182 - Вероника Валерьевна Сёмушкина Страница 10

– Определенным образом это тебя характеризует – Дэймон прочитал название: «Ночь нежна»[9] и присвистнул.

– Дэймон, прекрати надоедать всем своей болтовней, – вмешалась Деборра, – Извини, София, на первый взгляд он может показаться излишне заносчивым, но ты узнаешь его ближе и поймешь, что он намного лучше, чем может казаться.

София растерянно посмотрела на информационное табло. Электронные часы показывали девять вечера. Подумать только, совсем недавно, примерно в это же время две недели назад их знакомство было близко на сколько это возможно. По вечерам. Они встречались украдкой, выкроив пару часов у сна. Иногда, им случалось посвятить друг другу всю ночь. Мигрень Деборы, отъезды Доминика. Ей запомнилась самая последняя. Да, она так решила. Встреча перед отлетом в Штаты.

– Ну что же, могу сказать, здесь неплохой бариста, – с удовольствием сделав еще один глоток кофе, заключил Дэймон.

На узеньком балкончике уютной гостиницы «Ля Растоль», среди остатков завтрака с нацеленностью на исходящий от вазы аромат орхидей, порхала пестрая бабочка, теряясь своим окрасом на яркой мозаике сосуда. Две пары глаз следили за ее перемещением и с недоумением пытались найти, ещё совсем недавно имеющую реальное очертание. Потерянная маленькая бабочка среди паутины дней.

Их встречи были как полет той бабочки: колоритными, воздушными, наполненными осторожными движениями крыльев любви и такими же короткими. София всегда знала, что будет, когда дверь номера в гостинице закроется за ним. Она услышит уверенные шаги, удаляющиеся вниз по лестнице. Будет наблюдать с балкона, как он растворяется в толпе, в мозаике из одетых в разноцветные одежды людей. Как мотылек, увлеченный другим новым светом. Вдохнет оставленную им на некоторое время свежесть одеколона. Закроет глаза, стараясь сохранить этот момент до следующей встречи. И будет новый полет…

– Осталось три дня до отлета…Что будет дальше? – спросила София, пытаясь поймать его взгляд.

– С чем? – подкурив сигарету, он откинулся на спинку стула.

– С нами…

– Нас нет, есть я и ты.

– Подумать только, – произнесла она с горечью, – значит, я навечно обречена на одиночество, ведь ни о ком кроме как о нас, я бы не хотела сказать: «Мы».

– Глупости все это, если бы не наши с тобой обстоятельства, я вообще предпочел бы не знать имен, обозначать что-либо, вешать ярлыки. Тебе хорошо со мной?

– Больше чем возможно.

– Знаешь, мне пора.

– Я как задержавшееся лето, а ты – осенняя прохлада, прогоняющая мое тепло на исходе сентября…

– Но пройдет и осень, и зима, и весна, и я снова встречу тебя.

– Своим проливным дождем…

– И никогда не будет иначе, круговорот времен года не изменить.

– Ну, где-то же есть вечное лето?

– Которое люди не ценят, наблюдая изо дня в день.

– А я бы ценила, я бы пила его свежий июньский сок, вдыхала бы аромат июльских трав, и считала бы звезды на бархате августовского неба.

– Тебе только так кажется…

– А, значит, хочется.

– А, значит, будет жить только в тебе. Не все мечты сбываются.

– А если загадать их под короткий полет какой-нибудь яркой звезды.

– Всегда есть связь: если, то как следствие

– И?

– Мне, правда, пора…

На залитую солнечным светом веранду поместья Деборы и Дэймона стали подавать завтрак. Шел третий день пребывания гостей в Бостоне. София проснулась в привычное для себя ранее утро. Пролистывая газету, она пила чай на веранде. Послышались приближающиеся шаги горничной. Та вошла и поставила на стол стакан с растворяющимся в нем аспирином, что было предзнаменованием скорого появления Алисы. В осторожных движениях, как будто ступая по палубе гонимого ветрами корабля, Алиса, подошла к столу и залпом осушила стакан. С раздражением взглянула на пробивающиеся сквозь стекла лучи солнца, села за стол и надвинула на глаза маску для сна. Глубоко вздохнула. Секунду погодя она произнесла:

– Не выношу, когда на меня пялятся. Особенно утром. Даже, если сижу в маске, я чувствую. Сделай милость, – обратилась она к Софии, – Продолжай изучать свои новости.

– Я не то, чтобы…Просто переживаю, может Вам плохо, – отозвалась София.

Алиса устало рассмеялась:

– Ну, а как ты думаешь? Конечно – не хорошо. За все нужно платить. Похмелье длинною в жизнь. Вечное похмелье.

Она отодвинула маску на лоб и уставилась на Софию стеклянным взглядом. Казалось, алкоголь не покидал ни ее организма, ни ее мыслей найти в нем некое успокоение.

– Осуждаешь, куколка, – заключила она и, зашедшись кашлем, хрипло захохотала.

– Вы не очень-то вежливы, – смутившись, произнесла София.

– А ты не сказать, чтобы была честна. Что поделать, у каждого – свои недостатки, – зевая, ответила Алиса.

– Что Вы имеете в виду?

– Да, знаешь ты все, – отмахнулась Алиса, и, подхватив с тарелки вилкой брокколи, стала без аппетита его разглядывать, – Я вот, что тебе скажу моя милая, я вижу тебя насквозь, все твою сущность, – она отложила вилку, – Когда-то я вот тоже была как ты. Думала, что справлюсь со всем, если у меня будет каждый день насыщен праздниками и сдобрен роскошью. Но, как видишь, за все приходится расплачиваться.

– Ну, здесь Вы глубоко ошибаетесь, алкоголь не для меня.

– Какие твои годы? – в очередной раз засмеялась Алиса.

Улыбка исчезла с ее лица, отсутствующим взглядом она уставилась на тарелку с завтраком.

– Я как узник чертовой крепости, просидевший в ней столько времени, что потеряла ему счет. Не совершай моих ошибок, садись на ближайший самолет и лети прочь!

Через несколько неудачных попыток достать из пачки сигарету, Алиса подкурила одну и посмотрела в глаза Софии:

– Что до алкоголя, то считай, что это мой личный побег. Одинокий манифест. Джордж целит в тебя, будь аккуратнее. Он бесшумная хрупкая бомба, готовая взорваться от долгого ожидания. Мне нет до этого дела, кроме Мэтью нас ничего не связывает. И все же…

– Мне неловко от этого разговора, и я так не думаю, – неуверенно ответила София.

Алиса криво улыбнулась:

– Неловко, пожалуй, должно быть мне, ласточка моя. Возможно, это мой крест остро чувствовать порхающие в воздухе флюиды. Кстати, обрати внимание на Франческу, секретаря Доминика. Думаю, между ними завязалась интрижка.

София в удивлении распахнула глаза:

– Вам что-то известно?

– История стара как мир. Все ощутимо: по взглядам, движению губ, полутонам. Другой вопрос: интересно ли это тебе? Ты ведь не любишь его, верно? В тебе угадываюсь я лет так пятнадцать назад, – Алиса наклонила голову набок и с интересом посмотрела на Софию, – И, все же, томишься от любви,