Масудзи Ибусэ - Чёрный дождь Страница 6

— Да? А я-то подумала, что это обгоревший человек, только говорить об этом не хотела,— сказала Дои.

Около шести тридцати мы прибыли в Фуруэ. Окна в крестьянских домах были еще закрыты ставнями. Но родители жены Нодзима уже дожидались нас у сарая. Мы сгрузили вещи и внесли их в сарай. Жена Нодзима выдала нам для порядка расписки, пригласила всех в дом и угостила чаем. Вместо сладкого она подала огурцы с бобовой пастой. Старики были очень любезны. По всему видно, что своего зятя Нодзима они считают опорой семьи. Тесть вышел во двор и принес в корзине добрый десяток персиков.

— Попробуйте,— предложил он,— правда, еще не совсем спелые, но зато холодные с ночи, после росы.

Он сказал, это сорт «окубо». Персики и в самом деле были еще зеленые. Старуха очистила их и подала на стол.

Сам Нодзима и его жена старались дружить с соседями. Ходили слухи, будто Нодзима водил дружбу с неким ученым из «левых» по имени Мацумото. Поэтому во время войны Нодзима остерегался давать повод для доносов. Мацумото окончил университет в Соединенных Штатах и до войны переписывался с американцами. Не потому ли в последнее время его так часто вызывают в полицию? Мацумото старался всегда ладить и с городскими властями, и с чиновниками из префектуры, и о членами отрядов гражданской обороны. Когда объявляли о воздушном налете, он первым выскакивал на улицу и оповещал всех криком: «Воздушная тревога, воздушная тревога!» Мацумото всегда ходил в гетрах и не снимал их даже дома. Говорят, будто маститый ученый предлагал свою помощь в обучении женщин искусству владения бамбуковыми пиками. Поистине трогательная забота. Однажды, когда зашел разговор о Мацумото, дядюшка Сигэмацу сказал:

— Видно, в этом мире что-то не в порядке, если такой человек, как Мацумото, вынужден лебезить перед чиновниками. Говорят, что и прогулочная яхта бывает иногда нагружена редькой, но эта поговорка, пожалуй, здесь не подходит. Полководцу Ямамото Кансукэ приходилось одно время выращивать цветы [6], но и здесь, пожалуй, мало общего с действиями Мацумото. Нельзя его считать и приспособленцем. Просто он опасается, как бы его не заподозрили в шпионстве. Сейчас это особенно страшно. Но вот что я вам скажу. У каждого мужчины в жизни бывает момент, когда он должен поступить, как подобает мужчине. Можете не сомневаться, что Мацумото не опозорится.

Такой человек, как Мацумото, мог бы при желании эвакуироваться, но он боялся обвинения в шпионаже и изо всех сил старался угодить жителям своего квартала. Если такие же причины руководили поступками Нодзима, то пользоваться этим, заставлять его гонять взад-вперед грузовик да еще хранить наши вещи было не очень честно. К тому же мои вещи, диплом и все прочее до войны представлялись бы Нодзима ненужным хламом.

У родителей жены Нодзима был обширный дом. «Сколькими же акрами, нет, десятками акров владели они!» — думала я, глядя на небольшую скалу у забора. В этот момент сирена возвестила отбой воздушной тревоги. Стрелки на моих часах показывали восемь. Обычно в это время над Хиросимой пролетал американский метеоразведчик. Поэтому мы не обратили на приближающийся гул в небе никакого внимания. Соседские детишки гроздьями висели на бортах загнанного во двор грузовика и, болтая ногами, весело переговаривались. Старик, обещавший угостить нас зеленым чаем, принес на большом подносе все необходимое для чайной церемонии. Я была плохо знакома с тонкостями чайной церемонии и с любопытством наблюдала за его действиями. Как самую молодую, меня усадили на крайнее место, В комнате веяло приятной прохладой. Старик снял крышку с котла, в котором бурлил кипяток. В этот миг снаружи вспыхнул ослепительный бело-голубой свет! С быстротой молнии он распространился с востока на запад — от Хиросимы к холмам позади Фуруэ. Казалось, пронесся невероятно большой метеор. И почти одновременно послышался грохот. Старик удивленно вскрикнул. Все вскочили с циновок, выбежали наружу и спрятались кто за скалой, кто за деревьями. Дети спрыгнули с грузовика и гурьбой кинулись за ворота. Один мальчик упал на землю, с трудом поднялся и, волоча ушибленную ногу, заковылял прочь. Должно быть, его сбило воздушной волной.

— За домом есть убежище,— сказал Нодзима, но никто туда не пошел, даже он сам.

Из-за белой глинобитной ограды мы отчетливо видели огромный столб дыма, поднимавшийся высоко в небо над Хиросимой. Дым этот походил то ли на облако, то ли на гряду кучевых облаков с четко очерченными краями. Одно можно было сказать определенно: за всю свою жизнь я не видела ничего подобного. У меня задрожали колени, и я прислонилась к скале — возле расщелины, откуда выглядывал маленький белый цветок.

— Какую-то необычную бомбу сбросили,— послышался из-за скалы голос Нодзима.

— Опасность, наверное, уже миновала,— неуверенно произнесла его жена, и мы все начали потихоньку, словно пресноводные рачки, выползать из своих укрытий. Немного успокоясь, мы поспешили к воротам и стали глядеть в сторону Хиросимы. Столб дыма постепенно расширялся кверху. Мне вспомнилась фотография, запечатлевшая пожар на нефтехранилище в Сингапуре. Она была сделана сразу же после вступления японской армии. Зрелище было настолько ужасающее, что, глядя на снимок, я невольно задумалась, оправданны ли действия нашей армии.

Дым поднимался все выше и выше, расползаясь в огромное плоское облако. Теперь он походил на чудовищно большой зонт, раскрытый над землей. «Б-29, вероятно, сбросил огромную нефтяную бомбу»,— подумала я. Остальные женщины согласились с предположением Нодзима о том, что американцы применили новый вид оружия. Крытый соломой дом, который виднелся у подножия холма, обрушился. У многих домов осыпалась с крыш черепица. Нодзима о чем-то пошептался с тестем. Потом они уединились возле источника, снова посовещались, и только тогда наконец Нодзима подошел к нам и с решительным видом сказал:

— Вы, конечно, беспокоитесь о своих близких. Если хотите, я могу отвезти вас обратно в Хиросиму. Моя жена тоже волнуется за оставшихся там детей.

Глядя на чудовищное облако, расползавшееся по небу, я усомнилась в разумности его предложения. Однако женщины в один голос стали благодарить Нодзима, и в конце концов все решили немедленно выехать.

Прощаясь с гостеприимными стариками, я вдруг заметила, что крышка от котла с кипятком валяется на камнях, обрамлявших дорожку у веранды. Каждому из нас бабушка дала в дорогу по свертку с рисовыми колобками, говоря: «Извините, пожалуйста, что угощаю вас простым рисом. Вот бы угостить вас просяными лепешками, которые взял с собой Момотаро, когда отправился покорять дьявольский остров Онигасима»[7]. Раздав колобки, она приказала старику слуге бросить в кузов несколько мокрых циновок на случай пожара.

Мы отправились в обратный путь около девяти утра. Выехав на шоссе, мы увидели в небе над Хиросимой черные тучи и услышали грозный гул, похожий на раскат грома. Навстречу ехал велосипедист. Нодзима затормозил, знаком остановил его и стал о чем-то шептаться. Наверно, спрашивал о состоянии дороги. Говорил он тихо, стараясь не встревожить нас.

На развилке Нодзима развернул грузовик и помчался в обратном направлении. На берегу моря, возле города Миядзу, он нанял у знакомого рыбака парусник, оставив в залог свой грузовик. Парусник, водоизмещением тонны в две с половиной, был чуть побольше обыкновенной рыбачьей лодки. Рыбак, очевидно, был человеком, на которого можно положиться. Да и наш Нодзима внушал всем доверие — с такой находчивостью он вывернулся из трудного положения.

Женщины, словно сговорясь, не смотрели в сторону Хиросимы. И я тоже не отрывала глаз от видневшихся вдалеке островов Ниносима и Этадзима. Нодзима держал в руках большой сак и, то и дело перегибаясь через борт, вытаскивал всякий мусор. Ему, видимо, хотелось знать, что плывет из Хиросимы. «Эй, Таномура, сейчас вроде бы отлив?» — неожиданно спросил Нодзима у хозяина парусника, внимательно разглядывая выловленный им обломок дерева.

Это был обломок доски шириной в три и длиной около шести дюймов. Чем дольше глядел на него Нодзима, тем сильнее омрачалось его лицо. Не в силах сдержать любопытства, я подошла к Нодзима, посмотрела на обломок и тут же отвела глаза в сторону. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: это был кусок половой доски из коридора какого-то дома. Доска вся обуглилась, светлым на ней был лишь узор, изображавший гору Фудзи, парусник и сосну. После некоторого размышления я догадалась, что вспыхнувший над Хиросимой громадный огненный шар отпечатал на этой доске узор, украшавший матовое стекло в верхней части двери. А взрывная волна забросила ее в реку. И Нодзима это понял. Он размахнулся и бросил обломок в воду.

Рыбак причалил свой парусник к правому берегу реки Кёбаси у моста Миюки. Высоко над рекой стлались клубы черного дыма, и трудно было различить, что происходит близ городской ратуши. Район Сэнда-мати не был охвачен пожаром, мы без помех высадились на берег, но тут же наткнулись на полицейский кордон.