Алескендер Рамазанов - Война затишья не любит Страница 62

«…После распада Советского Союза Таджикистан оказался один на один с этим красивым, но вместе с тем очень опасным объектом, расположенным в высокогорном, сейсмически активном районе… Решение вопросов Сарезского озера в первую очередь требует объединения усилий государств Центральной Азии, Афганистана и действующих в нашем регионе международных гуманитарных организаций… Нам нужно скоординировать свои действия в этом направлении… Но непонятно, почему они не обращаются к нам, в Управление Сарез при МЧС РТ, со своими вопросами, не интересуются нашими планами и не делятся своими разработками… наши узбекские коллеги до сих пор молчат… МЧС Таджикистана организовало Международную конференцию по предотвращению чрезвычайных ситуаций природного характера. Сделано это было для того, чтобы наши соседи – Узбекистан и Туркменистан – поближе ознакомились с источником возможной угрозы катастрофы для их стран. На конференцию мы пригласили специалистов из этих республик, в том числе и руководство ННО «PLANETA», но никто из них не приехал. Как можно после этого говорить о серьезности намерений руководства «PLANETA», выдвигавшей лозунг: «Мы вместе сохраним планету», если они, разрабатывая свой проект по решению вопроса Сарезского озера, даже не сочли нужным обратиться в Управление по решению вопросов Сарезского озера при МЧС РТ, без согласия и разрешения которого доступ на Сарезское озеро категорически запрещен?»

– Ну, хоть тут можно насолить братьям-узбекам. Вы наши поезда не пропускаете, а мы на Сарез тропы перекроем, – засмеялся Агеев.

– Ты о чем, – не отрываясь от расчетов в блокноте, спросил Карганов, – нашел интересное?

– Не совсем. Но подозреваю, что завальные озера могут стать предметом национальной гордости.

– Удивил! Вот из Чернобыля сделали полигон и бабки зарабатывают на желающих. Хочешь поэкспериментировать – плати! А Сарез – аналог. «Чистая» бомба! Кстати, нам дали предупреждение о запрете пролета над Сарезом. Там что-то крутится непонятное. Вот и твой клиент туда же. А спрошу – зачем, – ведь не скажешь? Деньги, ясно, не твои. «Аквариум» столько не отвалит.

– Было время – и не столько давали. Да что тебе объяснять! – неожиданно обозлился Агеев. – Сам все знаешь. Давно погоны снял? Если начальник Генерального штаба прилюдно заявляет, что вы будете кататься на старой технике еще лет двадцать, то какие вопросы? Давай по моему делу. Я светиться у тебя не буду. Смотри на фото. Это он. Главная примета – слегка вдавлена переносица. Шрам небольшой, но заметный. Называй время и место.

– Здесь. У меня. Тринадцатого сентября. В десять часов. Вылет в одиннадцать. Возможны изменения, по погоде. Хотя в эту пору – видимость миллион на миллион над всем Таджикистаном. А фото свое спрячь – эта личность мне известна. К Ритке моей клинья подбивал. Он на «Красную Звезду» работал?

– На кого он только не работал, – буркнул Агеев, – а где сейчас дочка? Что-то давно ее на экране не было.

– Отправил в Москву. В городских «новостях» работает. Здесь петля затягивается. Сколько журналистов погибло? А я тебе скажу: человек восемьдесят за десять лет. Страшновато. А Ритка, она без «адреналина» не могла. То под обстрел, то к моджахедам. Ты же знаешь, девка крупная, видная – в такую не промахнутся. А твой протеже, он с дочкой одно время плотно работал. Как-то даже замещал ее в отпуске. Да потом что-то случилось, она Алексея возненавидела. Я не вникал, честно говоря. Да и потом, он старше Риты лет на двадцать.

Агеев протянул руку, задерживаться у Карганова не стоило:

– Ну, тем лучше. Выходит, лично известен.

– Давай, брат, удачи. Смотри же, машина закрутилась. Если что не так – дай знать.

Подтекст последних слов Карганова был ясен: неустойку, в случае чего, платить придется. Таковы были традиции «Тура».

Вечером Агеев имел обстоятельную беседу с начальником. Шеф «узла связи», за глаза именуемый «мурза», ко всему носил фамилию Акчурин и родство с замечательным востоковедом оправдывал. С Агеевым же они были знакомы с лейтенантской юности и втемную не играли. Поэтому Агеев изложил в начале разговора все события дня, за исключением поездки к Карганову. Это пока планы.

– Давай думать, Сергей. – Шеф облокотился на зеленое сукно старинного стола, поиграл мощными покатыми плечами. – Давят сверху. В зависимость от твоей информации поставили мой перевод в Москву. Самому странно, дело ведь решенное. Кого Астманов так зацепил?

– Чего они хотят, Асан?

– Того же, что сказали тебе. Нужно помочь частным образом достойным людям и прочее. Понимаешь, по ЗАС намеками! Давай препарировать это дело.

– Хорошо. Астманов у меня был. Собирался в Ходжа-Багаутдин. Я попросил его уточнить некоторые позиции. Дал привязку. Крамолы в этом нет. Он попросил помочь ему организовать вылет вертолетом. Куда, обещал сказать по приезде. Это все.

– Когда он вернется?

– Если будет угодно Аллаху, то одиннадцатого-двенадцатого. Асан, в чем дело, они же знают, где сейчас Астманов. Там от их конторы косой десяток сидит!

– А если это не ФСБ? Так, прикрытие, все эти корочки. Я уверен – затея частная. Просто есть хороший выход на самый верх. И они уверены, что ты знаешь, куда собрался Астманов.

– Знаю. И еще, после твоих слов подозреваю другое. Все, кто знает, могут надолго замолчать. Именно поэтому я тебе ни слова больше не скажу до его приезда. Давай так поступим?

– Ладно, попробуем спустить на тормозах. Последний вопрос. Не мой, разумеется. Астманов ничего не оставлял у тебя на хранение?

– Некий предмет, имеющий оборонное значение? Жаль, нет иконы, поклялся бы, что не принимал, не обещал и так далее. А так просто скажу – нет.

«Рыночная разведка! Сами себе не можем признаться – деньги стали идеей» – эту мрачную мысль Агеев решил вытравить с помощью плотного обеда и стакана местной водки – жесткой настолько, что спирт и вода в ней, казалось, существовали порознь. Уличный плов и спиртное оказали благотворное воздействие на сильное большое тело. После обеда ожидался волейбольный матч с ротой охраны. И было наплевать на всех проникновенных шатенок. В конце концов, совесть была чиста: история с Астмановым – обычное профессиональное занятие, вербовка.

Через два часа Агееву, уже натянувшему линялую футболку, стало плохо. В госпиталь его доставили в бессознательном состоянии.

– Отравление. И, похоже, перитонит развивается. Пока такой диагноз. Не жаловался на боли в области живота? – Начальник терапевтического отделения был явно обеспокоен.

– Он на волейбол собирался! Утром был у меня – живой, здоровый, – запротестовал Акчурин.

– Помнишь, в девяносто третьем, под Новый год, шампанское? Примерно те же симптомы. Тогда трое посольских скончались. Думали – цианид, оказалось – сложнее. Но это предположение, понимаешь?

– Меня тогда здесь не было, – тоскливо ответил полковник, понимая, что жизнь Агеева висит на волоске. – Если найти следы яда – это поможет?

– Было бы кстати. Явно – сложная органика, высокая степень инфильтрации. Одним словом, «боевое отравляющее» – такая динамика! Только чем сложнее состав, тем быстрее распадается…

Акчурин уже не слушал размышлений медика, он набирал номер узла связи, чтобы отдать приказ вывернуть наизнанку забегаловку в парке, где Астманов любил поесть уличный плов.

Дохиль

Сколько же нужно было выпить, чтобы назвать Ходжа-Багаутдин городом и всерьез утверждать, что именно в этом захолустье решается судьба Афганистана? По всему выходит, что есть у спектакля толковый постановщик. Кто? Да какая разница? И за державу не обидно, приняла ведь участие: весь Северный альянс ходит с автоматами Калашникова, катается на танках и бронетранспортерах советского производства, стреляет из тех же пушек, что двенадцать лет назад еще били по моджахедам Ахмадшаха Масуда. Снаряды, конечно, и новые есть, громоздятся ящики на переправе – но они уже не в погашение интернационального долга. «Росвоор» в кредит Афгану не даст!

Вот такие, ни к чему не обязывающие мысли лениво ворочались в голове Астманова, листающего довольно свежие российские и таджикские газеты, оставленные в его пристанище прежним жильцом. Выпорхнувшая из складок «толстушки» визитная карточка пролила свет на личность предшественника. Виктор Хлыстун… Астманов в восторге хлопнул ладонями по столу: надо же, короля «автомобильного» жанра загнать в Ходжа-Багаутдин. Ай да «Труд», профсоюзы – школа коммунизма! Впрочем, после трех дней прогулок по военной столице Северного альянса, поездки в Панджшер и Файзабад следовало бы признать философскую концепцию Востока: «Ничему не удивляйся!»

Талибы, с их якобы превосходящими силами, стоят на месте – нормально. Десятки лагерей беженцев второй год бедствуют «между двумя огнями» – в порядке вещей. Здесь и резерв пушечного мяса. Беспрепятственная доставка товаров через линию фронта – это национальное достояние. Кто посмеет тронуть торговца?