Бернард Маламуд - Рассказы Страница 6

ИДИОТЫ ПЕРВЫМИ

Тонкое тиканье тусклых часов стихло. Мендель, дремавший в потемках, проснулся от страха. Он прислушался, и боль возобновилась. Он натянул на себя холодную одежду ожесточения и терял минуты, сидя на краю кровати.

- Исаак, - прошептал наконец.

В кухне Исаак, раскрыв удивленный рот, держал на ладони шесть земляных орехов. Положил их по одному на стол: один... два... девять.

По одному собрал орехи и стал в двери. Мендель в просторной шляпе и длинном пальто все еще сидел на кровати. Исаак насторожил маленькие глаза и ушки; густые волосы седели у него на висках.

- Schlaf {Спать (идиш).}, - сказал он гнусаво.

- Нет, - буркнул Мендель. Он встал задыхаясь. - Идем, Исаак.

Он завел свои старые часы, хотя от вида смолкшего механизма его замутило.

Исаак захотел поднести их к уху.

- Нет, поздно уже. - Мендель аккуратно убрал часы. В ящике стола он нашел бумажный пакет с мятыми долларами и пятерками и сунул в карман пальто. Помог надеть пальто Исааку.

Исаак поглядел в темное окно, потом в другое. Мендель смотрел в оба пустых окна.

Они медленно спускались по сумрачной лестнице

Мендель первым, Исаак сзади, наблюдая за движущимися тенями на стене. Одной длинной тени он протянул земляной орех.

- Голодный.

В вестибюле старик стал смотреть на улицу через тонкое стекло. Ноябрьский вечер был холоден и хмур. Открыв дверь, он осторожно высунулся. И сразу закрыл ее, хотя ничего не увидел.

- Гинзбург, что вчера ко мне приходил, - шепнул он на ухо Исааку.

Исаак всосал ртом воздух.

- Знаешь, про кого я говорю? Исаак поскреб пятерней подбородок.

- Тот, с черной бородой. Не разговаривай с ним, а если он тебя позовет, не ходи. Исаак застонал.

- Молодых людей он не так беспокоит, - добавил Мендель подумав.

Было время ужина, улица опустела, но витрины тускло освещали им дорогу до угла. Они перешли безлюдную улицу и двинулись дальше. Исаак с радостным криком показал на три золотых шара. Мендель улыбнулся, но, когда они дошли до ломбарда, сил у него не осталось совсем.

Рыжебородый, в роговых очках хозяин ломбарда ел в тылу лавки сига. Он вытянул шею, увидел их и снова уселся - хлебать чай.

Через пять минут он вышел в лавку, промокая расплющенные губы большим белым платком.

Мендель, тяжело дыша, вручил ему потертые золотые часы. Хозяин поднял очки на лоб и вставил в глаз стаканчик с лупой. Он перевернул часы.

- Восемь долларов.

Умирающий облизнул потрескавшиеся губы.

- Я должен иметь тридцать пять.

- Тогда иди к Ротшильду.

- Они стоили мне шестьдесят.

- В девятьсот пятом году.

Хозяин вернул часы. Они перестали тикать. Мендель медленно завел их. Они затикали глухо.

- Исаак должен поехать к моему дяде - мой дядя живет в Калифорнии.

- У нас свободная страна, - сказал хозяин ломбарда.

Исаак, глядя на банджо, тихо заржал.

- Что с ним? - спросил хозяин.

- Восемь так восемь, - забормотал Мендель, - но где я достану к ночи остальные? Сколько за мое пальто и шляпу? - спросил он.

- Не возьму.

Хозяин ушел за стеллаж и выписал квитанцию. Он запер часы в ящик стола, но Мендель все равно слышал их тиканье.

На улице он засунул восемь долларов в пакет, а потом принялся искать в карманах бумажку с адресом. Нашел и, щуря глаза, прочел под уличным фонарем.

Когда они тащились к метро, Мендель показал на окропленное небо.

- Исаак, смотри, сколько сегодня звезд.

- Яйца, - сказал Исаак.

- Сначала мы поедем к мистеру Фишбейну, а потом мы пойдем есть.

Они вышли из метро на севере Манхеттена и вынуждены были пройти несколько кварталов, прежде чем нашли дом Фишбейна.

- Настоящий дворец, - пробормотал Мендель, предвкушая минуты тепла.

Исаак смущенно смотрел на тяжелую дверь дома.

Мендель позвонил. Дверь открыл слуга с длинными бакенбардами и сказал, что мистер Фишбейн с женой обедают и никого не принимают.

- Пусть он обедает с миром, но мы подождем, чтобы он кончил.

- Приходите завтра утром. Завтра утром он с вами поговорит. Он не занимается благотворительными делами так поздно вечером.

- Благотворительностью я не интересуюсь...

- Приходите завтра.

- Скажи ему, что тут жизнь или смерть.

- Чья жизнь или смерть?

- Если не его, так, наверно, моя.

- Вы всегда такой остроумный?

- Посмотри мне в лицо, - велел Мендель, - и скажи, есть у меня время до завтра?

Слуга долгим взглядом посмотрел на него, потом на Исаака и неохотно впустил их в дом. Огромный вестибюль с высоким потолком, толстым цветастым ковром, пышными шелковыми драпировками, мраморной лестницей был весь увешан картинами.

В маленьких лакированных туфлях, с салфеткой, заткнутой в смокинг, по лестнице легко сбежал мистер Фишбейн - пузатый, лысый, с волосатыми ноздрями. Он остановился на пятой от низу ступеньке и оглядел пришельцев.

- Кто приходит в пятницу вечером к человеку, у которого гости, и портит ему ужин?

- Извините, мистер Фишбейн, что я вас обеспокоил, - сказал Мендель. Если бы я не пришел сегодня, завтра я бы уже не пришел.

- Без дальнейших предисловий, пожалуйста, изложите ваше дело. Я проголодался.

- Голодный, - заныл Исаак. Фишбейн поправил пенсне.

- Что с ним такое?

- Это мой сын Исаак. Такой он всю жизнь. Исаак захныкал.

- Я отправляю его в Калифорнию.

- Мистер Фишбейн не оплачивает частных туристских поездок.

- Я больной человек, сегодня ночью он должен уехать к моему дяде Лео.

- Я никогда не занимаюсь неорганизованной благотворительностью, но если вы голодны, я приглашу вас вниз на кухню. Сегодня у нас курица с фаршированными кишками.

- Я прошу только тридцать пять долларов на поезд до Калифорнии, где живет мой дядя. Остальные у меня уже есть.

- Кто ваш дядя? Сколько лет этому человеку?

- Восемьдесят один год, он прожил долгую жизнь.

Фишбейн рассмеялся.

- Восемьдесят один год, и вы посылаете ему этого полоумного?

Мендель замахал руками и закричал:

- Пожалуйста, без обзываний.

Фишбейн вежливо согласился.

- Где открыта дверь, там мы входим в дом, - сказал больной Мендель. Если вы будете так добры и дадите мне тридцать пять долларов, Бог благословит вас. Что такое тридцать пять долларов для мистера Фишбейна? Ничто. Для меня, для моего мальчика это все.

Фишбейн выпрямился во весь рост.

- Частных пожертвований я не делаю - только организациям. Такова моя твердая линия.

Мендель, хрустя суставами, опустился на колени.

- Прошу вас, мистер Фишбейн, если не тридцать пять, то хотя бы двадцать.

- Левинсон! - сердито крикнул Фишбейн.

Над лестницей появился слуга с длинными бакенбардами,

- Покажи господину, где дверь, если он не захочет поесть прежде, чем покинет дом.

- От того, что я имею, курица не вылечит, - сказал Мендель.

- Сюда, пожалуйста, - сказал Левинсон, спускаясь по лестнице.

Исаак помог отцу подняться.

- Сдайте его в лечебницу, - посоветовал Фишбейн через мраморную балюстраду.

Он быстро взбежал наверх, а они тут же очутились на улице, и на них напал ветер.

Дорога до метро была утомительной. Ветер дул печально. Мендель задыхался и украдкой оглядывался на тени. Исаак, стискивая в застывшем кулаке орехи, жался к отцу. Они зашли на сквер, чтобы отдохнуть минуту на каменной скамье под голым деревом с двумя суками. Толстый правый торчал вверх, тонкий левый свисал. Медленно поднялась очень бледная луна. Так же медленно поднялся при их приближении к скамье человек.

- Пшолво рюка, - хрипло сказал он.

Мендель побелел и всплеснул высохшими руками. Исаак тоскливо завыл. Потом пробили часы - было только десять. Бородатый человек метнулся в кусты, и Мендель издал пронзительный страдальческий крик. Прибежал полицейский, ходил вокруг и около кустов, бил по ним дубинкой, но никого не поднял. Мендель с Исааком поспешили прочь из скверика. Когда Мендель оглянулся, тонкая рука у дерева была поднята, толстая опущена. Он застонал.

Они сели в трамвай и приехали к дому бывшего друга, но он давно умер. В том же квартале они зашли в закусочную и заказали яичницу из двух яиц для Исаака. Все столы были заняты, кроме одного, где сидел плотный человек и ел суп с гречкой. Они только взглянули на него и тут же заторопились к выходу, хотя Исаак заплакал.

Мендель вынул еще одну бумажку с адресом - но дом был чересчур далеко, в Куинсе, и они, дрожа, остановились в каком-то подъезде.

Что я могу сделать за один короткий час? - исступленно думал Мендель.

Он вспомнил о своей мебели. Рухлядь, но за нее можно выручить несколько долларов. "Идем, Исаак". Они опять пошли в ломбард, чтобы поговорить с ростовщиком, но свет не горел там, и стальная решетка - за ней блестели золотые часы и кольца - надежно преградила путь к месту торга.

Они прижались друг к другу за телефонным столбом. Оба мерзли, Исаак хныкал.

- Исаак, видишь, какая большая луна? Все небо белое.