Пэлем Вудхауз - Первое выступление свирепого Биллсона

Вудхауз Пэлем Грэнвил

Первое выступление свирепого Биллсона

Пэлем Грэнвил Вудхауз

Первое выступление свирепого Биллсона

I

Целую неделю меня преследовали неудачи. Я ездил в провинцию к дальним родственникам погостить, но там каждый день шел дождь, дождь, дождь. Садясь завтракать, мои милые родичи бормотали бесконечную молитву, а после обеда принимались за карты. Возвращаясь в Лондон, я попал в вагон, который был битком набит младенцами. Поезд останавливался на каждой станции, я проголодался, как собака, и ничего не мог достать, кроме сахарных пончиков. И когда, наконец, я добрел до своей уютной квартирки и собрался отдохнуть, я увидел, что у меня на диване лежит огромный рыжий человек. Он не шелохнулся при моем появлении. Он крепко спал.. Его здоровенные мускулы так внушительно надувались под пиджаком, что я не решался разбудить его. Роста он был колоссального и не помещался на моем диване.

У него был проломанный нос, и его квадратная челюсть выдавалась вперед, как у ковбоев в кино. Одну руку он подложил себе под голову, другую свесил с дивана на пол. Рука эта была похожа на окорок окаменевшей ветчины. Я не имел никакого представления о том, как этот человек очутился у меня в комнате. Но мне не хотелось расспрашивать его самого - по виду он принадлежал к тому разряду людей, которые приходят в ярость, когда их будят. Поэтому я на цыпочках прокрался через коридор в комнату Баулса, моего квартирохозяина.

- Что угодно, сэр? - слащаво спросил меня Баулс. Он прежде служил главным лакеем у важных господ.

Из его дверей меня обдало густым запахом копченой трески.

- В моей комнате кто-то спит, - прошептал я.

- Это, должно быть, мистер Акридж, сэр.

- Нисколько не Акридж, - сердито возразил я.

Я редко решался перечить Баулсу, но его утверждение так возмутило меня, что я осмелел.

- На моем диване спит не Акридж, а какой-то огромный рыжий мужчина.

- Друг мистера Акриджа. Он пришел сюда к мистеру Акриджу.

- Сюда, к мистеру Акриджу?

- Мистер Акридж занимал вашу квартиру, сэр, все время, пока вы были в отсутствии. Я полагал, что он гостит у вас по вашему приглашению.

По каким-то непостижимым причинам Баулс относится к Акриджу, как любящий отец к любимейшему сыну.

- Что еще прикажете, сэр? - почтительно спросил он меня.

- Ничего, - сказал я. - Э... ничего. Когда мистер Акридж обещал вернуться?

- Мистер Акридж вернется к обеду, сэр, а сейчас он, если не ошибаюсь, на утреннем представлении в театре "Комедия".

Публика только начала расходиться, когда я добрался до "Комедии". Я встал у самого входа и скоро увидел в толпе желтое непромокаемое пальто моего друга.

- Здорово, старина, - весело воскликнул Стэнли-Фетерстонго Акридж. Ты вернулся? Когда? Послушай, запомни для меня этот мотивчик. Завтра утром напомни мне его. Я боюсь, что я его забуду.

И он загнусавил отвратительным тенором:

- Там, там, там, там, там, там!.. А теперь, старина, зайдем в этот ресторанчик, перехватим чего-нибудь.

- Кого это ты поселил в моей комнате?

- А каков он из себя? Рыжий?

- Господи! Неужели ты навалил мне на шею еще кого-нибудь, кроме рыжего?

Акридж огорченно взглянул на меня.

- Мне не нравится этот тон, - сказал он, спускаясь по ступенькам в харчевню. - Твои слова огорчают меня, старина. Мне и в голову не приходило, что ты не захочешь, чтобы твой лучший друг спал на твоей подушке.

- Черт с тобой! Спи сколько влезет. Конечно, нельзя сказать, чтобы это мне было слишком приятно. Но если ты приводишь с собой ночлежников...

- Закажи две бутылки портвейна, милашка, - сказал Акридж, - и я тебе все объясню. У меня есть гениальная идея, с которой я хочу тебя познакомить... Вот в чем дело, - продолжал он, когда официант принес нам две бутылки, - этот рыжий принесет мне миллионы.

- Не понимаю, почему он должен приносить тебе миллионы непременно у меня на квартире.

- Ты знаешь меня, мой мальчик, - сказал Акридж, с наслаждением поднося ко рту стакан. - Я находчив, ловок, дальновиден. Мозги у меня так и кипят, мысли вспыхивают в них, как молнии. На днях я зашел в трактир съесть бутерброд с сыром и увидел там одного молодца, с ног до головы обвешанного драгоценными камнями. Право, я не преувеличиваю. Кольца у него на пальцах и булавки на галстуке сверкали так, что об них можно было сигару зажечь. Я навел справки и узнал, что он антрепренер Тода Бингхэма.

- Кто такой Тод Бингхэм?

- Неужели ты никогда не слышал о Тоде Бингхэме! Это чемпион среднего веса. Несколько недель тому назад он побил Альфа Полмера и вырвал из него рук первенство. Этот магнат, обвешанный бриллиантами, - его антрепренер. Тод, должно быть, отдает ему не меньше половины своего гонорара, а ведь это целое состояние. Тод каждый день выступает в цирке, а ты думаешь - ему мало дают кино и мюзик-холлы? И вот я решил: почему бы и мне не купаться в бриллиантах? В какие-нибудь две секунды у меня был готов великолепный проект, и представь себе, какое счастливое совпадение: в тот же день я узнал, что пришел "Гиацинт".

Мне показалось, что Акридж начал заговариваться. В тот день я был не в духе, и таинственность его речи раздражала меня.

- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - сказал я. - Что за "Гиацинт"? И куда он пришел?

- Возьми себя в руки, мой мальчик, - сказал Акридж. - Неужели ты забыл, что "Гиацинт" - торговый пароход, на котором я плавал несколько лет назад? Я рассказывал тебе о нем тысячу раз. Теперь он вошел в лондонский порт. На "Гиацинте" у меня много старых приятелей. Рыжий, который спит у тебя на диване, - матрос "Гиацинта". Отличный человек. К светским разговорам не приучен, но сердце у него золотое. Увидав антрепренера, обвешанного бриллиантами, я сразу сообразил, что, если мне удастся уговорить этого матроса Биллсона серьезно заняться боксом, я стану богатейшим человеком. Биллсон создан для бокса.

- Да, наружность у него внушительная.

- Прекрасный молодой человек. Я уверен, что вы будете друзьями.

- Я в этом не сомневаюсь, он мне понравился с первого взгляда.

- Он первый никогда не начинает ссору. Его нелегко вывести из себя, но если он разозлится - конец. Я сам видел, как в Марселе он вышвырнул из кабака полдюжины иностранных матросов. Кабак был набит кочегарами, - вот этакие молодцы, здоровенные, каждый мог свалить быка одним ударом. Шестеро схватили его за руки, но он раскидал их, как малых щенят, и дубасил до тех пор, пока они не запросили пощады. Этот человек создан для того, чтобы быть чемпионом. Стоит только разозлить его, и все гробовщики в нашем городе на целый месяц получат работу. На мое счастье оказалось, что он и сам хочет бросить море и ищет какой-нибудь службы тут, в Лондоне. Он втюрился в кельнершу трактира "Корона". Не в ту косоглазую, а в другую, - Флосси. Ты, верно, помнишь ее. Белобрысая.

- Я незнаком с девицами из трактира "Корона", - сказал я.

- Хорошие девицы, - сказал Акридж отеческим тоном. - Итак, наши интересы совпали. Милый Биллсон не слишком умен, но все же мне довольно скоро удалось уговорить его, и он подписал контракт. Пятьдесят процентов всех своих доходов он будет отдавать мне. А я обязан устраивать ему выступления в цирке и содержать его покуда на свой счет.

- Содержать на свой счет? Почему же ты укладываешь его на мой диван?

Лицо Акриджа перекосилось от внутренней муки. Видно было, что он глубоко разочаровался во мне.

- Зарядил одно и то же, милейший! Так хорошие друзья не поступают. Ведь не загадим же мы твою комнату.

- Но когда твой чемпион поселяется в комнате, она сразу становится тесной и маленькой. Нам вдвоем не поместиться в ней.

- Не беспокойся об этом, дружище! Мы завтра переезжаем в гостиницу "Белый Олень" и начинаем тренировку. Я уже устроил Биллсону ангажемент, и через две недели состоится его первое выступление. - Не может быть! Как это тебе удалось? - Я просто привел его в контору цирка. Там так и разинули рты. Его вид говорит сам за себя. К несчастью, в то время у меня не было ни гроша за душой. Я помчался к Джорджу Тэпперу. Джордж сообщил мне, что его назначили каким-то помощником какого-то секретаря. Он с ума сошел от счастья. Быть помощником секретаря министерства иностранных дел - да ведь это начало карьеры! Тэппер был так потрясен своей удачей, что без всяких разговоров отвалил мне десять фунтов стерлингов. Теперь я жалею, почему не попросил у него двадцать. Но на первое время мне хватит. Одно меня беспокоит, какое имя дать моему Биллсону.

- Да, с этим человеком не шути. Дашь ему имя - а он тебя в зубы. (По-английски "дать имя" значит - выругать. - прим. пер.)

- Ты меня не понимаешь. Я хочу сочинить ему какое-нибудь имя для его публичных выступлений.

- А почему ты не хочешь, чтобы он выступал под своим собственным именем?

- Его родители, будь они прокляты, - угрюмо сказал Акридж, - назвали его Вильберфорс. Неужели ты думаешь, что зрители пойдут смотреть боксера, которого зовут Вильберфорс?