Микаел Рамадан - Тень Саддама Хусейна Страница 26

Делегатов забрали из отеля, как и планировалось, и ожидалось, что их привезут в президентский дворец. Но они так и не появились. Курдское руководство было убеждено, что похищение целой группы людей - дело рук госбезопасности или какой-либо другой правительственной службы. Саддам твердо стоял на том, что он ничего об этом не знает, и возлагал ответственность на подпольное движение Шиа аль-Дава. В то время как стороны обменивались обвинениями, о местонахождении пропавших делегатов ничего не было слышно.

Всего в делегации было одиннадцать курдов, некоторые из них были высокопоставленными лицами. Целую неделю о них не было ни слуху, ни духу. Обычно, когда исчезают такие люди, всегда ходит множество различных слухов, однако никаких предположений о местонахождении курдской делегации я не слышал. Я пытался прояснить ситуацию, поговорив с Хашимом, но он не был готов откровенно обсуждать со мной такие темы, как это делал Мухаммед. Однако скоро мне представился случай серьезно поговорить с ним.

Когда я спросил его мнение о том, что произошло, он пожал плечами:

- Какая разница? Президент говорит, что все это сделали головорезы аль-Дава. Разве этого недостаточно?

- Да, конечно, но ты ведь знаешь, что у Саддама есть причины так говорить. Ты должен был слышать и другие версии.

- Почему? Что такое я могу услышать, чего не услышишь ты?

- Ты работаешь на госбезопасность. Ты должен знать о таких вещах.

Я впервые увидел Хашима выведенным из его привычного индифферентного состояния. Он пристально посмотрел на меня.

- Кто тебе это сказал?

- Какая разница?

- Разница есть!

- Зачем я буду говорить тебе? Ты ведь не делишься со мной своими сведениями.

- Мне не разрешили говорить с тобой на эту тему.

- Никто нас не слышит, Хашим. Я знаю, что ты в госбезопасности, - так в чем же проблема? Я также знаю, что ты в четырнадцатом отделе, и перед тем как вернуться в Багдад для того, чтобы сменить Мухаммеда, ты был в штабе четырнадцатого отдела в Салман Паке. Я не прав?

- Я недооценил тебя, Микаелеф Рамадан, - с натугой сказал Хашим. Он подошел к двери, тихо открыл её и оглядел коридор, перед тем как закрыть её снова. - Ты прав, но тот, кто передал тебе эту информацию, - сильно рискует. Я не могу позволить этому продолжаться дальше. Если ты не назовешь мне имени твоего информатора, мне придется доложить о твоей несговорчивости моему непосредственному начальнику.

В эти дни запугать меня было не так легко. В то же время мне не хотелось превращать во врага моего новоявленного сторожевого.

- Раз это так важно для тебя, я скажу. Этот человек - Мухаммед.

- Когда мы встретились, он был уже мертв.

- Да, но незадолго до своей смерти он сказал мне, что работает на госбезопасность. Я просто предположил, что ты тоже оттуда.

Хашим кивнул:

- Я не знал, что Мухаммед был таким недисциплинированным, но полагаю, вы вместе многое пережили.

Когда я вопросительно взглянул на Хашима, тот улыбнулся.

- В Салман Паке на тебя заведено толстое досье. Я его почитал.

- Его составил Мухаммед?

- Конечно.

- И что он обо мне написал?

Хашим засмеялся.

- Не волнуйся. Мухаммед был лоялен к тебе.

Я подумал, что наши отношения с Хашимом, возможно, немного продвинулись. Если сказать честно, я чувствовал себя некомфортно с того самого дня, когда Хашим только прибыл, хотя меня насторожил бы любой, заменивший Мухаммеда. Но теперь я решил подружиться с ним. Для сотрудника госбезопасности Хашим казался очень человечным.

- Ну так что насчет курдов? - снова спросил я Хашима. - Что тебе известно?

Он с досадой поморщился.

- Поверь мне, Микаелеф, - ответил он, - действительно есть вещи, которые тебе лучше не знать.

Из такого ответа я мог сделать какие угодно выводы.

Исчезновение делегации очень обеспокоило курдов. Понятно, что теперь они скептически относились к мирным инициативам Саддама. Раньше, несмотря на все препятствия, я надеялся, что наступит время, когда разрозненное иракское общество сможет объединиться. Как и следовало ожидать, я сам себя обманывал.

Через неделю из Арбила просочились некоторые известия о курдской делегации. Хашим поделился со мной подробностями.

- По-видимому, шофер, который забрал их из отеля, был сотрудником секретной службы. Он привез их в дом на окраине города.

- Им сказали, - продолжал Хашим, - что перед тем, как доставить во дворец, их должны тщательно обыскать. Когда они оказались в доме, их избили и заперли.

Меня охватило огромное чувство вины. Возможно, из-за того, что я говорил с Мохамедом Махмудом и лично предложил встречу, я чувствовал себя так, будто отчасти виноват в судьбе курдов, посетивших Багдад.

- Они мертвы? - спросил я, с ужасом ожидая ответа.

- Нет, - ответил Хашим, - они вполне живы, может стали чуть дисциплинированнее. Их продержали несколько дней, а затем выпроводили из Багдада. Теперь они уже в Арбиле.

- Для чего все это? - спросил я. - Они прибыли в Багдад по просьбе Саддама, были избиты и возвращены в Арбил, так и не повидав Саддама. Какой в этом смысл?

- Возможно, Саддам хотел познакомить их со своей методикой ведения переговоров, - сухо предположил Хашим.

В начале года наметились признаки так называемой "коалиции бунтовщиков". В Ираке существовало более двадцати вооруженных политических партий, которые находились в оппозиции Саддаму. Они никогда ни с чем не были полностью согласны. Ходила даже такая шутка, что во время совещания входит одна партия, а выходит пять. Правда в предыдущие месяцы у них была общая цель - отстранение Саддама.

Саддам, по-видимому, считал, что это произойдет со дня на день, и я предположил, что его мирная инициатива и последующее похищение делегатов было чем-то большим, нежели просто попытка предотвратить объединение. Было ясно, что предоставление независимости курдам, сидящим на нефтяных скважинах, не входило в интересы Саддама. Ему нужно было затратить огромные усилия на предотвращение войны и одновременно поддерживать мир дома. Он выбрал тактику двуличности и притеснения.

В этот период на Саддама несколько раз покушались, но, к счастью для меня, я не заменял его в такие моменты. Попытки были одна изобретательнее другой, но ни одна не увенчалась успехом. Трижды его чуть не застрелили, и среди некоторых иракцев росла уверенность в том, что Саддаму покровительствует сам сатана. Конечно, Саддам был рад такому невероятному везению. Наиболее серьезным покушением было нападение небольшого отряда курдов на президентскую охрану у входа в президентский дворец. Все нападавшие были убиты, однако перед этим им удалось взорвать машину, в которой, как они думали, находится президент. На самом деле в машине находился Надар Рафи аль-Атили, двойник, нанятый Саддамом чуть меньше года назад. К счастью, сейчас меня использовали для более важных случаев, и, несмотря на мои прежние страхи, я был защищен практически так же, как и сам Саддам, и убить меня было не намного проще, чем его. Потеряв двух двойников, Саддам нанял ещё нескольких. Лично я знал о четырех, но, по слухам, существовали и другие в разных концах страны. Они не были настоящими двойниками и имели лишь небольшое внешнее сходство с Саддамом, спутать их можно было только на расстоянии. Я прекрасно знал, что ни один из них не был так приближен к Саддаму, как я. Мой статус "главного двойника" был безоговорочным.

За этот год в доме Саддама сыграли ещё две свадьбы. Кусай женился на Ламне Маер аль-Рашид, дочери одного из героев войны. Самая младшая дочь, Хала, которой было всего четырнадцать лет, вышла замуж за Хакима аль-Мажида. На всех церемониях Саддама подменял я. Церемонии широко оглашались, и мы полагали, что враги Саддама используют их, чтобы в очередной раз попытаться убить его. Снова и снова, когда требовалось появиться на публике, я находился на месте президента. Саддам присутствовал только на закрытых церемониях и приемах.

Пока длилась война, до победоносного конца которой все ещё было далеко, измена одного или двух членов правительства чуть было не привела к падению Саддама. Это были ничем не примечательные лица, однако именно они были ответственны за объединение курдов, Шиа и других групп, оппозиционных правительству. Очевидно, что единственным реальным методом устранения Саддама было убийство. Багдад превращался в змеиное гнездо, полное заговоров и предательства.

Правда, кроме покушений, у Саддама были проблемы, связанные с военными действиями. В феврале, уничтожив около десяти тысяч иракцев, иранцы вновь завладели полуостровом Аль-Фао. Чтобы расквитаться с ними, была предпринята отчаянная попытка взять иранский город Мехран, но через шесть недель Иран вновь захватил его. Теперь Иран серьезно наступал и, похоже, дело шло к неумолимой победе Хомейни. На улицах Багдада царила смута и пораженческие настроения. Этот период стал самым большим кризисом за все время пребывания Саддама у власти.