Уильям Фолкнер - Звук и ярость Страница 58

Он попытался ухватить топор, не ощущая толчка, но зная, что падает, думая: вот как это кончится, и он решил, что сейчас умрет, и когда что-то ударило его в затылок, он подумал: как он мог ударить меня с той стороны? Но может быть, он ударил меня уже давно, подумал он. А я только сейчас почувствовал, и он подумал: быстрей. Быстрей. Кончай с этим, и тогда яростное нежелание умирать охватило его, и он забился, слыша, как старик взвизгивает и сыплет проклятия надтреснутым голосом.

Он все еще рвался, когда его поставили на ноги, но его держали крепко, и он перестал.

– Кровь сильно идет? – сказал он. – Из затылка? Идет кровь? – Он говорил это, чувствуя, что его быстро куда-то тащат, и услышал, как жиденький яростный голос старика замирает позади него. – Поглядите мне на голову, – сказал он. – Погодите, я…

– Какое, к черту, погодите, – сказал тот, кто его держал. – Этот чертов шершень вас прикончит. Идите, не останавливайтесь. Ничего с вами не случилось.

– Он меня ударил, – сказал Джейсон. – Кровь идет?

– Да не останавливайтесь же! – Он повел Джейсона вокруг станции на пустой перрон, где стояла грузовая тележка, где жестко росла трава в квадрате из жестких цветов под электрической вывеской: «Не в бровь, а прямо в – Моттсон»; пробел между словами был заполнен человеческим глазом с электрическим зрачком. Он отпустил Джейсона.

– Ну-ка, – сказал он, – уезжайте отсюда и не возвращайтесь. Чего вы хотели? Покончить с собой?

– Я ищу двух людей, – сказал Джейсон. – Я просто спросил у него, где они.

– Кого вы ищете?

– Девушку, – сказал Джейсон. – И мужчину. На нем был красный галстук вчера в Джефферсоне. Из этого цирка. Они меня обворовали.

– А, – сказал тот. – Так это вы, значит? Ну, их тут нет.

– Выходит, так, – сказал Джейсон. Он прислонился к стене, и прижал ладонь к затылку, и посмотрел на нее. – Я думал, идет кровь, – сказал он. – Я думал, он ударил меня топором.

– Ударились затылком о рельс, – сказал тот. – Уезжайте-ка. Их тут нет.

– Да. Он сказал, что их здесь нет. Я думал, он врет.

– Вы думаете, что и я вру? – сказал тот.

– Нет, – сказал Джейсон. – Я знаю, что их здесь нет.

– Я велел ему убираться ко всем чертям, им обоим, – сказал тот. – В своем цирке я ничего подобного не потерплю. У меня солидное дело с солидной труппой.

– Да, – сказал Джейсон. – Вы не знаете, куда они поехали?

– Нет. И знать не хочу. Человека, который выкидывает такие штуки, я в своей труппе не оставлю. А вы ее… брат?

– Нет, – сказал Джейсон. – Это не имеет значения. Я просто хотел увидеть их. Вы уверены, что он меня не ударил? Ну, что крови нет.

– Крови бы хватило, если бы я не подоспел. Держитесь отсюда подальше. Этот сморчок вас убьет. Вон там ваш автомобиль?

– Да.

– Ну, так садитесь в него и возвращайтесь в Джефферсон. Если вы их и разыщете, так не в моем цирке. У меня солидное дело. Вы говорите, они вас обворовали?

– Нет, – сказал Джейсон. – Это не важно.

Он пошел к автомобилю и влез в него. Что мне надо сделать? – подумал он. Потом вспомнил. Он завел мотор и медленно ехал по улице, пока не нашел аптеку. Дверь была заперта. Он постоял немного, держась за ручку двери и наклонив голову. Потом отвернулся и, дождавшись прохожего, спросил, нет ли тут где-нибудь открытой аптеки, но открытой аптеки не было. Тогда он спросил, когда проходит поезд на север, и прохожий сказал, что в два тридцать. Он пересек тротуар и снова сел в автомобиль. Немного погодя мимо прошли двое молодых негров. Он окликнул их.

– Кто-нибудь из вас умеет править автомобилем?

– Да, сэр.

– Сколько возьмете, чтобы отвезти меня сейчас в Джефферсон?

Они переглянулись и пошептались.

– Заплачу доллар, – сказал Джейсон.

Они снова пошептались.

– За доллар не поедем, – сказал один.

– А за сколько поедете?

– Ты можешь поехать? – сказал один.

– У меня дела, – сказал другой. – А тебе-то почему его не отвезти? У тебя же дел никаких нету.

– Есть.

– Какие же это у тебя дела?

Они снова пошептались, пересмеиваясь.

– Я дам два доллара, – сказал Джейсон. – Любому из вас.

– Да нет, и у меня дела, – сказал первый.

– Ладно, – сказал Джейсон. – Проваливайте.

Он просидел там некоторое время. Он услышал, как часы пробили половину, потом мимо все чаще начали проходить люди, одетые по-воскресному, по-пасхальному. Некоторые, проходя, смотрели на него, на человека, неподвижно сидящего за рулем маленького автомобиля среди нитей своей невидимой жизни, расползшейся, как изношенный носок. Немного погодя подошел негр в комбинезоне.

– Это вам нужно в Джефферсон? – сказал он.

– Да, – сказал Джейсон. – Сколько возьмешь?

– Четыре доллара.

– Два.

– Меньше чем за четыре не могу. – Человек в автомобиле сидел неподвижно. Он даже не смотрел на него. Негр сказал: – Так нужен я вам или нет?

– Ладно, – сказал Джейсон. – Влезай.

Он пододвинулся, и негр сел за руль. Джейсон закрыл глаза. В Джефферсоне я что-нибудь от нее найду, сказал он себе, приноравливаясь к тряске. Там я что-нибудь найду. Они поехали по улицам, где люди мирно расходились по домам к праздничному обеду, и выехали из города. Он думал только об этом. Он не думал о своем доме, где Бен и Ластер за кухонным столом ели холодный обед. Нечто – отсутствие в любом постоянном зле катастрофы, угрозы – позволило ему забыть про Джефферсон, как про тот город, который он видел раньше, в котором должна будет возобновиться его жизнь.

Когда Бен и Ластер кончили есть, Дилси отослала их во двор.

– И смотри, чтоб я его до четырех не слышала. А тогда уж Т.П. подойдет.

– Да, мэм, – сказал Ластер. Они вышли. Дилси поела сама и прибрала на кухне. Потом она пошла к лестнице и прислушалась, но сверху не доносилось ни звука. Она вернулась на кухню, и вышла через наружную дверь, и остановилась на крыльце. Бена и Ластера не было видно, но тут же со стороны погреба донеслось еще одно медлительное «блямм», и она пошла к его двери и поглядела вниз, на повторение утренней сцены.

– Он вот так и делал, – сказал Ластер. Он созерцал неподвижную пилу с унынием, полным надежды. – Только у меня нет, чем ее надо бить, – сказал он.

– Да уж в погребе тебе искать нечего, – сказала Дилси. – Ну-ка, веди его на солнышко. Вы оба тут схватите воспаление легких, на сыром-то полу.

Она подождала, глядя, как они идут через двор к купе можжевельников неподалеку от забора. Потом пошла к себе в хижину.

– Смотри не начинай, – сказал Ластер. – С меня на сегодня твоих штучек хватит.

Там висел гамак из бочарных клепок и проволочных жгутов. Ластер разлегся в гамаке, но Бен побрел дальше, смутно и бесцельно. Он снова захныкал.

– А ну, тише, – сказал Ластер. – Вот я сейчас тебя выдеру.

Он откинулся в гамаке. Бен больше не двигался, но Ластер слышал, как он плачет.

– Ну, стихнешь ты или нет? – сказал Ластер. Он встал и пошел туда, где Бен сидел на корточках перед земляным холмиком. По обеим его сторонам в землю были воткнуты пустые синие пузырьки, в которых когда-то был яд. Из одного торчала увядшая веточка дурмана. Бен сидел перед ней на корточках и стонал – это был непрерывный, неторопливый, нечленораздельный звук. Не переставая стонать, он смутно пошарил вокруг, и нашел прутик, и воткнул его в другой пузырек.

– Чего ты не заткнешься? – сказал Ластер. – Ты что, хочешь, чтоб я тебе устроил, из-за чего выть? Вот так, что ли?

Он опустился на колени и, внезапно выдернув пузырек, спрятал его за спину. Бен перестал стонать. Он сидел на корточках и глядел на круглую впадину, где только что был пузырек, потом, когда он набрал полные легкие воздуха, Ластер показал ему пузырек.

– Тише! – прошипел он. – Не вздумай реветь! Ни-ни! Вот он. Видишь? Вот. Ну, да тут ты наверняка начнешь. Пошли. Посмотрим, начали они уже гонять мячик. – Он взял Бена за локоть, и поднял на ноги, и они пошли к забору, и стояли там бок о бок, глядя сквозь спутанные плети жимолости – еще не цветущей.

– Вон, – сказал Ластер. – Вон они. Видишь?

Они смотрели, как четверо игроков в гольф прогнали мячи через выровненный круг и направились к следующей лунке. Бен смотрел, хныча, пуская слюни. Когда игроки пошли дальше, он двинулся за ними вдоль забора, дергая головой и постанывая. Один из них сказал:

– Эй, кэдди. Подай сумку.

– Тише, Бенджи, – сказал Ластер, но Бен продолжал продвигаться вперед своей косолапой рысцой, цепляясь за забор, стеная хриплым безнадежным голосом. Игрок ударил и пошел дальше. Бен не отставал от него, а там, где забор повернул под прямым углом, уцепился за столб и смотрел, как игроки проходят и удаляются.

– Ну, теперь ты заткнешься? – сказал Ластер. – Ну, теперь ты заткнешься? – Он потряс Бена за локоть. Бен вцепился в забор, стеная непрерывно и хрипло. – Кончишь ты? – сказал Ластер. – Или нет? – Бен смотрел сквозь забор. – Ну ладно, – сказал Ластер. – Тебе нужно из-за чего бы повыть? – Он оглянулся через плечо на дом. Потом прошептал: – Кэдди! Ну, реви теперь! Кэдди! Кэдди! Кэдди!