Кэтрин Тейлор - Адресат выбыл Страница 4

Твою новую позицию я обсуждать не могу. Но пойми меня. Я ждал, что ты встанешь на защиту моего народа не потому, что это мой народ, но потому, что ты всегда был за справедливость.

Препоручаю тебе мою безрассудную Гризель. Девочка не понимает, как она рискует. Больше писать не буду.

Прощай, мой друг.

Макс

Галереи Эйзенштейна

Сан-Франциско, Калифорния, США

5 ноября 1933 г.

Herrn Martin Schulse

с/o Deutsch-Voelkische Bank

und Handelsgesellschaft

Мюнхен, Германия

Мартин,

пишу снова, по необходимости. У меня дурное предчувствие. Едва я узнал, что Гризель в Берлине, я ей написал, и она коротко мне ответила. Репетиции проходят блистательно, вскоре состоится премьера. В своем втором письме я не столько остерегал ее, сколько подбадривал, но письмо вернулось невскрытым, и на конверте всего два слова - "адресат выбыл". Страшная загадка таится в этих словах! Это, конечно же, знак, что она в беде. Они знают, что с ней случилось, об этом говорят слова на штампе, но мне это знать не положено. Она канула в какую-то пропасть, и искать ее бесполезно. Все это они сообщают мне двумя словами - Adressat unbekannt.

Мартин, надо ли мне просить тебя отыскать ее, прийти ей на помощь? Ты знал ее, такую красивую и нежную. Тебе, единственному из мужчин, она отдала свою любовь. Не вздумай писать мне. Я знаю, мне даже не надо просить тебя о помощи. Довольно сказать, что дело приняло дурной оборот, что она, должно быть, в опасности.

Доверяю ее тебе, ибо сам я бессилен.

Макс

Галереи Эйзенштейна

Сан-Франциско, Калифорния, США

23 ноября 1933 г.

Herrn Martin Schulse

с/о Deutsch-Voelkische Bank

und Handelsgesellschaft

Мюнхен, Германия

Мартин,

обращаюсь к тебе в полном отчаянии. Я не в силах ждать следующего месяца, так что посылаю тебе кое-какие сведения относительно твоих капиталовложений. Возможно, ты захочешь что-нибудь изменить, а я таким образом могу вложить в банковское письмо свою мольбу.

Она касается Гризель. Два месяца от нее не было известий, а теперь до меня стали доходить кое-какие слухи. Из уст в уста, от одного еврея к другому из Германии постепенно передаются рассказы, наводящие такой ужас, что я рад бы заткнуть уши, да не могу себе этого позволить. Я должен знать, что с ней случилось. Должен знать наверняка.

Она играла в берлинском спектакле неделю. Потом публика ее освистала из-за того, что она еврейка. Она так своевольна, так бесстрашна, чудесная наша девочка! Она бросила им в лицо это слово. С гордостью сказала, что да, она еврейка.

Кое-кто из публики кинулся за ней. Она скрылась за кулисами. Кто-то, должно быть, ей помог, ей удалось убежать, хотя за ней гналась целая свора, и на несколько дней спрятаться в погребе вместе с каким-то еврейским семейством. Потом она постаралась как можно больше изменить внешность и направилась на юг в надежде пешком вернуться в Вену. Сесть в поезд она не решилась. Тем, у кого она пряталась в погребе, она сказала, что, если сумеет добраться до друзей в Мюнхене, она будет в безопасности. Только на это я и надеюсь, потому что в Вену она не вернулась. Дай мне знать, Мартин, и если она не появилась у тебя, осторожно наведи справки. Душа моя не знает покоя. Я мучаюсь днем и ночью, представляю, как это храброе создание устало одолевает милю за милей по враждебной стране в надвигающихся зимних холодах. Дай бог, чтоб ты мог мне послать утешительную весть.

Макс

Deutsch-Volkische Bank und Handelsgesellschaft,

Munchen

8 декабря 1933 г.

Хайль Гитлер! Очень сожалею, что у меня дурные новости. Твоей сестры нет в живых. К сожалению, как ты и сказал, она была на редкость безрассудна. С неделю назад она появилась здесь у нас, а за ней гнались штурмовики. В доме было неспокойно - после того как в прошлом месяце Эльза родила маленького Адольфа, она плохо себя чувствовала, и при ней был доктор, две сиделки, а слуги и дети метались взад-вперед.

По счастью, дверь открыл я. Сперва мне показалось, что передо мной старуха, но потом я увидел ее лицо, а потом, в воротах парка - штурмовиков. Удастся ли ее спрятать? Один шанс на тысячу. В любую минуту нас может заметить кто-нибудь из слуг. А это значит, что дом, где Эльза лежит больная, начнут обыскивать, что меня арестуют за укрывательство еврейки и я потеряю все, что у меня есть. Мог ли я рисковать? Как немцу мне, разумеется, следовало исполнить свой долг. Она выставила себя, еврейку, напоказ на сцене перед чистыми германскими юношами. Я должен был задержать ее и передать штурмовикам. Но я был не в силах это сделать.

"Ты всех нас погубишь, Гризель, - сказал я ей. - Беги подальше в парк". Она посмотрела на меня с улыбкой (она всегда была не робкого десятка) и сделала собственный выбор.

"Я не причиню вам вреда, Мартин", - сказала она, сбежала со ступеней и кинулась к деревьям. Но она, видно, устала. Бежала недостаточно быстро, и штурмовики ее заметили. Я ничего не мог поделать. Я вошел в дом, и через несколько минут она перестала кричать, а утром я велел отправить ее тело в деревню, чтоб его похоронили. Это было безрассудство - приехать в Германию. Бедняжка Гризель. Я скорблю вместе с тобой, но, как видишь, я был бессилен ей помочь.

Теперь я настоятельно прошу тебя больше мне не писать. Каждое слово, приходящее на мой домашний адрес, просматривается, и я не знаю, когда именно они начнут вскрывать почту, поступающую в мой банк. Отныне я не стану заключать никакие сделки с евреями, ограничусь распиской в получении денег. Для меня и так не очень-то хорошо, что в моем доме пыталась укрыться еврейка, поэтому наши дальнейшие отношения невозможны.

Здесь формируется новая Германия. Скоро мы покажем миру, какие великие дела вершатся под руководством нашего Доблестного Вождя.

Мартин

КАБЛОГРАММА

МЮНХЕН 2 ЯНВАРЯ 1934

МАРТИНУ ШУЛЬЦЕ

ТВОИ УСЛОВИЯ ПРИНЯТЫ ДВЕНАДЦАТОГО НОЯБРЯ АУДИТОРСКАЯ ПРОВЕРКА ПОКАЗЫВАЕТ ТРИНАДЦАТЬ ПРОЦЕНТОВ РОСТА ВТОРОГО ФЕВРАЛЯ ЧЕТЫРЕХКРАТНО ЗАСТРАХОВАННАЯ ВЫСТАВКА ПЕРВОГО МАЯ БУДЬ ГОТОВ ОТПРАВИТЬСЯ МОСКВУ ЕСЛИ НЕОЖИДАННО ОТКРОЕТСЯ РЫНОК ФИНАНСОВЫЕ ИНСТРУКЦИИ ОТПРАВЛЕНЫ ПОЧТОЙ НОВОМУ АДРЕСУ

ЭЙЗЕНШТЕЙН

Галереи Эйзенштейна

Сан-Франциско, Калифорния, США

3 января 1934 г.

Herrn Martin Schulse

Schloss Rantzenburg

Мюнхен, Германия

Дорогой наш Мартин,

не забудь про день рождения бабушки. 8-го ей будет 64. Американские жертвователи поставят 1000 кистей для твоего Германского союза юных художников. Мандельберг тоже будет поддерживать твой союз. Пришли 11 репродукций Пикассо, 20 на 90, для филиалов галереи к 25-му, не раньше. Должны преобладать красные и голубые. В настоящее время мы можем предоставить тебе $ 8000. Начни новую бухгалтерскую книгу N2.

Мы ежедневно молимся за тебя, дорогой брат.

Эйзенштейн

Галереи Эйзенштейна

Сан-Франциско, Калифорния, США

17 января 1934 г.

Herrn Martin Schulse

Schloss Rantzenburg

Мюнхен, Германия

Мартин, дорогой брат!

Хорошие новости! Пять дней назад наши акции достигли 116. Флейшмены ссудили еще $ 10000. Это составит месячную долю твоего Союза молодых художников, но дай нам знать, увеличатся ли ваши возможности. Швейцарские миниатюры становятся популярны. Следи за рынком, и если появятся неожиданные возможности, отправляйся в Цюрих после 1 мая. Дядя Соломон будет рад тебя повидать, и ты, безусловно, сможешь положиться на его мнение.

Погода стоит хорошая, и ураганов в ближайшие два месяца не обещают. Подготовь для своих студентов следующие репродукции: Ван Гог 15 на 103, красные; Пуссен 20 на 90, голубые и желтые; Вермеер 11 на 33, красные и голубые.

Мы будем с надеждой следить за твоими достижениями.

Эйзенштейн

Галереи Эйзенштейна

Сан-Франциско, Калифорния, США

29 января 1934 г.

Herrn Martin Schulse

Schloss Rantzenburg

Мюнхен, Германия

Дорогой Мартин,

твое последнее письмо по ошибке доставили на Джири-стрит 457, комн. 4. Тетушка Реба говорит, скажи Мартину, пусть пишет короче и яснее, чтоб его друзья понимали все, что он хочет сказать. Все готовы приехать к тебе 15-го на семейную встречу. После этого торжества ты будешь утомлен и, наверно, захочешь взять с собой в Цюрих свое семейство.

Но, имея в виду предстоящую в мае или раньше совместную выставку, перед отъездом все-таки приобрети для филиалов Союза юных германских художников следующие репродукции: Пикассо 17 на 81, красный; Ван Гог 5 на 42, белый; Рубенс 15 на 204, голубой и желтый.

Мы за тебя молимся.

Эйзенштейн

Schloss Rantzenburg

Мюнхен, Германия

12февраля 1934 г.

М-ру Максу Эйзенштейну

Галереи Эйзенштейна

Сан-Франциско, Калифорния, США

Макс, старый мой друг!

Господи, Макс, ведаешь ли ты, что творишь? Я попытаюсь переслать это письмо тайком, через одного американца, с которым здесь познакомился. Взываю к тебе в таком отчаянии, что ты и представить не можешь. Эта бредовая каблограмма! Эти твои письма. Мне пришлось держать за них ответ. Письма мне не доставили, но вызвали меня и потребовали, чтобы я раскрыл шифр. Шифр? Как мог ты, мой старый друг, поставить меня в такое положение?