Григорий Полянкер - Учитель из Меджибожа Страница 62

Он вытащил из мешка алюминиевую флягу и гордо поставил на стол.

— А это что? Наркомовские сто грамм!.. Видишь, Алик, это я везу из самого Берлина. Не притрагивался к горючей жидкости все время. Дал себе обет: распить только с хорошим гостем, который первым придет в наш дом… Значит, тебе повезло! Очень рад, что ты первый…

Старый солдат был необычно взволнован встречей со своим славным земляком. Не мог вдоволь наглядеться на него. Его добродушное загорелое и мужественное лицо светилось большим волнением.

— Старушка, — нежно произнес он, откупоривая баклажку, — ты что же, решила кормить нас и нашего гостя болтовней?

— Нет, нет, я сейчас, одну минуточку… — молвила она, нарезая огурцы и хлеб. — Сама не знаю, на каком я свете… Сейчас, сейчас… Все у меня валится из рук… Даже не снилось мне, что придет к нам такой гость!

Сендер c большим знанием дела стал разводить спирт. Разливал бережно по кружечкам — себе и Алику покруче и побольше, а жене и дочери понемногу. Он кивнул, чтобы все присели к столу — тут, мол, мешкать нельзя, спирт может улетучиться.

Не успел он провозгласить первого тоста, как послышался шум за дверью и вбежали двое.

— Если бы мы нынче вспомнили мессию, он наверняка появился бы! — воскликнул Сендер, здороваясь с вошедшими. — Погляди-ка на этих молодцов, Алик? Ты что же, не узнаешь? Меджибожане!.. Наши земляки!

— Как же, узнаю! — обрадовался гость и поднялся навстречу.

— Наследник Гершелэ из Острополья!..

— Чтоб ты здоров был! Такой гость! — Перебивая друг друга, они стали обниматься со славным земляком. А он настолько возмужал и изменился за эти годы, что его с трудом можно было узнать.

Хозяин дома, наполнив еще две кружечки, остановил пришедших:

— Ну и нюх у вас, дорогие мои земляки. За версту почуяли запах спирта! Давненько они зарились на мою флягу, да я ее свято берег, Алик. Сердце подсказывало, что ты приедешь!

А землякам сказал:

— Полегче обнимайте нашего Алика. Не видите разве, что он только из капитального ремонта?..

Все уже сидели за столом. И тогда хозяин поднял кружку.

— Ну что ж, мои дорогие, чтобы жидкость не испарилась, давайте выпьем. После того, что каждый из нас пережил за эти годы, сам бог велел выпить лэхаим, что по-нашему значит: к жизни! — И, повернувшись к гостю, добавил, ласково глядя на него: — Видишь, Алик, дорогой, какая сила заложена в этой фляге! Почуяли наши земляки и сразу к нам прилетели, как пчелы на гречку…

— Что ты говоришь, Сендер, — вмешалась хозяйка. — Вовсе нет! Они почувствовали, что дорогой гость к нам приехал, а не твою флягу… Ну и слава богу!

— Ладно, пусть так… Давайте выпьем первым долгом за Победу! За то, чтоб больше никаких войн не было на свете!

— Вот это другой разговор! Лэхаим! К жизни!

Все выпили и долгую минуту молчали. Стали закусывать, не сводя глаз с гостя.

Девушка сидела в стороне, возле матери, взволнованная, задумчивая. Изредка улыбалась, смеялась вместе со всеми. Но чувствовалось: была не в большом восторге от того, что соседи-земляки неожиданно пришли сюда…

В самом деле, они заняли ее место — сели с гостем рядом, выпили и стали засыпать его вопросами, а это ей явно не нравилось.

Столько Рита должна была ему сказать! Оставили бы их наедине хотя б на несколько минут! Ведь она еще и двух слов не успела произнести! А гость, видно, тоже об этом думал, отвечал на вопросы земляков рассеянно и невпопад.

Илья снова взглянул на часы, и хозяин дома перехватил его взгляд.

— Чего ты, сынок, на часы поглядываешь? Спешишь?..

— Там, на вокзале, мои приятели ждут меня… Хоть бы на поезд не опоздать… — неуверенно произнес Алик.

— Что? Поезд? — вытянулось лицо хозяина, и все смолкли. — Мало накатался ты за эти годы? Хватит!.. Побудешь немного у нас. Или наша компания тебе не нравится?..

— Что вы, дядя Сендер! Очень у вас нравится. Но я теперь направляюсь в Меджибож… Хочу туда съездить…

Все притихли. И кто-то из земляков сказал:

— Понимаем тебя, дорогой Алик, но пока незачем спешить…

— Это верно… — тяжело вздохнув, вмешался Сендер. — Побудешь немного с нами, придешь в себя. А туда, к могилам наших родных, мы позднее поедем все вместе… У каждого кто-то там да остался…

— Мы сегодня тебя никуда не отпустим… — закричали все хором. — Трудно тебе, сынок, будет там одному.

Алик встретился с грустным взглядом девушки. Понял: она ему никогда не простит, если он уедет. И растерялся.

Да, он был неточен, когда сказал, что сегодня должен уехать. Не уедет, пока не побудет с Ритой наедине, пока они не поговорят. Столько лет ждал этой минуты! И как вообще мог подумать, что так скоро уедет, не поговорив с ней? Это понятно, что его тянуло в родное местечко. Но, в самом деле, после того, как он узнал, что там произошло, туда, наверное, нечего спешить…

Сендер тем временем разливал в кружки крепкий напиток. Выпили за упокой души погибших. Затем он предложил, дабы не испортить эту долгожданную встречу, гуртом пойти с Аликом на вокзал. Там он попрощается со своими новыми друзьями, которые, видно, уже ругают его, заберет свои солдатские пожитки. И вернутся сюда.

Все согласились.

Алик встретился с глазами девушки, и оба одновременно улыбнулись. Этот взгляд обрадовал его больше, чем тот, который она взметнула на него несколько минут назад…

Оживленной гурьбой направились к вокзалу.

Раскрасневшийся, взволнованный Илья, слегка прихрамывая и опираясь на палку, вышел на перрон, протиснулся в тот уголок, где ждали его попутчики.

— Товарищ старший лейтенант! — крикнул невысокий подтянутый старшина с длинными темными усами. — За опоздание получаете срочное задание — пойдете к коменданту вокзала, узнаете, когда будет наш поезд… Мы уже не знали, что делать с вашими вещами… А сказали, что скоро вернетесь…

— Что ж, к коменданту могу сбегать, — весело смеясь, ответил Илья. — А опоздал я по уважительной причине… В плен попал, — кивнул он на своих земляков. — Не отпускают… Четыре года не виделись… — И, окинув добрым взглядом попутчиков, которые тесным кольцом окружили ого, добавил: — Мне придется здесь немного задержаться…

Товарищи посмотрели на него с удивлением. А старшина задержал взгляд на красивой стройной девушке с пышными волосами, растрепанными на ветру. Перевел глаза на оживленного, сияющего офицера, покачал головой и многозначительно вздохнул:

— Ну, конечно… Понятно, товарищ старший лейтенант! Причину признаем весьма уважительной… Если б я встретил такую землячку, тоже дальше Киева не поехал бы… И тоже сразу сдался бы в плен…

Окружающие разразились громким хохотом. Растерялась и Рита, покраснела, закрыла руками глаза и отбежала в сторону.

— Да, видать, навсегда потеряли мы нашего веселого попутчика, — добавил высокий худощавый капитан.

— Что ж, нас только старшой должен веселить? — сдался старшина, надевая пилотку на лысую голову. — Есть причина поважнее, товарищ капитан…

— Десять ноль в ее пользу… — добавил кто-то со стороны.

— Старший лейтенант, не забудьте пригласить на свадьбу!

— Адреса наши запишите, на всякий пожарный случай.

— Что вы, ребята, — растерянно посматривая на смущенную девушку, сказал Илья, — это я встретил здесь моих земляков…

— И землячек…

— Ну и землячек… — подтвердил он.

— Так вот я и говорю, товарищ старший лейтенант… — не отступал старшина. — В добрый вам час! Дело молодое… До чего хотелось бы уже погулять на свадьбе! Четыре года не гуляли!..

Илья собрался еще что-то сказать, но на перроне началось большое оживление. Приближался поезд. Люди, захватив свои пожитки, засуетились, бросились в разные стороны.

Через несколько минут Илья стоял возле вагона, из окон которого выглядывали сияющие лица бывших попутчиков. Он весело прощался со всеми.

Эшелон тронулся.

Старшина с трудом пробрался в тамбур. Махая рукой, он громко кричал:

— Прощайте, старший лейтенант! Желаю успеха! А если в самом деле дойдет до свадьбы, не забудьте пригласить!.. Со своей старушкой непременно приеду… Мой адресок у вас записан… Черкните на всякий случай. Счастливо вам, счастливо!

До отказа переполненный военными и штатскими состав прогромыхал на развилке. Алик со своими земляками стоял на опустевшем перроне, махал пилоткой вслед бегущим вагонам, что-то кричал. Но его голос тонул в шуме набиравшего скорость поезда.

А ребята все махали руками веселому спутнику, а из крайнего оконца еще долго виднелись лысая голова старшины и его длинные усы.

Илья еще немного постоял у края перрона, провожая добрым взглядом убегающий эшелон. А когда он скрылся вдали за поворотом, сказал:

— Чудесные ребята эти фронтовики!.. Знаете, говорят, люди на войне ожесточаются, становятся злыми. Но, ей-богу, это неправда… Какая-то особая добрая черта у наших. Задушевные люди! Видали какие! Уже и на воинов не похожи.