Амброз Бирс - Причудливые притчи Страница 2

Странствующий Проповедник, несколько часов трудившийся в вертограде нравственности, шепнул Старосте местной церкви:

– Брат, прихожане тебя знают, поэтому твоя деятельная поддержка принесла бы щедрые плоды. Будь другом, обойди их с тарелкой для пожертвований – четверть сборов будет твоя.

Староста выполнил его просьбу, собранные деньги положил к себе в карман и, дождавшись, когда прихожане разойдутся, пожелал Проповеднику всего наилучшего.

– А деньги-то, брат, деньги, что ты собрал, – напомнил Странствующий Проповедник.

– Тебе ничего не причитается, – был ответ. – Враг рода человеческого ожесточил сердца прихожан и на три четверти сократил сумму их пожертвований.

Об искусстве рыть землю носом

Пьяный лежал посреди дороги, в кровь разбив при падении нос. Мимо брел боров.

– Валяться в грязи ты навострился неплохо, – таково было его авторитетное заключение. – А вот рыть носом землю, мой милый, тебе еще учиться и учиться.

Кошка и Король

Кошка, пользуясь, по пословице, своим природным правом, смотрела на Короля.

– Ну-с, – спросил Король, заметив ее интерес к своей венценосной особе, – как я тебе нравлюсь?

– Я могу себе представить короля, который бы нравился мне значительно меньше, – ответила Кошка.

– Да? Например?

– Например, Мышиный Король.

Монарху так по вкусу пришелся этот остроумный ответ, что он даровал ей разрешение выцарапать глаза Премьер-Министру.

Человек, у которого не было врагов

На Безобидного Человека прямо на улице налетело Неизвестное Лицо с дубинкой и пребольно его поколотило.

Когда обидчика притащили в суд, пострадавший сказал судье так:

– Не знаю, почему он на меня напал? У меня на всем белом свете нет ни одного врага.

– Вот потому я его и побил, – показал ответчик.

– Задержанного из-под стражи освободить, – распорядился судья. – Тот, у кого нет врагов, не имеет и друзей. Таким в суде делать нечего.

Ангельская слеза

Недостойный Человек, посмеявшийся над страданиями Любимой, оплакивал свой промах, облачившись в шелковую власяницу и посыпая голову пеплом увядших роз. С высоты его увидел Ангел Сострадания, который сказал:

– Смертный, мне жаль тебя. Как же ты мог не знать, что это жестоко смеяться над бедой другого?

При этих словах он уронил одну крупную слезу, которая, летя вниз, встретилась с потоком холодного воздуха и смерзлась в градину. Градина ударила Недостойного по голове, и он одной рукой стал потирать пострадавшую часть своего организма, одновременно пытаясь другой рукой открыть зонт.

Ангел же Сострадания, глядя сверху, беззастенчиво и жестоко смеялся.

Опоссум Будущего

Однажды Опоссум, который мирно спал, зацепившись за самую верхнюю ветку дерева, проснулся и увидел, что вокруг ветки, ближе к стволу, обвилась огромная Змея.

– Если я останусь висеть, где вишу, – сказал он себе, – быть мне проглоченным; если же отпущу ветку, то сломаю шею. Тут ему пришло в голову схитрить.

– Мой превосходный друг, – проговорил он, – родительский инстинкт подсказывает мне, что я вижу в вас славное и неопровержимое подтверждение теории эволюции. Вы – Опоссум Будущего, конечный результат процесса выживания наиболее приспособленных из нашего вида, торжество прогрессивного хватательного принципа – один тотальный хвост!

Но Змея, гордясь своей выдающейся ролью в Священной Истории и придерживаясь строго традиционных взглядов, отвергла его научный подход.

Спасатели

К Председателю Гуманитарного Общества Спасения на Водах явились семьдесят пять человек претендентов на золотую медаль за спасение человеческих жизней.

– Да-да, конечно, – сказал Председатель. – Столько доблестных мужчин, если хорошенько постараются, способны спасти многих. Сколько людей вы уберегли от смерти?

– Семьдесят пять, сэр, – ответил от их лица один.

– То есть по одному каждый, – прикинул Председатель. – Что ж, отличная работа, молодцы. Вы не только получите большие золотые медали нашего Общества, но также еще рекомендации на работу на спасательные станции вдоль побережья. Однако расскажите, как вам удалось спасти столько жизней?

– Мы – полицейский отряд, и мы только что прекратили преследование двух опасных преступников.

Австралийский кузнечик

Выдающийся Натуралист, путешествуя по Австралии, увидел пасущегося Кенгуру и запустил в него камнем. Кенгуру незамедлительно прервал свое занятие и, описав в закатном небе параболическую кривую через тридевять земель, канул за горизонт: Выдающийся Натуралист заинтересовался, но поначалу ни слова не промолвил. Потом, по прошествии часа, он спросил у местного Проводника:

– У вас тут, как я понял, луга очень широкие?

– Не особенно, – ответил Проводник. – Более или менее такие же, как в Англии или в Америке.

Выдающийся Натуралист опять погрузился в долгое молчание, а потом сказал:

– Это сено, что мы сегодня вечером должны купить для лошадей, в нем, я думаю, каждая соломинка футов пятидесяти в длину? Верно?

– Да нет, – ответил Проводник. – Фут-два – обычная высота нашей травы. Откуда вы взяли?

Выдающийся Натуралист снова промолчал, но позже, когда под покровом ночи они пересекали безоглядные просторы Великой Пустыни, он все же нарушил молчание и объяснил:

– Меня натолкнули на такое предположение колоссальные размеры ваших кузнечиков.

Мостильщик

Писатель увидел на улице Рабочего, забивающего булыжники в мостовую, и, подойдя поближе, сказал:

– Друг мой, мне кажется, ты выбился из сил. Честолюбие – безжалостный надсмотрщик.

– Я работаю у мистера Джонса, сэр, – ответил Рабочий.

– Ладно, не расстраивайся, – продолжал свою речь Писатель. – Слава приходит, когда ее совсем не ждешь. Ныне ты ничтожен, нищ и уныл, а наутро имя твое может прогреметь по всему миру.

– Что ты плетешь? – рассердился Мостильщик. – Неужели честный рабочий не может спокойно делать свое дело, зарабатывать деньги и жить на них без всей этой чепухи насчет честолюбия и славы?

– А честный писатель?

Два Поэта

Два Поэта подрались из-за Яблока Раздора и Кости Состязания, так как были оба очень голодны.

– Сыны мои, – сказал Аполлон. – Я поделю меж вами эти сокровища. Ты, обратился он к Первому Поэту, – особенно силен искусством, – получай Яблоко. – А ты, – сказал он Второму, – воображением. Тебе – Кость.

– За искусство – первый приз! – торжествуя, воскликнул Первый Поэт, попробовал было откусить яблоко, но обломал все зубы. Яблоко оказалось искусственное.

– Это показывает, как невысоко ставит наш покровитель голое умение, заметил Второй Поэт с язвительной ухмылкой.

Но когда он сделал попытку обглодать кость, его зубы прошли насквозь, не встретив ничего материального. Кость была воображаемая.

Мудрая Крыса

Мудрая Крыса собралась было выйти из норы, но заметила Кота, который поджидал ее у входа, и, возвратившись назад, к своим соплеменницам, пригласила Подругу пройтись вместе до ближайшего сусека.

– Я бы одна сходила, – объяснила она, – но не могу отказать себе в удовольствии совершить эту прогулку в вашем обществе.

– Ладно, – отвечает та. – Пошли. Я за тобой.

– За мной? – воскликнула первая. – Неужели я осмелюсь пойти впереди такой великой и знаменитой крысы?! Нет, мэм, только после вас.

Подруга, обрадованная таким почтительным обращением, двинулась вперед и первой вышла из норы. Кот ее сцапал и убежал со своей добычей. А Мудрая Крыса, живая и невредимая, пошла по своим делам.

Бумбо, властитель Джиама

У пахадура Падагаскарского с гукулом Мадагонским был великий спор за один островок, на который они оба притязали. В конце концов, по совету Всемирной Лиги Пушечных Дел Мастеров, имевшей филиалы в обеих странах, они согласились прибегнуть к международному арбитражу и просили бумбо Джиамского рассудить их по справедливости. Однако, согласовывая условия арбитража, они, на беду, повздорили и взялись за оружие. На исходе долгого и кровавого военного конфликта, когда обе стороны были полностью обескровлены и разорены, бумбо Джиамский выступил в защиту мира.

– Мои великие и добрые друзья, – сказал он своим венценосным братьям, да будет вам ведомо, что есть вопросы, сложнее и опаснее других, так как содержат больше пунктов, по которым возможны разногласия. Ваши предки на протяжении четырех поколений вели спор за этот островок, не переходя на кулачки. Остерегайтесь же, говорю вам, международного арбитража! Впредь уберечь вас от него я полагаю своим долгом.

С этими словами он аннексировал обе страны и после долгого, мирного и счастливого царствования был отравлен собственным премьер-министром.