Сергей Кольцов - Тихая разведка Страница 71

Он шел вдоль дороги в сторону укативших автомашин с вражескими солдатами, выбирая скрытые лесные участки. Ему нужно было найти подходящее место для засады. Конечно, смешно и нелепо было бы помышлять о нападении в одиночку на какую-либо легковушку, сопровождаемую не важно каким по численности конвоем. «А хорошо бы повстречать, — мечтал капитан, — военного или гражданского чиновника, имеющего при себе топографическую карту, да еще бы в придачу компас, и путь открыт к линии фронта». На то, что можно встретить партизан-соотечественников, была слабая надежда. К тому же, не имея документов, свободно сойдешь за шпиона, либо провокатора. Очень опасался Шелест соприкосновения с местными националистами: об их жестокости ходили легенды.

Остановился Шелест у какого-то распадка. Здесь дорога спускалась с крутой возвышенности и вновь под крутоватым углом устремлялась вверх, пересекая небольшой, без перил бревенчатый мост, переброшенный через узковатую расселину. Почти у ног открывался зев глубокого, с отвесными скатами оврага, густо поросшего кустарником и деревьями. Он кончался красивым широким лугом.

В послеобеденный час движение на дороге стало редким. Капитан понял, что это именно то место, которое он искал. Отличная точка обзора, и хорошо маскируют нижние ветви сосны, опустившей свой игольчатый лапник до самой земли.

Постоянно его начали томить приступы голода и жажды. Пожалуй, жажда была сильнее. Парило. Небо стало сине-синим, кое-где со сгустком ультрамарина.

Потом время перевалило за полдень и пошло к вечеру, а капитану все не везло. Нет! Не без того, конечно, чтобы порою не возникала острая, напряженная ситуация. Иногда пробегали легковые автомашины с двумя, тремя пассажирами. Но, как правило, шли они то вереницей одна за другой, то в общей колонне с тяжелыми транспортными средствами, попадались и с одним только водителем. Это гасило его пыл, как ведро воды, выплеснутое в горящий костер. Он съеживался, напряженность сменялась безразличием.

И вдруг… Произошло это как-то внезапно, не так, как он рисовал себе картину нападения, а прозаически просто: показалась легковая автомашина марки «Мерседес-Бенц» с двумя пассажирами; в глубине салона, на заднем сидении — второй. Самого человека не видно — заметен лишь только его силуэт. «Мерседес-Бенц» спускался почему-то с выключенным мотором. Правая сторона кузова была вожделенно близка от сидящего в засаде капитана Шелеста.

Как ни ожидал он подобного момента, а от отсутствия опыта в аналогичной ситуации растерялся. И только тогда, когда машина оказалась у самого моста, когда надсадно, тонко взвизгнув, тарахтя, заныл стартер, запуская двигатель, Шелест по-петушиному крутнул головой налево-направо, подскочил на месте и несколькими широкими шагами достиг приостановившегося «Мерседеса». Короткая очередь на весь остаток патронов в магазине автомата хлестнула по боковому стеклу переднего салона, задела водителя и солдата-автоматчика. Не обращая внимания на то, убиты или только ранены шофер и охранник, он распахнул заднюю дверцу. С округлившимися от страха и неожиданности на него смотрели через стекла пенсне в тонкой золотой оправе молочно-белые с расширенными зрачками глаза рослого человека в штатском темно-сером костюме с блестящей шерстинкой. У ног его стоял большой, туго набитый черный кожаный портфель. В чертах лица с отвисшей челюстью, очевидно, хозяина, было что-то от бульдожьей морды. Человек в штатском не собирался просто так отдавать принадлежавшую ему вещь. С уверенностью удачливого боксера он двинул Шелеста левой рукой в скулы, а правой извлек из левого кармана пиджака плоский браунинг той же модели, что подарил Шелесту Федор Карзухин в деревеньке Васькины Дворики. Капитан едва уклонился от удара, выронив при этом разряженный автомат. Правую же руку своего противника он успел перехватить и жестким приемом «на себя» резко повернул ее за спину, одновременно нанося прямой тяжелый удар головой в лицо. Тот, по-звериному взвыв, тот час же обмяк и, скорчившись, медленно заскользил с сидения на пол автомобильного салона. Из расквашенного ноздреватого носа нехотя, ленивой струйкой, стала вытекать и скапливаться на широком подбородке густая кровь…

У штатского оказались документы на имя начальника оперативного отдела 372-го отдельного армейского пехотного корпуса полковника фон Гильфингера. Выходит, игра стоила свеч.

Шелест, спокойно осмотревшись, поднял с земли свой автомат, взял увесистый портфель, подошел к передней, с разлетевшимся на мелкие осколки стеклом и пробитой автоматными пулями дверце, расстегнул у неподвижно лежащего автоматчика пояс с пятью запасными магазинами, подобрал с пола две «лимонки». Затем бегом бросился к лесу. Обернулся. Разгромленная машина сиротливо маячила на дороге. И вдруг до него дошло то, о чем он раньше не подумал… Нежелательные следы. Пока вокруг стояла тишина. Но потом? Бросив на месте портфель и оружие, капитан вернулся к оставленной машине. Захлопнул заднюю дверцу, сел на место водителя и резко вывернул руль. По положению рычага переключения скорости угадал: стоит в нейтральном положении. Кинулся в сторону багажника и, упираясь ногами в настил моста, напрягаясь до зеленых мошек в глазах, надавил на корпус «Мерседеса». Машина дрогнула и подалась вперед, к обрыву. Мелькнули в воздухе вращающиеся передние и задние колеса, блеснул никель облицовки и, как в замедленных кинокадрах, машина опрокинулась, перевернулась вниз колесами, стала на бок и, ломая на пути молоденькие деревца, подминая под себя кустарник, рухнула в темную расщелину оврага. Глухой взрыв выплеснул наружу таящий клуб маслянисто-черного дыма. И тишина… Дрожащее марево над серой лентой дороги.

Капитан не раз наблюдал наземные бои с воздуха. Но как летчик, видел их совсем по-другому. Воздушный бой, длясь в течение нескольких минут, укладывался в рамки наличия горючего и боеприпасов. За это короткое время летчик выматывался до основания, но вернувшись на базу, на некоторое время мог забыть обо всем: то, что прошло, и то, что еще впереди. Другое дело на земле — суровые затяжные бои днем и ночью, без сна и зачастую без глотка воды, без боеприпасов и голодный. Не повернешь в тыл: дерись тем, что попадет под заскорузлые солдатские руки…

Вот почему, убегая от машины, чувствуя себя на пределе усталости, сравнивая действительность с прошлым, он в полной мере оценил каторжный труд солдата-пехотинца на войне. Идти ему пришлось по замусоренному лесу, сознательно часто изменяя направление. Просто это была., попытка подобным маневром запутать свои следы на случай, если вдруг немцы организуют облаву и начнется травля собаками.

Однако время не стояло на месте, оно стремительно шло к вечеру, и ему, учитывая состояние физической усталости, необходимо было позаботиться о ночлеге. Но отдых Шелест считал делом вторым, а первым — предстояло определиться на местности, чтобы следующий день использовать целенаправленно, выжать из себя все возможное, на что он способен, и продвинуться как можно дальше, к востоку. Наблюдательность помогла ему почти сразу же найти ночлег. Это была неглубокая впадина, из которой тянулся вверх мощный ствол сосны, а вокруг хороводом стояли молоденькие трехлетние елочки.

Портфель, принадлежавший полковнику фон Гасселю, оказался сущим кладом: в нем находилось все необходимое для человека, совершающего небольшой вояж. Кроме продуктов питания, которых при экономном расходовании должно было хватить на три дня, там лежала крупномасштабная топографическая карта, разбитая на условные квадраты. Она была ценна не только тем, что отображала обстановку текущих суток, но давала ясную и полную картину о законченных и строящихся инженерных сооружениях на обширной территории прилегающего тыла. Особый интерес вызывали юго-западные квадраты карты. На них были четко нанесены цифровые алгебраические выражения, вырисованы таинственные фигурки зверей — слона, тигра, пантеры, волка.

Понятную радость принесли ему и другие находки: компас и кульвиметр, транспортир и командирская линейка, а в одном из отделений портфеля в прорезиненном пакете находились три записные книжки, исписанные убористым каллиграфическим почерком. Наконец он обнаружил еще один очень нужный предмет — планшет советского командного состава, что было очень кстати.

Зная довольно слабо немецкий язык, капитан с трудом разобрался, как смог, с заслуживающими, на его взгляд, внимания бумагами и уложил их в планшет, а портфель стал освобождать, по его мнению, от ненужных ему вещей и в первую очередь от трех тяжеловатых по весу книг. Затем проверив состояние трофейного браунинга и наставив его на предохранитель, упрятал сзади, у позвоночника, за поясным ремнем под гимнастеркой и сразу же забылся крепким сном.

…Разведгруппа капитана Черемушкина, насколько позволила дополнительная нагрузка, спешно отходила на северо-запад. Перед вылетом на задание в тыл противника ей планировалось создать временную базу продовольствия и боеприпасов где-нибудь в районе приземления. Но теперь это было просто невозможно. То, что произошло, не вписывалось ни в какие ранее разработанные планы. Неожиданный парашютный десант ставил разведгруппу в трудное, опасное положение. Что могла она представлять для любого штаба немецкого гарнизона? Ведь немедленно будут приняты контрмеры: высланы по разным маршрутам мобильные патрульные наряды, выставлены засады и секретные посты в направлении вероятного движения парашютистов, перекрыты все тропы-дороги…