Андрей Иванов - Славное море. Первая волна Страница 5

Бадма взял в руки глубокомер и перенес его через борт. Чимит принялся спускать канат. Вот глубокомер исчез в воде. Ребята низко наклонились через борт.

На большой глубине белые и черные камни каза­лись плоскими плитками.

— Пять, семь метров, — отсчитывал Бадма. — Скоро дно.

Натянутая веревка дрогнула, ослабла, потом снова натянулась.

— Стой! Стой! — закричал Чимит. — Подымай!

— Что такое?

— Глубокомер падает набок. Только коснулся дна и упал.

Бадма, приподняв трубу на несколько метров, с си­лой отпустил веревку. Труба коснулась грунта и пова­лилась набок.

Выбрали канат. Подняли глубокомер на борт лодки. В свободном отверстии трубки не оказалось ни одной крупинки грунта.

— На камень, однако, попала труба, — решил вслух Бадма. — Грунт неровный. Ткнулась ребром среза и упала.

— Матвей, передвинь лодку метра на три вперед!— приказал расстроенный Чимит. — Еще раз попробуем.

Но и на этот раз, чуть коснувшись   грунта,   труба медленно легла боком.

Матвей, не снимая с уключин, положил весла вдоль бортов лодки.

— А вам в классе ничего об этом не говорили? — спросил он Чимита.

— О чем? — удивился Чимит.

— Да вот о том, почему труба падает.

— Ну и смудрил, Мотька. При чем тут труба?

— А Гомбо Цыдыпович говорил, что наука для то­го и придумана, чтобы жизни помогать.

Чимит с удивлением глянул на тихого Матвея. В са­мом деле, он придумал глубокомер, и Матвей и Бадма понадеялись, что теперь они узнают новое о Байкале. Не беда, что глубокомер пока действует плохо. Не вся­кое дело сразу идет. Даже у взрослых помехи быва­ют. А Матвей прав. Ведь учился же он. Старше всех тут.

— Человек, когда подумает как следует, всегда вы­ход найдет, — словно отгадывая мысли Чимита, сказал Бадма. — Давай прибавим нашему глубокомеру веса.

— Может, это годится?

Матвей подал найденную им на дне лодки большую ржавую гайку.

— Наверно, рыбаки для грузила брали.

— А чего же, — взвесив ее на руке, сказал Бадма.— Тяжелая, вот мы и прикрутим сверху.

Чимит взял в руки гайку и долго рассматривал ее, потом стал надевать на трубу.

— Шире трубы. Спадать будет.

— А мы ее закрепим деревянными клинышками, — предложил Матвей.

— Если закрепить на самом конце, гайка будет мешать трубе врезаться в дно. Подымем ее сантиметров на семь выше, — заключил Чимит.

Так и сделали. Глубокомер снова пошел в воду.

Чимит и Бадма склонились за борт. Но в воде уже ничего не видно. Лодку отнесло на глубокое место.

— Двадцать два метра, — объявил Бадма.

— Потянем!

Ребята в четвертый раз начали поднимать глубоко­мер.

На этот раз их старания увенчались успехом. Выход­ной конец трубы оказался забитым донным грунтом.

— А я и сейчас боялся, что не получится, — при­знался Бадма.

Чимнт передал трубу Бадме, тот протянул Матвею. Матвей поковырял пальцем и вернул Чимиту.

Содержимое глубокомера вытряхнули на дно лодки. Это был песок с примесью ила. На самом верху, в глу­бине трубы, оказались бурые игольчатые водоросли.

— Ну вот и узнали, что на дне есть.

Бадма раскинул на ладони хрупкие водоросли. Бу­рые иголочки в полтора сантиметра длиной под солнцем начали увядать, съеживаться. Через минуту они стали похожи на кусочки мокрых ниток.

— Не терпят солнца.

— Ясно. Там прохладно и темнее, — сказал, берясь за весло, Матвей.

— Это ничего. Мы еще не это узнаем, — пообещал Чимит, любовно поглаживая прибор.

Матвей сильным ударом правого весла повернул лодку носом к берегу.

Солнце начало уплывать за горы. На воде посвеже­ло. Одинокие чайки, весь день кормившиеся далеко в море, теперь тоже возвращались на землю.

На берегу ребята надежно спрятали глубокомер и моток каната.

Ночь надвигалась тихая и теплая. Светили крупные, но неяркие звезды. Над морем встала большая круг­лая луна, протянула к берегу длинную золотую доро­жку.

Старые кедры кинули через дорогу широкие тени и сами заснули: ни одна ветка не пошевелится, не про­шумит.

НАХОДКА

В деревне все еще спали, а Чимит уже отнес в лод­ку глубокомер, мотки каната.

Солнце медленно поднималось из-за гор.

Чимит, скучая в одиночестве, раскачивал лодку.

Под бортами плескалась вода. От лодки пахло смо­лой, старыми канатами и рыбой.

С высокого берега донесся пронзительный свист.

Чимит вскинул голову. Оттуда бежали Бадма и Мат­вей.

— Что же вы, засони, до обеда будете прохлаж­даться?

— Я Бадму долго ждал, — оправдывался Матвей.— Ленив на подъем толстяк, вместе с бабкой еле разбу­дили.

— Ладно бурчать, — отмахнулся Бадма. — Еще ус­пеем, весь день наш... — Откуда начнем? — спросил Бадма, когда они отплыли от берега.

Чимит поглядел в воду. Еще было видно дно, глуби­на меньше восемнадцати метров.

— Тут мы уже знаем, что есть на дне. Отплыли еще метров пятьдесят. Бадма глянул за борт.

— Дна совсем не видно.

— Ладно, попробуем здесь, — согласился Чимит.

Глубокомер перенесли за борт, и он быстро ушел в мутно-зеленую воду.

— Тридцать девять метров! — установил   глубину

Бадма.

Подняли глубокомер. Чимит вынул блокнот, каран­даш и записал:

«Сегодня на глубине тридцати девяти метров доста­ли только бурый ил. Водорослей уже нет. Может, для них не хватает света?»

Отплыли еще немного. На этот раз глубина прибави­лась на пять метров. Зато глубокомер задал ребятам за­гадку. Вместе с бурым илом он принес маленького забавного рачка.

Чимит сделал новую запись:

«Из глубины в сорок пять метров достали много бу­рого ила и в нем рачка. Весь рачок покрыт щитками. Щитки не мешают ему быстро двигаться, сжиматься в калачик и растягиваться. На маленькой голове два круглых глаза. Надо ртом две пары твердых усов. Верх­ние длиннее, нижние короче. У него шесть ног. Там, где ноги вырастают из тела, они тоже закрыты щитками. Некоторые щитки разной окраски. Непонятно, как рачок оказался на буром иле, ведь его там легко заметить. Мы думаем, что он попал случайно. Надо спросить об этом учителя».

Дальше глубина начала возрастать: шестьдесят, семь­десят шесть, восемьдесят девять метров. Грунт дна повсюду был один и тот же. С глубины восьмидесяти девяти метров достали червяка, покрытого щетинками.

Описав и червя, Чимит поместил его в банку вместе с рачком.

Матвей продвинул лодку еще дальше. Снова канат раскручивается и уходит в воду, сначала медленно, по­том все быстрее.

— Семьдесят! Восемьдесят! — отсчитывал Бадма.— Девяносто, девяносто пять!

Руку Чимита рвануло к самой воде. Он испуганно от­кинулся на середину лодки.

— Не хватило каната!

— Вот так глубина! — Бадма озадаченно покачал головой — кто бы мог подумать. Совсем рядом с бере­гом.— А может, здесь такая же глубина, как возле Ушканьих островов, — тысяча метров?

— Все может быть, — отозвался взволнованный Чи­мит.

— Ничего, мы канатик прибавим, — за всех решил Бадма.

Матвей неуверенно покачал головой.

— На тысячу метров и каната не найти.

— Поищем как следует, — ответил Чимит.

Лодку повернули влево и стали продвигаться парал­лельно берегу.

Справа глубокомер не доставал дна, слева держа­лась глубина в семьдесят—восемьдесят метров. Со дна поднимался тот же бурый ил.

Первая неизмеримая глубина была обнаружена как раз против устья реки Тыры. Чем дальше ребята уда­лялись в сторону от устья реки, тем круче барьер заги­бался к берегу.

Глубокомер снова не достал дна, но когда его под­няли, большой тяжелой гайки на нем не оказалось.

Бадма огорченно вздохнул:

— Сломалась машина.

Солнце высоко поднялось над морем. На берегу в зе­леной низине виднелась родная деревня. Вокруг нее гро­моздились невысокие сопки, поросшие сосной, а за ними, замыкая всю низину в кольцо, поднимались обнаженные острые скалы.

КТО НА ТОМ БЕРЕГУ?

— Смотри-ка, дымок, — Матвей показал на восток,— у желтых скал.

Чимит приложил ко лбу ладонь щитком над глаза­ми и пристально поглядел вдаль, куда показывал Мат­вей.

— Правильно, дымок, — подтвердил он. — У самой воды костер. Только что зажгли.

— Почему ты думаешь, что у воды? — спросил Бад­ма, который наконец-то увидел тоненький столбик дыма.

— Потому, что никто не станет в это время зажи­гать костры далеко от воды.

— А почему ты думаешь, что только что разожгли? —- Если костер горит давно, он не дает много дыма. Такой костер мы бы отсюда не увидели.

Отдохнув, они снова принялись грести. Солнце при­пекало, но холодная вода Байкала смягчала жару. Да­лекий берег, отвесные скалы и горные склоны выступали теперь ярче, словно их кто-то подрисовал.

Далекий дымок медленно таял, становился почти не­заметным: то ли невидимый костер разгорелся ярким бездымным пламенем, то ли угасал.

— Чимит, а может, это наши? — неуверенно спросил Матвей.