Хрупкий мир: СтеклоВатный Writober-25 - Анастасия Стеклова

Стеклова Анастасия

Хрупкий мир: СтеклоВатный Writober-25

Вместо предисловия

"И снова наступил октябрь, а это значит, что писатели и художники вновь прокачивают свой уровень мастерства и красуются техниками в рамках самого осеннего челленджа!

И я вновь пробую свои силы, так что у моего сборника "Проклятие разума: СтеклоВатный Writober-24" появился братик под кодовым названием "Хрупкий мир". В прошлый раз я творила много триллерного, мрачно-фантастического и чуть-чуть юморно-мистического. Мне очень понравилось! Поэтому на этот раз я вписалась в организаторство…

Как меня понесёт по форме, сюжетам и жанрам, я не знаю. Не говоря уже о том, сумею ли рассчитать силы. В любом случае что-то получится, и, возможно, на этот раз я больше склонюсь к стороне тепла и света, потому что параллельно я пишу хоррор-драбблы, все ужасы там.

Точим перья и начинаем игру!

Хотела придумать свои темы, но забегалась, в итоге взяла эти:

Удачи всем нам!"

Именно так начался мой сборник в конце сентября 2025 года, и в итоге Writober-2025 завершился, как рано или поздно завершается всё. Предлагаемые рассказы были написаны именно во время челленджа и немного после в ноябре, потому что автор усталь. Тем не менее приятного вам чтения!

1. Поцелуй, что острее ножа

Аксель не знал, что так получится. Точнее, он мог бы догадаться, он же читал об этом, сидя за старинным дубовым столом в не менее старинной академической библиотеке, где, казалось, самому воздуху несколько сотен лет, не говоря уже о пыли. Но… но он опять предпочёл остаться добровольно слепым. Предпочёл делать то, что от него хотят, и быть тем, кого хотели видеть.

Мариса тяжело дышала. Так могла бы дышать гора, готовясь извергнуть из своего нутра тучи пепла, способного легко затмить солнце и устроить бренной земле круглогодичную зиму, и потоки лавы, которые не сочтут за труд уничтожить всю деревню, раскинувшуюся у подножья.

Это Аксель во всём виноват.

Мариса была младше его на курс. Её привела мать, причём с каким-то особенным сообщением: Аксель слышал, проходя мимо самой страшной двери — двери в преподавательскую. Родня Марисы были простыми ремесленниками, в то время как Аксель и его друзья происходили из более или менее известных родов волшебников. Ну как друзья… Они были ровесниками, они в беззаботном доучебном детстве ходили друг другу в гости — вместе со взрослыми, которые пили чай и не только чай, обсуждая очень важные взрослые темы вроде магического кризиса, политики и слишком больших благ для выходцев из среднего сословия. Им, детям благородных семей, полагалось дружить. Хотя Офелия была заносчивой и немногое видела дальше своего чистенького вздёрнутого носа, Трисс любил взрывать лягушек и ежей, Маркус и его сестрёнка-близняшка Маргарита и вовсе были ходячей катастрофой, достававшей своими фокусами даже уважаемых всей страной седовласых профессоров. Андреа, Хелена и Ганс не творили гадостей, не плевались едкими высказываниями, да и вообще зла не вызывали, однако были… да просто бесцветными, как вода в стеклянном графине.

Аксель и его компания вместе сидели на лекциях, вместе склонялись над котлами, вместе переписывали свитки, выполняли задания, мастерили модели, учили руны и заклинания… Они всё ещё были детьми, глупыми и мало что знающими, но чувствовали себя такими взрослыми! Ведь они учились, ведь они исполняли свой долг! С каждым днём они становились умнее, с каждым днём знали всё больше. По крайней мере, большую часть времени, когда не решали прогуливать какую-нибудь историю возникновения ковенов или теоретические основы трансформации, играя в карточные игры внутри башни.

А Мариса была совсем не как Аксель, Офелия, Трисс и остальные. Такая… простушка. Неизящная, неаккуратная, слишком громкая. Лицо и вовсе лишено благородства: загорелое, в конопушках, с носом-картошкой. За всё хватается, иногда роняет, вопросы глупые задаёт. Девчонки про неё сплетни пускали, одна забористее другой. Мальчики дёргали за худенькие мышиного цвета косички. Близняшки Маркус и Маргарита однажды и вовсе до полусмерти напугали в туалете, подложив бомбу-осьминожку.

И как увидела Мариса Акселя, так и начала ходить за ним хвостиком. Он сначала прогонял её, а его приятели посмеивались над безродной малявкой. Потом Аксель и Мариса потихоньку начали общаться. Обсуждали книги. Сидели под большим дубом. Мариса собирала цветы и листья для своих бесчисленных гербариев и показывала самые выдающиеся находки Акселю. Он ничего не понимал, но хвалил. Травники — странные люди.

Аксель — очень редко, правда — почитывал ей свои кривые стихи. Поэзия была делом несерьёзным, особенно для настоящего волшебника. Это ковену бардов полагается стишочки писать. А чтобы какой-нибудь Аксель, или Маркус, или Трисс стихи писал — вот это глупость. Аксель сам это понимал. Но всё равно писал дурацкие глупые стихи и читал их Марисе. А ей нравилось. Ей, наверное, нравилось вообще всё, что делал Аксель. Даже когда он кидал монетки в статую Великого Парацелиуса Синезубого, стараясь попасть в широкие голенища его сапог. От старшаков узнал, что это может принести удачу, хотя вера в приметы тоже не для волшебников, как и стихи. Это были всё ещё по-детски беззаботные начальные курсы академии.

Но время шло, и Аксель начал чувствовать, что на него давят. Ему надо стать благородным волшебником. Ему надо вращаться среди достойных людей. Ему надо лучше учиться и не отвлекаться на ерунду. У его родителей давно были вполне конкретные планы на отпрыска. Приятели начинают смеяться уже над Акселем, а не вместе с ним. Акселю надо меняться в нужную сторону.

И Аксель отверг Марису.

Нет, она не обиделась на него. По крайней мере не подала виду. На общих лекциях в большой зале, где собирались учащиеся всех курсов, она садилась позади него и сверлила глазами затылок. Он натыкался на неё в коридорах, в саду, на лестницах. Она кротко смотрела на него и ничего не говорила. А он говорил. Иногда. В основном грубо. Потому что рядом были или близняшки, или Трисс, или Офелия. Офелия стала неожиданно мягче к нему. Они постепенно сближались. Сидели вместе, гуляли вместе, всё чаще просто молчали наедине друг с другом. Порой целовались. Пока без языка. Вроде с языком можно только настоящим взрослым, хотя Трисс хвастался, что у него были с девушками и куда более взрослые вещи. Но вряд ли