внимательно присматривался к работе шофера и уже через месяц знал, как выжать сцепление, как завести мотор и переключить скорость. Правда, за руль он садился только на стоянках, а больше всего был занят погрузкой и разгрузкой, но, как бы там ни было, этот месяц не пропал для него даром.

В пограничном городе Цхансиене, где ему приходилось часто бывать, он вскоре прослышал, что где-то совсем близко, на маньчжурской территории, действуют партизаны.

Однажды они остановились в маленькой деревушке, чтобы поесть. В хижине на краю деревни шофер попросил хозяйку накормить их, и, пока та варила чумизу, Пан Чак разговорился с ее сыном. Так он сначала думал, что это ее сын, но потом оказалось, что сидящий в хижине парень — тоже посторонний человек. Разговор у них вскоре зашел о партизанах, и в этом ничего удивительного не было: тут всегда говорили о партизанах, потому что каждый день они давали о себе знать, и самураи, боясь их, ходили большими группами, а ночью совсем не показывались на улице и ставили вокруг своих домов усиленную охрану с пулеметами.

Пан Чак слушал рассказы о смелых налетах партизан, о том, как много их стало и как их боятся самураи. Он слушал и восхищенно смотрел на незнакомого парня.

После обеда они попрощались, и тот, весело хлопнув Пан Чака по плечу, сказал:

— Шел бы в партизаны, там берут таких, как ты!

— А где же их искать? — спросил Пан Чак.

— Перейдешь границу, найдешь…

Пан Чак возвращался в Унсан и все время думал об этом парне. Он так замечтался, что не заметил, как они доехали. Было поздно, и шофер ушел домой, а Пан Чак принялся мыть свою машину. Именно тогда к нему в гараж и пришел отец. Его прислали в город за инструментами, и ему удалось разыскать Пан Чака.

На душе у Пан Юр Ила было совсем не весело. Почти весь месячный заработок ушел на еду, хотя каждый скажет, что ест он не так уж много. Вместе с другими рабочими он кочует с одного участка на другой и роет колодцы. Роют они на большую глубину. Сначала идет земля, потом — каменистый грунт. Они рубят камень, пока не достигнут твердого, как железо, золотоносного слоя. Затем пробивают ко дну колодца два наклонных хода и перекочевывают на следующий участок, который им укажут, где снова начинают рыть.

— А как золото добывают? — спросил Пан Чак.

— Трудное, говорят, дело, — пожал плечами отец. — После нас приходят рудокопы — здоровенные парни. Где только такие родятся! Знаю, они жгут там костры и дышат горячим воздухом, а как добывают золото, не знаю. Зарабатывают много, за месяц столько не получишь, сколько рудокоп за один день…

Из гаража они пошли в барак и улеглись вдвоем на циновке Пан Чака.

Сын видел, что отец тоскует по дому, по морю и джонке…

Утром, прощаясь, уже на ходу Пан Юр Ил сказал:

— Попробовать надо горячего воздуха. А? — И как-то странно засмеялся.