Сергей Кольцов - Тихая разведка Страница 68

Оставшись один в своих апартаментах — двух больших смежных, обставленных добротной мебелью комнатах, он вновь подумал о причинах, побудивших штандартенфюрера Ганса Ганке, по его понятиям, не очень известного в руководящих нацистских кругах человека, отправиться на встречу с так же неизвестным ему сотрудником службы безопасности штаба обергруппенфюрером Бахом в пригороде Варшавы. Ганке должен был уже сегодня утром вылететь с аэродрома Кобылино, расположенного в двадцати пяти километрах юго-восточнее Станички. Причем, рандеву предполагалось в присутствии бывшего генерал-губернатора Цернера.

Фалькенберг встал с кресла, извлек из кобуры, захваченной из приемной, пистолет «Вальтер» и без стука положил его рядом с собой на прикроватную тумбочку.

«С какой стати, зачем и почему ставит меня перед фактом свершившегося руководитель гестапо группы „Феникс“ оберштурмбанфюрер Крюгер? Что за данной встречей кроется? Кому все происходящее выгодно и в чем заключается суть связей Ганке со службой безопасности варшавского воеводства? И что интереснее всего — одно из звеньев цепи — Эмилия Штальберг. Вопросы, вопросы — и нет пока на них ответа. А если хорошенько подумать? Может, во всем этом таится и мой шанс стать генералом СС? Давно пора. Но рейхсфюрер СС Гиммлер косо смотрит на мое повышение в звании и должности. А вообще, мне лучше быть сторонним наблюдателем и не стремиться разгадывать ребусы СД, чтобы, зная о многом, не попасть в струю отменно разыгранной провокации в охоте на ведьм. В настоящий период похожий курс становится очень модным. Черт возьми, „охота на ведьм“ — излюбленное выражение Крюгера».

Но подозревать начальника гестапо в нечистой игре он, Фалькенберг, не имел оснований. Напротив, за последнее время Крюгер стал значительно чаще делиться с ним новыми по его каналам секретными новостями. В свою очередь и Фалькенберг ставил того в известность о сведениях строго секретных, известных ему. Этот контакт лишь помогал каждому из них в работе.

Фалькенбергу вдруг расхотелось спать. Он включил настольную лампу и, оставаясь в нижнем белье, подошел к телефонному аппарату, но потом раздумал. Многое, очень многое он знал, но и добрая доля оставалась для него тайной. Вторжение союзников на континент через Ла-Манш, постоянные окружения, жестокие поражения немецких армий на Восточном фронте — все говорило о том, что «тысячелетний гитлеровский Рейх» накануне полного военного краха. Он, штандартенфюрер Фалькенберг, имеющий колоссальный опыт контрразведки, понимал, что «верхушечная оппозиция» существует, действует и повторит неудавшуюся в марте 1943 года попытку покушения на Гитлера, чтобы затормозить или даже ликвидировать опасность оккупации самой Германии, ее полной политической катастрофы. Некоторых участников того, по случайности нераскрытого дела он знал лично. Они относились в основном к высшей элите военного руководства рейха. Он был в курсе постоянной вражды между немцами и поляками накануне и во время войны, но не мог представить даже во сне, что в течение многих лет могла существовать тайная ось Берлин — Варшава, связь, о которой ни Гитлеру, ни Гиммлеру до поры до времени ничего не было известно. Контакт с Канарисом позволил польскому правительству в Лондоне свободно маневрировать связью с нелегальными группами в самой Польше. Адмирал Канарис, неутомимый организатор немецкой службы разведки, и в начале, и тогда, когда Германия в конце войны оказалась в весьма трудном положении, продолжал пользоваться тайными связями с польскими офицерами. Правда, о последующем он, Фалькенберг, узнал немного спустя. О том, например, что никто иной как Канарис поддерживал подготавливаемое польским эмигрантским правительством Варшавское восстание.

Здесь следует оставить на время Фалькенберга в его дальнейших размышлениях и обратить внимание на тот факт, что варшавская авантюра, предпринятая Бур-Комаровским 1 августа 1944 года, доказала его тайную связь с верхушечной оппозицией. И несмотря на полную неудачу заговора и покушения на Гитлера 20 июля, укрепляла контакт немцев с поляками, облегчая снабжение оружием Армии Крайовы, которая к началу восстания заняла большую часть Варшавы. Естественно, создавая эти условия для размещения и немецких войск под командованием генерала фон Трескова, занимающего до событий 20 июля пост начальника штаба центральной группы войск на Восточном фронте.

Фалькенберг, несмотря на поздний час, неожиданно для себя подошел к бару и, смакуя, чуть прикрыв от удовольствия глаза, выпил рюмку коньяка.

«А, черт с ними, со всеми, кто мешает нормально жить в эти тяжелые времена, — подумал он. — Разберемся. Ну, а поляки… Конечно, в основе своей, не солдаты Армии Крайовы, эти паиньки, а бойцы созданной Народной Армии наносят ощутимые, дерзкие удары по частям немецких войск, разрушая различного рода коммуникации. Одним словом, работают по методам русских партизан…»

Фалькенберг подошел к кровати, лег и мгновенно уснул.

Но сон его был непродолжителен. В приемной тревожно зазуммерил полевой телефон.

Крамер, оторвав от подушки взъерошенную голову, сонно буркнул в микрофон трубки:

— Приемная штандартенфюрера Фалькенберга. Что? Полковник только что лег. Всю ночь работал… Слушаюсь, бригаденфюрер! Ясно! — Он подошел к дверям спальной комнаты шефа, но услышал, что тот уже говорит по телефону.

— Что случилось, бригаденфюрер? — узнав по голосу начальника штаба группы Вайса, спросил Фалькенберг. — В каком именно месте произошло нападение?

— Повторяю, — откашлялся Вайс, — примерно на восьмом километре лесной дороги Станичка — Кобылино. Эта проселочная дорога, которой не всегда пользуемся, сокращает расстояние до аэродрома одного из полков истребительной авиадивизии на семь километров. Да-да. До взвода десантников-диверсантов врасплох атаковали автоколонну с полуротой солдат, в том числе и солдат усиленного патрульного наряда.

— В составе данного отряда, как мне известно, должен был находиться и штандартенфюрер Ганс Ганке… бригаденфюрер! Кто сообщил вам об этой трагедии?

— Насколько мне известно, — отозвался Вайс, — радиостанция гарнизона Станички и радиостанция непосредственно штаба армейской группы «Феникс» примерно в четыре часа утра одновременно приняли открытым текстом радиограмму: «Внимание! Я — „Комета-два“. Повторяю: „Внимание! Я — „Комета-два““». А дальше то, о чем я вас уже известил. Автоколонна состояла из восьми грузовых и одной легковой автомашины; В вашем личном распоряжении два бронетранспортера, бронемашина и три грузовых, полурота из комендантского резерва. Штандартенфюрер, операция по ликвидации русских парашютистов командующим группы возложена лично на вас. Кроме того, к поиску подключается служба оберштурмбанфюрера Крюгера. Желаю успеха! Хайль Гитлер!

— Но откуда вы знаете, что это русские парашютисты?

— Это предположение группенфюрера…

«Индюк! Или, как это по-русски? Ага… Чертова перечница! Изъяснился, как истеричка», — подумал о начальнике штаба Фалькенберг..

…Двигались осторожно, но быстро, выслав вперед головную походную заставу и боковые дозоры. А через три километра, по выходу из Станички, небольшая мобильная колонна постепенно стала терять ход. Машины пошли по влажной лесной дороге. Неожиданно для всех экипажей идущий в авангарде бронетранспортер тревожно заныл воздушной сиреной. Но немецкие солдаты, казалось, остались глухи и беспристрастны к звукам опасности: они просто ждали приказа своего командира. Вскоре выяснилось, что наблюдатели в условиях плохой видимости, поддаваясь царящей вокруг атмосфере таинственности, приняли семью лосей, переходящих дорогу, за группу людей, занимающих оборону.

Восьмой километр лесной дороги Станичка — Кобылино. Конец второй декады июня… По старому русскому стилю — начало мая…

К восьми часам утра туман почти полностью растворился и лишь кое-где, цепляясь за вершины деревьев, все еще висел рыхлыми комочками, похожими на седые головки перезревших одуванчиков. Ели и сосны, чуть искрясь на пробивающемся солнце, бесшумно роняли радужными огнями, иглами ветвей крупные капли росы.

Штандартенфюрер СС Фалькенберг вышел из бронемашины и зябко повел плечами. Да, картина была, конечно, ужасная. Метров шестьдесят-семьдесят неширокой лесной дороги хаотично загромождали наполовину сгоревшие автомобили, ящики с боеприпасами и другим военным имуществом. Еще тлели, переливались огнем побежалости резина покрышек, ранцы, дерево, пачками или одиночно рвались патроны. И трупы… повсюду, в разных позах, трупы соотечественников — сгоревшие, обугленные и совсем не тронутые пламенем.

— Майор, — приказал Фалькенберг командиру прибывшей вместе с ним команды, — оставьте на этом участке столько людей, сколько необходимо для захоронения, очистки дороги, сбора уцелевших боеприпасов и оружия. Остальных — в боевое охранение, двойным кольцом, интервалы определите сами и оцепите место происшествия. При уборке просмотрите с людьми каждую пядь указанной территории. Надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь?