Мария Романушко - Там, где всегда ветер Страница 27

– Ну что, слабо? – подзуживает со своего балкона Зинка.

– Я же сказала: не слабо!

– Ну, так прыгай!

– Ну, и прыгну!

Ухватившись руками за балконную решётку, спускаю одну ногу, потом другую… и повисаю на руках… Маришка с любопытством смотрит на меня сверху: «Ена, ты куда?» – «Куда-куда!» – ворчу я. Меня раскачивает ветер. Или я сама так резко опустила ноги, что меня начало качать: туда-сюда, туда-сюда… Такое лёгкое жуткое покачивание… Когда «туда» – я зависаю над открытым приямком (все ноги переломаю, если грохнусь ТУДА! – мелькает запоздалая мысль и обдаёт меня холодом). «Сюда» – и я зависаю над узкой асфальтированной дорожкой («Тоже мягко не покажется…»)

Подо мной суетится Зинка, которая прибежала поглазеть на меня снизу (так сказать поспешила на место будущего приземления!)

– Ну, будешь прыгать или нет? – нетерпеливо спрашивает она.

Руки ноют от напряжения… Эх, как бы мне хотелось оказаться сейчас на балконе и не заводить этого дурацкого спора! Я пытаюсь подтянуться, чтобы влезть обратно, но… руки мои не так сильны.

– Зинка, мне страшно!

– И что делать? – говорит сочувственно Зинка.

– Не знаю, у меня уже нет сил…

– Тогда прыгай скорее!

Я отпускаю железные прутья. Сначала одной рукой, а потом другой хватаюсь за пол балкона, не знаю уж как он называется, короче: за толстую бетонную плиту, которая служит полом. Я чувствую, как мои ладони начинают медленно скользить по этой шершавой плите… а меня между тем продолжает предательски раскачивать – туда-сюда, туда-сюда: приямок – асфальт, асфальт – приямок… а ладони едут, едут по плите…

– Зинка, лови меня! – кричу самую глупую в своей жизни фразу.

И вот я уже лечу… долго-долго… вниз, вниз… И – темнота.

Очнулась от того, что Зинка, как сумасшедшая, трясла меня за плечи и кричала:

– Ты живая?!

– Вроде, да…

Оказывается, во время приземления, от удара об асфальт я потеряла сознание. Рядом – перепуганная Зинка и какой-то дядечка. Дядечка строго спрашивает:

– Девочка, и чем это ты занимаешься?!

– Да вот, с балкона на спор прыгнула, – честно призналась я.

– А почему ты не встаёшь? С тобой всё в порядке? – продолжает допытываться назойливый прохожий.

– Всё, всё в порядке, просто отдыхаю, – говорю я, морщась от сильной боли в ногах. Стопы горят как в огне… Дядечка быстро куда-то уходит. Зинка помогает мне встать. Сверху слышен голосок Маришки: «Ена, ку-ку! Ку-ку, Ена!»

– Ку-ку… Иду-иду… – говорю я и с трудом ковыляю в дом.

Ноги болят нестерпимо. Но какое счастье, что я прыгнула на асфальтовую дорожку, а не в приямок. Пришлось бы Зинке меня оттуда выковыривать… Но асфальтовая дорожка тоже оказалась не мягкой. Ой, не мягкой… Ну, ничего, расхожусь как-нибудь…

Захожу в дом, плетусь на кухню, включаю электроплитку, ставлю на неё кастрюлю, скоро придёт на обед мама. И вдруг мама, легка на помине, вихрем влетает в прихожую – перепуганная, запыхавшаяся…

– Мамочка, – говорю я, – а что ты так рано? я ещё не успела разогреть борщ.

– Что я так рано?!! – кричит мама страшным голосом. – И ты ещё спрашиваешь, что я так рано!!!

– Да что случилось, мамочка? – спрашиваю я голосом невинной овечки.

– Где Маришка?!! – кричит мама. – Маришка где, я тебя спрашиваю?!!

– На балконе играет.

Мама убегает на балкон, и тут же прибегает обратно, продолжая кричать:

– А если бы и она, следом за тобой?! Ты об этом подумала?!

– Что следом, мамочка? О чём ты?

– Как о чём? Что ты дурочку из себя строишь? Ты? сейчас? прыгала? с балкона?!

– А откуда ты знаешь?

– Мне Борис Петрович из планового отдела прибежал, рассказал, он как раз мимо шёл, когда ты здесь… о господи! Говорит: бегите скорее домой, ваша девочка с балкона прыгнула! Ты что, хочешь, чтобы у меня был инфаркт?!!

– Ну, что ты, мамочка, я не хотела тебя волновать, я думала ты и не узнаешь…

Ну, тут мама схватила меня за косы, у меня ещё были косы, и давай из меня «выбивать дурь»… Думаю, в той ситуации она была совершенно права: лишнюю дурь из меня стоило выбить.

– Отвечай, будешь ещё с балкона прыгать?!!

– Да нет же, нет!

– А если бы и Маришка следом за тобой прыгнула?! На тебя что, ребёнка уже нельзя оставить?!

– Ну, что ты, мама, Маришка бы не прыгнула. Она бы не смогла перелезть через перила…

Почему-то мой железный аргумент вверг маму в бурные рыдания. Она кинулась, рыдая, целовать и обнимать Маришку: «Всего только три годика… она могла бы за старшей сестрой… какой пример ты ей подаёшь?»

– Плохой. Только я ничего плохого не хотела.

– И что тебе взбрело в голову прыгать?

– Мы с Зинкой поспорили.

– Господи, какая глупость!… – простонала мама. – Ты же могла ноги себе переломать!

– Но ведь не переломала.

– Ты опозорила меня!

– Опозорила? – удивилась я.

– Да! Перед Аниным папой, перед всем отделом! Уже после обеда весь трест, весь город будет знать, что моя дочка выкидывает такие идиотские фокусы – прыгает с балкона!

– Почему ты решила, что все будут знать?

– Почему-почему! – рассердилась мама ещё больше. – Потому что городок маленький, здесь ничего нельзя скрыть.

– Ну, мама, прости…

Наконец, мама немного успокоилась и спросила:

– Ты ничего себе не отбила?

«Нет!» – сказала я, решив, что мои горящие огнём ноги – это моя личная проблема.

Про Аню-маленькую

Оказалось, Аня-маленькая – такая же мечтательница, как и я. Больше всего нам нравится мечтать о путешествиях. У Анечки – замечательный папа, тоже романтик, он обожал в молодости путешествовать. И он рассказал Анечке, как любил сойти на любой станции, которая ему понравилась, и бродить там, сколько душа пожелает, – а потом ехать дальше… Здорово! Нам тоже хочется так когда-нибудь…

Мы полюбили ходить с Анечкой через степь на железнодорожную станцию. Не каждая электричка останавливалась на нашей станции в ту пору, а скорые поезда – вообще никогда. Но мы знали их расписание.

Мы приходили сюда, на ветреную, пустую платформу, где бродили по пыльной насыпи лишь сонные пристанционные куры… Приходили сюда, чтобы постоять в грохоте проносящегося мимо скорого поезда, вдохнуть его терпкий, железный, волнующий запах… Отчётливо слыша в горячем стуке колёс: «А когда-нибудь… когда-нибудь… и мы тоже… мы тоже… далеко-далеко…»

Наш класс

Растёт наш город – и растёт наш класс. Уже в городе больше тридцати моих ровесников. Очень интересно, когда в класс приходят новые ребята. Очень смешно было, когда пришёл Жорка. Все мальчишки у нас маленькие, почти как дошкольники, только Лезя нормальный. И вдруг приходит новенький – длинный-предлинный, состоящий как будто исключительно из двух длиннющих ног. Мальчишки его так все годы и звали – Длинный. А девочки иногда, в шутку, – Циркулем.

Под стать Жорке только новенькая девочка – Галя Таран. Она выше Ани-большой, и теперь на физкультуре стоит первой, а Аня-большая – второй, это удивительно, а самой Ане, наверное, очень непривычно.

Пришли Людочка Савельева, Ася Шевченко, Лина Троцкая. Три самые яркие, самые красивые девочки нашего класса. Вот странно: я совершенно не помню, кто, кроме двух Ань, у нас до этого был в нашем классе – настолько эти три девочки сразу всех затмили. Ах да, Лариса-Дюймовочка и Юля, влюблённая в Мишу. Но кто-то же был ещё, но – не помню…

Странное начало лета

Начало лета. Окна нараспашку…

Только что прошёл дождик, пахнет свежей зеленью… Первые дни лета восхитительно хороши. Когда ещё нет одуряющей жары, которая навалится очень скоро, и выжжет траву, и высосет свежесть и запах из листвы, и зелёная степь станет сухой и жёлтой. Но пока мир дышит полной грудью, и особенно здорово по вечерам, когда идёт дождь…

Впереди три месяца каникул. Правда, будут ещё два экзамена. Здесь, на Украине, школьные экзамены сдают каждый год, начиная с пятого класса. Ребята, которые приехали в Вольногорск из России и из других республик, стонут: нигде нет экзаменов каждый год, только в выпускных классах, а тут страдай каждое лето! Но я экзаменов совершенно не боюсь, по крайней мере, в этот раз, ведь оба экзамена письменные: диктант и контрольная по математике – всё это сущая чепуха. Если экзамен можно сдать, НЕ ОТКРЫВАЯ РТА – то бояться его нечего.

Так что, можно сказать, я уже шестиклассница. Половина школы – позади. Половина школьной вечности… Мама говорит: «Как быстро летят годы!» Но мне так не кажется. Время с сентября по май – это вечность. И каждый школьный день – вечность. Почему-то когда ходишь в школу, время тянется как резина. И совсем застывает – на нелюбимых уроках. Застывает, как вода в болоте…

Но впереди три месяца без уроков. Какое счастье! Опять зашуршал дождик… Слушаю его музыку… В комнате темно и душно, Маришка тихонько посапывает во сне… Хочется пить, я встаю и иду на кухню. Но в тёмном коридоре замираю – из кухни доносятся тихие встревоженные голоса. Я ещё ничего не поняла, но мне мгновенно становится страшно. Мне уже не хочется пить. Стою во тьме – ни туда, ни сюда.