Павел Ермаков - Все. что могли Страница 6

— Не столь из-за продуктов я приехал, сколь из-за курева, — продолжал старшина, поправляя фуражку с длинным козырьком. — Без ево ребятам, знаете… с точки зрения…

— Ну-ка, идемте, я перевяжу вам руку, — требовательно сказала Надя.

— Не стоит беспокоиться, Надежда Михайловна. Привычный я, заживет, как на собаке, — Горошкин протянул широкую, как лопата, ладонь с въевшейся в трещинки кожи чернотой ружейного масла и пороховой копоти, с твердыми желтыми бугорками мозолей.

— Ступай без разговора, если тебе фельдшер говорит, — нахмурил брови Ильин.

— Есть! — козырнул Горошкин, крикнул бойцу: — Разгружайся, я одним махом…

После Ильин видел, как, заполнив бричку мешками с крупой, ящиками с макаронами и махоркой, Горошкин оделял гостинцами комендатурских ребятишек. Машенька держала большой кусок пчелиного сота на зеленом лопухе, слизывала мед, жмурилась, янтарная капелька сползала по подбородку.

— Ой, спасибо, дядя Горошкин! Как сладко, — звенела она.

Усаживаясь на телегу, старшина пробасил:

— Деду пасечнику передам. Это он раздобрился-угостил.

5

После ужина Ильин вышел на веранду. Вечер был теплый, тихий. Тянул легкий ветерок, под его дуновением чуть слышно лопотали липы. Вокруг лампы вились мошки, неслышно трепетали крылышками ночные бабочки.

— Совсем забыл, Наденька, прости, — спохватился Ильин, ушел в комнату и быстро вернулся. — От Аркадия письмо сегодня принесли.

Он подал жене изрядно потрепанный конверт. Надя подвинула низенькую скамеечку поближе к лампе, зашелестела бумагой.

— Мой братец верен себе, — подняла она смеющиеся глаза. — Все-то над собой подшучивает.

«Родная, любимая Надюшка, как я счастлив рядом с тобой», — вдруг растроганно подумал Ильин, вспомнив ее недавние слова: «Если нам хорошо вместе, так зачем же быть порознь». Почему-то именно в эту минуту ему показалось, что он еще никогда так сильно не любил жену, как сейчас. Нет, он уверен, всегда любил Надю преданно и нежно. Но раньше, когда они поженились, и потом, в первые годы совместной жизни, любовь у них была какая-то шальная, необузданная. Они упивались общением, страстным, ненасытным влечением друг к другу, своей молодостью. Случавшиеся тогда короткие разлуки были мучительными для обоих. Теперь ему казалось, их любовь вылилась в спокойное, уверенное единение взглядов, помыслов, желаний. Годы не притушили обоюдное влечение и радость общения, но они привнесли мудрую рассудительность в отношениях, сделали их чувства тоньше, глубже. Наверное, на это повлияло во всей полноте осознанное материнство и отцовство, а теперь к этому чувству добавилось новое — ожидание второго ребенка.

Ильин замечал, Надю не портила беременность, как это бывает с иными женщинами. Конечно, она пополнела, но ее поступь и движения не огрузнели, а сделались более мягкими, плавными. Сейчас он глядел на жену, и все ему нравилось в ней: ровный овал лица, освещенного неяркой лампой, чуть припухлые, раскрывшиеся в улыбке губы, немножко вздернутый нос, гладко зачесанные темные волосы с тяжелым узлом на затылке. Она не стриглась по теперешней моде — коротко, в скобку, как многие молодые женщины. С ее волосами было много мороки, но ему нравилось глядеть, когда, вымыв, она заплетала их в толстую косу и перебрасывала ее на грудь. Это неожиданно преображало ее, очень молодило. И тогда она казалась Ильину той девушкой, с которой он познакомился однажды летним днем, приехав в отпуск на воронежскую землю вместе с ее братом Аркадием Лученковым.

— Карточку прислал, — Надя долго вглядывалась в портрет брата, очень похожего на нее. — Бравый командир, вылитый Чапаев. Глянь-ка.

Старший лейтенант Лученков смотрел со снимка на Ильина со смешинкой, разудало. Он был сфотографирован в полный рост, в командирском снаряжении. Левой рукой опирался на эфес шашки, правой чуть приподнял бинокль. Из-под сдвинутой набекрень фуражки выбивались непокорные завитки.

В словах жены Ильин почуял лукавинку, добродушную усмешку и вместе с тем почти материнскую теплоту. Они очень дружили, брат и сестра Лученковы. Покровительственные нотки по отношению к старшему брату понятны, ведь Надя уже была матерью, а Аркашка пребывал в холостяках. Судя по залихватской позе на снимке, он все еще оставался тем деревенским парнем-забиякой, каким помнился ей.

— Неужто не окрутит его какая-нибудь черноокая молдаваночка? — рассмеялась Надя, складывая письмо и пряча фотокарточку. — Ишь ты, разжалобился, мол, он день и ночь на службе, для любви времени не остается.

— Ну, от этого не уйдет. Все равно надоест одному, — сказал Ильин, прохаживаясь по веранде.

Вспомнились строчки из письма Аркадия. Дескать, женится, если убедится, что он и его избранница подойдут друг другу так, как пришлись Надя с Андрюхой. На другое не согласен.

Ах, Аркаша, дорогой, близкий человек.

Встретились они с Лупенковым на закавказской границе. Ильин уже командовал заставой, Аркадий только училище закончил и был назначен в гарнизоне погранотряда на взвод. Как-то на участке Ильина обострилась обстановка, и лейтенант приехал с резервом на помощь. Тогда они подружились и к будущему лету сговорились вместе махнуть в отпуск на родину Аркадия под Воронеж.

— Рыбалка у нас на Дону! Позорюем всласть, ухи похлебаем у костра. Кроме того, я познакомлю тебя со своей родной сеструхой. Медичка, сельская интеллигенция, уважаемый на селе человек. Техникум кончила, — Аркадий прыгал с одного на другое, теребил жесткие, подгоревшие на южном солнце вихры. — Молочка попьем. Надоест у меня, двинем в твои края.

Не надоело… Ильин даже зажмурился, покрутил головой. В добрый час оказался на его заставе Аркадий Лученков, счастливая мысль пришла ему в голову позвать Ильина в свое село.

Увидел он Надю Лученкову, и у него гулко застучало сердце. Он неожиданно и бесповоротно решил: эта невысокая, плотненькая и, что там греха таить, ни лицом, ни фигуркой не обиженная девушка в ситцевом голубом сарафанчике, с темной косой — его судьба. Ни тогда, ни сейчас он не мог объяснить себе, почему пришла к нему такая уверенность и столь неотвратимая решимость. Честно признаться, он и не утруждал себя догадками. Важно, что пришла. Потом, когда они ближе познакомились, Ильин еще больше уверился в том, что ему привалило счастье. Природа одарила Надю не только привлекательной внешностью, но и, что особенно его тянуло к девушке, внутренним обаянием.

Деревенские парни, многие из которых были неравнодушны к Наденьке и домогались ее расположения, пытались отшить неожиданно возникшего соперника. Но то ли сама Надя, а скорее всего Ильин все поставили на свои места.

Надя и Андрей все чаще были вместе. Он нетерпеливо ожидал, когда она закончит прием в медпункте. Сбросив белый халат, выбегала к нему с восторженно распахнутыми глазами, они уходили то на берег реки, то в ближайший перелесок и гуляли допоздна. Наконец, Аркадий взмолился:

— Да будет на вас укорот, черти полосатые? Приехал к родному очагу с другом, а где этот друг?

Но, заметив их влюбленные и какие-то отрешенные лица и взгляды, понял, что они вовсе и не слушали его, Аркадий обнял обоих за плечи, шутливо-плачуще протянул:

— Ладно, любитесь-милуйтесь, только ты, Надюша, отпусти его со мной хотя бы на одну ночь, мы поставим закидушки на сома.

— Да пусть идет. Кто я ему, чтобы держать на привязи, тем более по ночам. Чай, не жена, — Надя прижмурилась, одарила Ильина ласковым взглядом своих карих, с золотистым отливом глаз.

Не жена, а утром чуть свет, когда рыбаки возвращались с берега, несли подвешенного на жерди двухпудового сома, она ожидала их у околицы. Вроде бы корову выгоняла в стадо и друзей повстречала невзначай. А глаза выдали, засмеялись от радости, словно после годичной разлуки встретились. Пошагала рядом с Ильиным сияющая, свежая, как зорька ранняя.

Рыбу почистили, нажарили, вечером собрались по-семейному, и Надя с Андреем объявили о своем намерении пожениться. Известие ни для кого не явилось неожиданностью, любовь их, вспыхнувшая разом, росла на глазах. Все же мать не удержалась, всплакнула.

— Доченька моя милая, да как же так-то скоро? Ведь ты тут, постоянно возле нас… и вроде бы тебя уже нет, — утирая глаза, помолчала, повздыхала. — Вы так недавно познакомились, не ошиблись бы.

— О чем ты говоришь, мать? Разве в том дело, сколько встречаются? Главное в том, насколько любы и желанны друг другу, — поддержал молодых отец. — Вспомни, не так ли и у нас с тобой начиналось? А жизнь, без малого, прожили. Дай Бог, другим ее так прожить.

Домой Ильин все-таки съездил. Но без Аркадия. Тот остался готовить свадьбу.

— Не кого-нибудь, а любимую сестру отдаю замуж, — он ерошил жесткий чуб, заговорщицки подмигивал. — А не жалею, потому как за моего лучшего друга.