Анатолий Казаков - Кровавое лето в Бендерах (записки походного атамана) Страница 63

Говорили, что награбленные вещи иногда обнаруживались на «перевалочных базах», устроенных в каком-нибудь бендерском доме или квартире, бывало, что «всплывали» и на «толкучках» Тирасполя или Одессы.

Парни помнили, как в день приезда в Приднестровье неприятно резанул, увиденный ими на улицах Тирасполя, контраст. Ещё бы!.. Траурные флаги, военные патрули, боевая техника на улицах города, школы и гостиницы, переоборудованные под госпитали — вот оно, дыхание войны! И тут же: везде и всюду, чуть ли ни на каждом углу, лотки и развалы, с которых всяким шмутьём торгуют исключительно молодые, здоровые, «упакованные» в «фирму», «в натуре» наблатыканные «реальные пацаны«…Одним словом — шваль!

Это была ещё одна мутная сторона той «странной» войны.

Много писем и обращений приходило в это время в редакции тираспольских газет и правительство ПМР от жителей — люди были возмущены этим!

«…Посмотрите…, что творится на так называемой «толкучке», — написала в редакцию «Днестровской правды» тираспольчанка Лидия Михайловна. — Сотни цветущих здоровьем, спортивного вида молодых людей наперебой спекулируют… заграничным тряпьём. Как им не стыдно этим заниматься, когда их сверстники гибнут от пуль агрессора?»

«…И ещё я хотел бы сказать, что многие тираспольчане до сих пор не понимают, что идет настоящая война, и что нельзя оставаться в стороне. Если кто опасается за свою жизнь, — пусть уезжает. Но кто остался в городе — должны встать на его защиту. Не может быть так, чтобы одни гибли, оберегая народ от того ужаса, который уже пережит бендерчанами, а другие в это время наживались, преследуя спекулятивные цели, — говорил в интервью корреспонденту газеты боец республиканской гвардии. — Мои руки тянутся к автомату, когда я вижу здорового верзилу, торгующего на рынке женскими принадлежностями».

А вот Виктор Степанович, инвалид ВОВ 1 группы из Слободзеи в своем письме в редакцию констатирует: «Правительство ПМР выпустило и распространило… плакат, художественно скопированный из знаменитого призыва периода Великой Отечественной войны «Родина-мать зовет!». Я помню, как этот плакат поднимал народ на защиту Отечества… Всё это я пишу к тому, что на нынешний призыв… откликнулась только… патриотически настроенная часть наших граждан. Остальные же заняли выжидательную позицию… Только общей сплоченной стеной мы смогли бы быстрее разрешить развязанный Кишинёвом конфликт…»

«…По Тирасполю ползают толстозадые, стриженые «бобриком», верзилы в ярких майках, в очках. Этим-то точно до лампочки, кому шестерить: румынам или доморощенным предателям. Сразу же вспомнился Иркутск, где подобные рожи, слуги «хозяев жизни» торчат на каждом углу, сдирая со старух и отчаявшихся матерей лишний червонец за молоко да сметану. В Иркутске это называется бизнес, в Тирасполе — мародёрство. Мы видели, как двоих здоровых мародёров в «фирме» молотили прикладами по бычьим шеям — продавали вещи с разрушенных бендерских фабрик… Если совесть сгнила, пусть узнают закон и порядок посредством штыка…

…Не всё, конечно, здесь гладко: с фанфарами и каждодневным героизмом. Ведь это война. Есть всякое, и всякие люди прибыли сюда: есть такие, кто подзаработать, раздобыть оружие, есть много выпивох, что и гибнут ни за что, по пьяному бахвальству, есть, наверное, и мародеры. Но это лишь пена!..»

…Но вот, что столкнутся с мародёрами в своих рядах — парни не могли даже и представить! И первым таким «своим» будет никто иной, как казак из Иркутска. Произошло это в один из первых дней, как вилимская группа прибыла в Бендеры. Сразу и не поняли: вначале прямо на «базе» у кого-то из парней вдруг часы «потерялись», потом у Будунова «ушли» новые, купленные в Москве, кроссовки, у Михайлова вдруг «испарилась» фирменная футболка… Особого значения этому не придали, подозревать, что завелась «крыса» — даже и не подумали. Футболка обнаружилась случайно — нечаянно задев, с полки свалилась сумка с личными вещами одного из казаков, из неё «фирма» и выпала… Удивились. Тем более, что сумка принадлежала Шимину — одному из «уже обстрелянных» иркутян, переданных группе Бульбациевым. По его объяснению, мол, лежала на полу в коридоре, он и поднял, «грузиться» не стали, поверили. Кто он, что из себя представляет — не знали, как ещё не успели узнать парней больше половины группы, которую Притула на первых порах сразу же усилил. Парень как парень. По сравнению с ними, как «новичками», вел себя уверенно и спокойно — «ветеран»… Иногда отлучался с «базы», говорил, что на вокзал к друзьям ходил. Верили, не проверяли — не до того…

В один из дней почти вся группа ушла на «работу», на «базе» остались «Шлях» и Шимин. По возвращении же парней ждал «сюрприз». Сашка рассказал, что Шимин, пытаясь вскрыть сейф в бухгалтерии, расстрелял его замки из автомата, но тщетно. После взломал дверь в кладовку хоз. отдела и, обматерив возмутившегося Шляхова, куда-то ушел. Казаки обследовали все кабинеты — сразу же увидели последствия учиненного им «шмона»… Из «красного уголка» исчез, отливавший перламутром, немецкий красавец аккордеон, из приёмной пропала «Оливетти» — итальянская портативная электрическая печатная машинка. Это был шок!!! Ещё больший шок и негодование испытали, когда осмотрели «кубрик», который он занимал. Там нашли целых две сумки, а в них!!!.. Под ворохом шмоток — всяких и явно чужих, обнаружили видеоплеер, а также несколько пачек бланков железнодорожных билетов, льготных проездных документов и россыпь различных печатей и штампов… Вот теперь стало понятно, по каким «делам» он отлучался. Как же его парни ждали!.. И он пришел. Вот тут-то, сразу разоружив, ему от всей души да с сибирским размахом и дали!.. После «голым» и с пустым автоматом отправили в штаб, предварительно позвонив «Миксеру». Не сообщая пока сути ЧП, передали решение группы отправить этого типа в Тирасполь, а оттуда домой. Но в штабе Шимин не появился. На следующий день узнали: он в тираспольском госпитале. Оказалось, что, минуя Притулу — дело-то, понял, «пахнет керосином» — решил самостоятельно отправиться в Тирасполь, но по пути опять-таки забрел в какой-то дом…Приоткрыл было штору на окне той квартирки, — что уж хотел высмотреть? — но в сей же миг по окну ударила очередь. Одна из пуль — «трассер» — ему вошла в ладонь, как раз меж средним и указательным пальцами, и застряв посреди ладони, продолжала гореть… Руку в госпитале ему всё же спасли. Неизвестно, что уж там выгорело, но пальцы уже не шевелились. Символично. Об этом узнали много позже.«…Ведь было Сказано: «Не укради!». Вот Господь его и наказал, отняв поганую руку…», — заключили казаки.

Не зря люди говорят: «Кому война, а кому — мать родна»…

…Он уехал домой. Но в Иркутском казачьем войске его больше никто не видел. Может, кому-нибудь из своих знакомых так до сих пор и рассказывает, как «кровь проливал», да бахвалится полученной «в бою» раной…иттить его душу!

«Берегитесь, чтобы не обольстилось сердце ваше, и вы не уклонились и не стали служить иным богам и не поклонились им, и тогда воспламенится гнев Господа на вас…»

Наряду с основной «работой» — дозорами в своем секторе и «охотой» на снайперов — у группы попутно появилась и дополнительная «нагрузка» — наблюдение с целью выявления и предотвращения мародерства и других преступлений. Опять же, оставшиеся горожане тоже были начеку, и чуть чего — звонили.

Управление обороны ПМР в вопросе наведения порядка в городе стал «закручивать гайки». Во многие подразделения были прикомандированы представители. Такого «комиссара», как его прозвали, прислали из Тирасполя и в сотню «Миксера». Осмотревшись, местом своей дислокации он выбрал «базу» группы «Филин». Казаки им были довольны — хороший, компанейский парень. Но с собой на «работу» его и не думали брать. Не его это дело. Да и куда ему — человек сугубо штатский, в армии не служил, гуманитарий по образованию, он и со своим ПМом-то, видимо, толком обращаться не умел…

«…24 июня в Бендерах побывал А.Лебедь, который тогда ещё не был командующим 14-й армией. Но с этого времени мы почувствовали, что Тирасполь нами начал по-настоящему заниматься. Город стал получать оружие, на позиции шло ополчение, эффективно заработали военкоматы. Бендерский военкомат развернул свою работу в Тирасполе. Командиры стали наводить в подразделениях военный порядок…»