Анатолий Злобин - Бонжур, Антуан ! Страница 12

- Послушай, Антуан, - спросил я, - а ты сам-то каким образом в хижине у "кабанов" оказался?

Шульга перевел мой вопрос, и Антуан громко рассмеялся. Они быстро заговорили. Я ждал.

- Ты, наверное, только сейчас подумал, что Антуан и есть тот самый предатель, - сказал Иван и тоже засмеялся. Он говорит, что все время ждал, когда ты спросишь его об этом. Он говорит, что ихний комиссар Мегрэ первым делом дал бы ему такой вопрос. Наверное, ты посчитал его шпионом, ведь Антуан знал дорогу до "кабанов" и мог показать ее бошам.

- Вот это выдал текст, - я тоже засмеялся. - Я ж не Мегрэ. Да и сам Мегрэ тут ничего не распознал бы: двадцать четыре года прошло, никаких вещественных доказательств, только лента пулеметная, фляга да нож.

- Какой нож? - уставился Иван.

Я показал ему нож из хижины.

Антуан начал говорить. Иван послушно переводил.

- Он говорит, что сначала ты сам должен угадать, как он попал в эту хижину.

- Откуда я знаю? Наверное, отец приехал к ним в Ворнемон. Дела какие-нибудь.

- Антуан дает тебе Гран-При: ты угадал. У Бориса были партизанские дела. Тогда Антуан еще ничего не знал про хижину и думал, что больше никогда не увидит Бориса. Но рядом с его домом у леса стоит отель, и однажды ночью Антуан услышал, что партизаны приехали туда на машине делать реквизицию. Он побежал к ним, чтобы они взяли его в свой лес. И это были "кабаны". Борис узнал Антуана, они обнялись. В то время уже и у них в Ворнемоне был партизанский отряд, им командовал отец Антуана Эмиль Форетье. Антуану было тогда семнадцать лет, и отец не брал его на саботажи и не давал оружие. Антуан был только связным. И он хотел убежать в лес, чтобы стать настоящим партизаном. Но Борис тоже сказал: "Мы не можем взять тебя с собой, подожди, когда ты еще немного вырастешь. А пока носи продукты и табак в нашу хижину". Ихний командир, которого прозывали Масон - я правильно говорю: Масон, может, надо сказать по-нашему: каменщик? Правильно? Тогда Масон заупрямился и не хотел показать Антуану, где хижина. Но Борис сказал: "Мы можем ему доверять, как себе". Они показали ему хижину, и Антуан ходил туда с продуктами. Тогда он и познакомился со старым Гастоном...

- Интересная картинка, - перебил я, подходя к ближней сосне. Взгляните сюда, друзья. Вам это ни о чем не говорит?

На высоте человеческого роста на шершавой коре были отчетливо вырезаны ножом две буквы, конечно же, те самые M и R.

Антуан присвистнул и принялся бродить вокруг сосны, принюхиваясь. Потрогал руками надрез и снова присвистнул.

- Чему вы удивляетесь? - спросил Иван.

- Те же самые инициалы, что и на ноже. Тебя это не удивляет?

Иван сосредоточился и тоже подошел к сосне. Разрезы на коре не были свежими, это было видно невооруженным взглядом. Но кто мог это сделать? И зачем это понадобилось?

- Это вырезано много лет назад, - объявил Шульга.

- Нет, - возразил Антуан. - Буквы вырезали в начале лета, потому что в надрезах не видно следов смолы.

- Ты говоришь так, словно я не понимаю дерева, - обиделся Иван. Сосна слишком старая, она не обязательно должна давать сок.

- Пари, - предложил Антуан. - На сто франков.

- Мне остается лишь надеяться, - сказал я, - что я буду свидетелем того, кому достанется выигрыш.

ГЛАВА 7

В давние времена говаривали: точность - это вежливость королей. Наш просвещенный век и тут произвел поправку: точность - вежливость президентов.

Мой президент, само собой, был сверхвежлив. Без двух минут десять янтарный "пежо" показался на нашем дворе. Рядом с президентом сидела женщина. Я подумал, разбежавшись, что сама мадам президентша прибыла, но женщина вышла из машины и заговорила по-русски, да еще на певучем украинском говоре. Мы познакомились. Это была фрау Шуман.

Президент так и сверкал белоснежной рубашкой, перстнем, линзами фотоаппарата и даже синтетическим пером на шляпе личной переводчицы. Плащ от Бидермана, костюм от Анкоза - доступно и достойно. И разговор у нас пошел самый что ни на есть изысканный.

- Сегодня прекрасная погода, - говорил президент, радостно оглядывая горизонт.

- Совершенно согласен с вами, отличная видимость. Лучший день за то время, что я в Бельгии.

Президент заулыбался еще радостнее:

- Надеюсь, он окажется лучшим вашим днем не только благодаря погоде, но и благодаря тем удовольствиям, которые нам предстоят.

- Я полностью в вашем распоряжении, мсье президент.

- Тогда вперед, навстречу нашим удовольствиям, - объявил он, натягивая замшевые перчатки.

Я прихватил чемоданчик, заветную папку. Сюзанна помахала нам, и мы тронулись.

По просьбе президента фрау Шуман села впереди. Она, конечно, не немка; муж ее был немцем, а она русская. Они жили под Одессой на станции Раздольная. Никогда не думал, что в маленькой Бельгии окажется столько русских, каково-то им живется вдали от Родины?

Светский разговор продолжался в машине.

- Вы посетили вчера могилу в Ромушане? - спросил президент. - Надеюсь, она вам понравилась?

- Прекрасное надгробие, - отвечал я. - Жаль только, кюре на месте не было.

- Всем нашим людям уже дано распоряжение находиться на месте в воскресенье, когда будет проходить церемония. Тогда мы и познакомим вас со всеми ими. Уход за партизанскими могилами - одна из почетных задач нашей организации...

У меня была своя задача - знакомиться с людьми, узнавать, восстанавливать прошлое. Поэтому я спросил о своем:

- Не помнит ли мсье президент, говорил ли он о моем приезде Роберту Мариенвальду?

Так я и предполагал: президент вскинул брови.

- Почему вы об этом спрашиваете? - ответил он вопросом.

- Антуан ему не говорил. А он знал, что я должен приехать.

- Наша организация довольно многочисленна, - заметил президент, весьма возможно, ему сказал кто-то другой. Многие знали о вашем приезде. Если желаете, могу навести справки. Мы уже начали по вашей просьбе поиски, и у нас появилась некоторая надежда, что удастся найти живых свидетелей тех далеких событий.

- Вы имеете в виду членов группы "Кабан"? - спросил я.

Президент не ответил, сосредоточенно обгоняя грузовик с сеном. Президент царствовал за рулем и не торопился. Протащившись следом за туристским автобусом, мы, наконец, свернули к большому фанерному щиту на вершине холма.

- Не сердитесь, что я прерву наш разговор, - сказал президент, притормаживая. - Перед нами первый объект сегодняшней программы - монумент Неизвестному партизану. Несколько бельгийских провинций оспаривали честь поставить такой монумент у себя, и после долгих дебатов эта честь была оказана провинции Льеж за ту выдающуюся роль, которую сыграл Льеж в годы Сопротивления. Этот монумент воздвигнут также и в честь короля Альберта.

Мы вышли из машины. Памятник был установлен в глубине небольшого парка. У входа росла березка, хорошо она тут смотрелась.

Монумент был лаконичен и строг: гранитная плита, поставленная на ребро и грубо обитая с боков. Внизу - белый шлифованный камень в виде книги.

Президент торжественно пояснил:

- Надпись на этом монументе гласит: "Во славу бельгийских партизан". Здесь похоронены участники Сопротивления, имен которых не удалось установить. В те годы партизаны должны были скрывать свои имена. Особенно сложно в этом отношении было бельгийцам, ведь их могли опознать свои же сограждане во время операций; бельгийцам приходилось конспирироваться особенно тщательно. И многие погибли безымянными. Иногда мы не знаем даже их кличек. Внизу вы видите белый камень, он символизирует книгу, которая когда-нибудь будет написана о замечательных подвигах неизвестного партизана.

И мой белый камень до сих пор целомудренно чист. Только два знака и есть на нем: M и R.

Мы постояли перед памятником и двинулись обратно. Девочка с обручем подбежала к президенту и обратилась к нему с вопросом:

- О чем она говорит? - спросил я у фрау Шуман.

- Она спрашивает у господина председателя, на каком языке я с вами разговаривала?

Я опешил:

- Как вы сказали: господин председатель? Разве мсье де Ла Гранж не президент?

- Кто вам сказал, что он президент?

- Иван Шульга, который переводил позавчера. Он сказал, что мсье де Ла Гранж - президент Армии Зет.

- Похоже, ваш Иван - не самый точный переводчик, - усмехнулась фрау Шуман. - Председатель по-французски и есть президент. Он перевел буквально.

Вот это номер! Мой ослепительный президент Поль Батист вовсе не президент, а всего лишь председатель.

- Как же называется организация, в которой председательствует мсье Поль Батист? - спросил я с последней надеждой.

- Секция ветеранов войны, - ответила фрау Шуман. - Я иногда делаю для них различные переводы и многих там знаю.

Президент, то бишь председатель, ответил девочке, погладил ее по голове, и та с криком "рюс", "рюс" побежала к машине, а я никак не мог прийти в себя. Поль Батист де Ла Гранж в один миг был низвергнут с пьедестала.