Аркадий Сахнин - Тучи на рассвете (роман, повести) Страница 58

Пан Чак вопросительно посмотрел на переводчика, и тот тихо произнес:

— Умер.

— Кто умер?!

Ему никогда не приходило в голову, что отец вдруг может умереть. Должно быть, они тут что-то перепутали. Они ведь считают, что все корейцы похожи друг на друга и их невозможно различить. Он сейчас пойдет и сам найдет отца.

Пан Чак шел в горы не по вьющейся тропке, а по глубокому снегу, напрямик, туда, откуда поднимался в небо густой белый дым. Рудокопы сидели в шалаше и ждали, пока очередной колодец зальют водой. Пан Чак спросил их об отце.

— Не знаем, — ответил один из рудокопов. — Недавно мы похоронили одного, вон там под сосной у сопки, а кто такой, не знаем.

Пан Чак молча взял возле шалаша заступ и направился к могиле.

Он бережно счистил с нее снег, выпавший за эти дни, и начал раскапывать свежий холм. Копал очень осторожно и, едва сняв верхний слой земли, отбросил заступ в сторону, продолжая выгребать землю руками.

Тело лежало не глубоко. Он сразу узнал халат, которым была прикрыта голова покойника. Ему трудно было приподнять этот халат, но он все же отдернул его и увидел, что это отец.

Пан Чак стоял на коленях, не отрывая глаз от родного лица. Наконец поднялся, снял с себя ватную тужурку, разостлал ее в сторонке и переложил на нее тело. Потом снова взялся за лопату, углубил могилу и, опустив в нее труп отца, засыпал землей.

Стоя на коленях, отвесил низкий долгий поклон на восток, поднялся и быстро зашагал прочь. Он выбрался на дорогу к маньчжурской границе.

… И вот он снова в родных местах, и джонка подъезжает к острову Кочжедо, которого уже никогда не увидит отец.

Они причалили к маленькой скалистой бухточке. Пан Чак поблагодарил рыбака и вышел на берег.

Справа виднелась рыбокоптильня Цой Сен Чана. Чтобы попасть в отцовскую хижину, надо было пройти мимо владений Цоя. Пан Чак подошел к рыбокоптильне. Все здесь было как прежде. Весь берег завален рыбой. Она свалена целыми грудами прямо на землю, она сушится на веревках, протянутых между столбами, вялится на специальном сооружении из жердей, похожем на строительные леса.

Пан Чак не любил Цой Сен Чана. Если человеку уж совсем нечего было есть, он шел к Цою и работал у него по восемнадцать часов в сутки. За рыбу Цой платил вдвое меньше, чем японцы в Пусане. И когда рыбаки возмущенно говорили ему, что ведь это почти даром, Цой отвечал:

— А ты, дорогой, не носи ко мне рыбу, не носи, поезжай в Пусан, там и продашь. — Голос у него был тихий, ласковый. — Поезжай, — говорил он, — заплатишь за перевоз на джонке, да день потеряешь, да получишь боны вместо денег, вот и выгода тебе будет.

Недостатка в сырье он никогда не испытывал. Ему несли рыбу со всего острова. Он был неразборчив, брал и десяток рыбешек и целыми корзинами — сколько принесут.

Пан Чак решил обойти рыбокоптильню, чтобы не встретиться с хозяином. Он взял немного в сторону, в глубь острова, миновал каштановую рощу, небольшой луг с высокой, в рост человека, красивой травой и, пройдя ущелье, снова вышел к берегу.

Перед ним была родная хижина, ничуть не изменившаяся за эти годы.

Пан Чак не мог уже идти медленно, как раньше, а бросился бегом, отодвинул дверь и вошел.

На полу сидела сестренка, которая не узнала его. Она плела корзинку из нитей расщепленного бамбука.

— Где мать? — спросил он нетерпеливо.

— Уехала в город с сестрой продавать корзинки.

Пан Чак опустился на циновку и привлек девочку к себе. А она удивленно смотрела на этого странного человека, не понимая, зачем он к ним пришел и что ему надо.

Пан Чак начал расспрашивать, как они живут. Девочка рассказала, что летом питаются водорослями и рыбой, а зимой плетут бамбуковые корзинки, веера, делают зонтики и продают в городе.

— Когда же вернется мать? — спросил Пан Чак.

— Может быть, завтра, а может, дня через три.

Пан Чак не мог дожидаться возвращения матери и не мог сказать сестре, кто он такой.

— Вот, передай матери, — сказал он, вставая и протягивая девочке сверток с материей на юбку.

Он вышел и через три часа был опять в Пусане.

Дружба

Сон Чер знал, что вечером в хижине Пек Уна должен решиться вопрос о предстоящем взрыве моста. Но как он ни старался пораньше уйти с пристани, это ему не удалось. Правда, рабочий день кончился, но паром еще не загружали. Значит, надо ждать.

Сон Чер сидит на рельсе и ждет, когда же наконец начнется погрузка. Подходит Сукитоси.

— У тебя опять наступят легкие дни, — говорит он, обращаясь к сцепщику.

— Что ты, Сукитоси, ведь шесть составов стоят наготове!

— И будут стоять, а мы повезем срочный груз через день или два. В общем, как только подойдет. Приказано задержать для него паром, лишь бы не задерживать этот груз.

— Значит, я могу идти домой! — обрадовался Сон Чер. — Спасибо тебе, Сукитоси, а то я сидел бы и ждал.

Сукитоси улыбается. Он всегда рад оказать услугу сцепщику.

Дружба между ними завязалась давно. Перед тем как причалить, младший паромщик Сукитоси запускает моторчик и помогает правильно поставить паром на место. Он уже девять лет ходит из порта Симоносеки в Корею и девять лет знает Сон Чера.

Каждый раз, когда поезд подают на паром, они идут вместе вдоль вагонов и смотрят, хорошо ли они сцеплены и как заклинены колеса, чтобы в море, если будет шторм, вагоны не могли тронуться с места.

Сукитоси, как и положено японцу, идет впереди, а Сон Чер сзади. Они разговаривают о поезде и о пароме.

И вот однажды Сукитоси неожиданно сказал:

— Наверно, у тебя родился сын.

Сон Чер засмеялся. Откуда Сукитоси мог узнать, что у него родился сын?

— Ты сегодня веселый. А какая еще может быть радость у рабочего?

Это был первый разговор не про вагоны и не про паром. А в следующий приезд, когда все дела были закончены, Сукитоси подошел к Сон Черу.

— Вот я привез твоему сыну. — И он вынул из кармана маленькую деревянную хурму. — Этой игрушкой забавлялись по очереди все пятеро моих детей, а она видишь еще какая хорошая.

Сон Чер хотел что-то сказать, но совсем растерялся от неожиданности, а Сукитоси поглаживал усы, прикрывая рукой улыбку.

Сон Чер растрогался. Но когда наконец подобрал хорошие слова, чтобы поблагодарить Сукитоси, дали сигнал, и японец заторопился к своему моторчику на пароме.

В тот раз Сон Чер долго провожал взглядом паром, и ему хотелось помахать, но он побоялся. Зато к следующему приходу парома принес на пристань такую красивую корзиночку из бамбука, усыпанную мелким золотистым песком, какую могла сделать только жена Сон Чера и каких не найти во всей Японии.

— Это для твоей младшей дочери, — сказал он.

Сукитоси молча смотрит на подарок. Сон Чер вспоминает, что и он не мог найти слов, когда получил подарок, и улыбается. Так они стояли, глядя друг на друга, и улыбались — старый паромщик Сукитоси и сцепщик Сон Чер, — пока не показался начальник парома.

Сукитоси накрыл корзиночку платком и стал спускаться с пристани.

И все же настоящая дружба между ними началась не тогда, а позже. Однажды, закончив дела, они разговаривали о чем-то и не заметили, как подошел начальник парома.

Он отозвал Сукитоси в сторону.

— Ты поезд принял? — спросил он паромщика.

— Принял, Суми-сан, — кланяясь, ответил тот.

— Тогда о чем же ты разговариваешь с корейцем? Или у тебя нет национальной гордости?

Сукитоси как-то странно, нерешительно попятился, не глядя на Сон Чера, который все понял и поспешно удалился.

Идя домой, Сон Чер думал, что так ведь и должно быть и ничего особенного не произошло, но на душе у него было тяжело. Ложась спать, думал о Сукитоси.

Он ждал приезда паромщика и не знал, как они теперь встретятся. И Сукитоси приехал. Он направился на пристань, а Сон Чер шел навстречу принимать состав и думал, как же ему разговаривать с японцем.

— Аллёнхасимника, Сон Чер!

Сон Чер остановился. Нет, он не ослышался, Сукитоси так и сказал, медленно и неуверенно. Но это оттого, что ему трудно было произнести длинное корейское слово. Какое же доброе и смелое сердце у этого седого японского рабочего, если он не побоялся приветствовать его по-корейски!

— Конничива! — улыбаясь, отвечал Сон Чер. — Конничива, дорогой Сукитоси!

И в первый раз Сон Чер подумал, что не такой уж неприятный язык у японцев и не так плохо звучат у них эти слова — «добрый день». Сон Черу казалось, что с каждым приездом Сукитоси их дружба крепнет.

Сон Чер не мог объяснить, почему он так думает. Может быть, потому, что Сукитоси старается незаметно подтянуть сцепку там, где недосмотрел Сон Чер, или сделать за него какую-нибудь другую работу?

Как и полагается, Сукитоси всегда шел впереди, а Сон Чер сзади, и оба осматривали поезд и обменивались короткими деловыми фразами. И среди этих коротких фраз Сон Чер однажды услышал: