С утра до вечера. В чистом поле - Ромуальдас Ланкаускас Страница 7

С улицы доносился вой проезжающих троллейбусов; с раннего утра до поздней ночи они кругом бежали по городу. «Как полосатые собаки-великаны на проволоке», — в бешенстве думал он. Иногда троллейбус отцеплялся от линии, водитель торопливо взбирался на крышу на глазах у толпы зевак (он всегда со злорадством смотрел на это), и вагон снова несся вперед, высекая искры из медных, блестящих на солнце проводов. Что-то несокрушимое, роковое было в непрерывном беге машин. Невидимая, вызывающая, жестокая сила таилась в них. Он старался не глядеть на улицу, потому что там, внизу, ему всегда мерещились синий плащ и ноги в стоптанных туфлях.

Однажды, когда он сидел в комнате и читал газету, затрещал звонок. Он положил газету на стол и пошел отпирать дверь.

На площадке стояла молодая девушка в красной кофте. Он сразу узнал ее. Да, это была та самая девушка, которая водила полосатый, желтый троллейбус. Она опустила глаза, не выдержав его взгляда; ее бледное лицо внезапно покраснело.

— Чего вам надо? — в ярости спросил он.

Губы девушки дрогнули.

— Я больше не вожу троллейбус, — тихо сказала она. — Я продаю газеты…

— Чего вам надо? — снова повторил он, повышая голос.

— Не знаю… Я хотела вам сказать…

Она запнулась и замолкла.

— Катитесь к черту! — крикнул он и захлопнул дверь.

За дверью секунду было тихо; потом он услышал ее удаляющиеся шаги. Девушка медленно спускалась вниз. Когда замерло эхо шагов, он вернулся в комнату и в изнеможении упал в кресло. Никогда он не был так одинок, подавлен и убит. Как будто потолок обрушился ему на голову. Он чувствовал, что на него давят тысячи, нет, миллионы тонн, что он не выдержит этой тяжести, и вдруг, вскочив со стула, он метнулся к двери и выбежал на улицу, словно силясь кого-то догнать.

КАПИТАН «НАДЕЖДЫ»

Я встретил его прошлым летом на берегу залива. Капитан «Надежды» был голубоглаз, белокур, веснушчат, немного курнос. Во рту у него не хватало нескольких зубов. Уши торчали. На мир он глядел серьезно и почти никогда не смеялся. Это был настоящий капитан!

Мы познакомились случайно: я шел по берегу залива, любуясь закатом, и увидел его на корабле. Корабль с трудом шел против волн. В нем сидели капитан и черная вислоухая собачка. Других членов команды не было видно. Капитан с усердием греб палкой с дощечками на концах, и корабль, переваливая с волны на волну, медленно двигался вперед. Собака беспокойно вертела мордочкой. По-видимому, ей было страшно. На борту корабля я увидел надпись: «Надежда».

— Эй, капитан! — крикнул я ему. — Возьмешь меня на свой корабль?

Он посмотрел на меня, но ничего не ответил. Я продолжал шагать по берегу. Капитан не обращал на меня внимания. «Надежда» плыла вперед. Ветер крепчал. Все труднее было капитану управлять кораблем. В корабль набралась вода. Заметив, что корабль поворачивает к берегу, в спокойную бухточку, я пошел туда, сел на камень и принялся ждать «Надежду».

Красное солнце спряталось за желтыми дюнами. Небо на западе было сиреневое. Залив — голубой. Чайки — белые как снег.

Капитан подплыл к берегу и выволок на песок свой корабль. Наверное, в этой жестяной ванночке три или четыре года назад его купала мама.

Собачка отряхивалась. Она была мокрая, кривоногая, и ее темные глаза смотрели печально после путешествия по бурному заливу.

— Капитан, — сказал я, — где же твоя команда?

— А, матросы… Мопс — моя команда. — Он показал на собаку, которая каталась по песку, задрав лапы.

— Как прошло плавание?

— Неплохо. Только пришлось свернуть к берегу, потому что в корабль стала просачиваться вода. Я не боялся. А Мопс боялся. Он все время дрожал.

— Почему ты не взял с собой меня? Я бы не боялся.

— Ты большой, и мы бы все утонули.

— Нет, — сказал я, — тут совсем мелко. Тут утонуть нельзя.

— Ничего ты не смыслишь. Не знаешь, что значит плавать на дырявом корабле. Это очень опасно.

— Я уже плавал по заливу.

— Ты приехал из Клайпеды на пароходе. На нем моя бабушка ездит и каждый, кто хочет. Ты не моряк.

— Кто тебе сказал, что я не моряк?

— Я сам знаю. У моряков широкие штаны, и они не ходят просто так по берегу.

Я расстроился. Я и правда не был моряком, и штаны у меня были совсем узкие.

— Что ты будешь делать с кораблем? — спросил я у капитана.

— Отремонтирую. Заделаю щели паклей и хорошенько просмолю.

— Может, помочь тебе?

— Не надо. Ты не сумеешь.

Мне стало тоскливо. Я не был моряком.

Капитан пошел домой, и Мопс побежал за ним.

На другой день я снова пришел, чтобы увидеть капитана.

Капитан сидел на камне, положив голову на руку. Мне показалось, что он плачет. Он даже не посмотрел на меня. Мопс лежал рядом с ним на песке. Он дремал на солнышке, его обвислые уши то и дело подрагивали.

Я огляделся. «Надежды» нигде не было видно.

— Где твой корабль? — спросил я капитана.

Капитан поднял голову и посмотрел на меня. Его синие глаза стали еще больше и как-то странно блестели.

— Корабль утонул, — сказал он.

— Утонул? — огорчился я. — Каким образом?

— Я разжег костер, сварил смолу и просмолил все щели. Потом спустил корабль на воду, и мы вышли в море. Погода была хорошая. А в заливе в корабль стала сочиться вода. Жестянку я забыл на берегу. Вода все сочилась и сочилась, Мопс залаял, потом прыгнул в воду, а корабль все тонул и тонул. Теперь он лежит на дне.

— Вот несчастье, — сказал я. — А ты не унывай. Пошли, я тебе покажу другой корабль.

— У тебя есть корабль?

— Да. Увидишь, какой он большой и красивый.

Мы отправились в порт. У причала стояли разные корабли: лодки, сейнеры, катера. Я показал самый прекрасный корабль и сказал:

— Вот мой корабль. Тебе он нравится?

— Нравится, — сказал он. — Я хотел бы на нем плавать.

— Ты будешь на нем плавать.

Капитан долго смотрел на корабль. И чем больше он смотрел, тем больше нравился ему корабль, В это время на корабль грузили ящики с рыбой.

— Эту рыбу поймал мой отец, — гордо сказал капитан.

— Не он один. Другие рыбаки тоже. Правда?

— Правда, — согласился капитан.

Рыбу погрузили на корабль. Из трубы пошел дым. Корабль загудел