Летящие строчки. Сборник - Ольга Евгеньевна Бондаренко Страница 12

путешественницы и кочевника по натуре – это было пугающе. Ощущение такое, словно меня приковали к столбу или из моих ног проросли корни и, уцепившись за землю, зафиксировали меня в одном месте.

Я не из тех птиц, что вьют гнездо. Я привыкла лететь своим маршрутом, главная характеристика которого укладывается в одно слово: спонтанность.

А тут вдруг – дом. И страх: ведь это привязывает к одному месту. Ограничивает свободу. И не дает собраться и сбежать от возникающих проблем, как я обычно поступаю в сложных моментах.

Но жить ведь где-то надо.

И вот дом куплен.

Что сказать? Жизнь моя с этого момента, конечно, изменилась. Заядлая путешественница-кочевник стала превращаться понемногу в домоседку. Иногда от этого бывает грустно.

НАТЯНУТАЯ СТРУНА

В пыльном корпусе школьного пианино темно и пока тихо.

Я – струна. Одна из 230 натянутых струн. Нота "ля" первой октавы – моя высота.

В одиночку я звучу слишком тихо. Поэтому со мной рядом еще две такие же струны – той же высоты. Когда кто-то нажимает клавишу "ля" первой октавы, по нам – по всем троим – ударяет молоточек. И мы вместе поём.

Когда некому нажать на клавишу, мы можем спокойно спать. Сейчас, например, в 4 утра, когда в музыкальной школе нет учителей и учеников, а сторож мирно дремлет в своей дежурке.

Но мне не спится.

И хотя я точно знаю, что сейчас некому нажать на клавишу "ля" – ведь уроки начнутся только через четыре часа – всё равно жду.

Жду чутко, напряженно. Вздрагиваю при каждом кажущемся шорохе. При этом начинаю тихонько звенеть, и соседние спящие струны отзываются недовольным вздохом.

Настройщик, который приходил вчера, заметил мою излишнюю натянутость и встревожился. Потому что от напряжения я начинаю звучать чуть выше – на 1/64 тона выше, чем надо. Это портит общее звучание.

Но пока мне удается держать строй. Я перехитрила вчера настройщика, собрав все силы и выдав нужную ноту. Пока мне дали отсрочку – оставили в покое.

Но надолго ли?

А вдруг в следующий раз не удастся схитрить? А если я буду звучать чуть выше, чем надо… меня же выбросят за ненадобностью. Поставят другую, менее нервную струну.

– Тебе нужно поспать, – шепчет одна из соседних струн, доброжелательных "си-бемоль".

Неужели я зазвенела свои мысли вслух?!

Да, отдых мне не помешал бы, наверно.

И вдруг я слышу, как поворачивается ключ в дверном замке.

Шаги. Один, другой. Всё ближе.

Вот сейчас…сейчас…

Скрипнула крышка…

Отодвинулся стул…

Мои разбуженные соседки звучат сонно. Но музыка от этого не становится менее прекрасной.

Умелые руки мягко касаются клавиш.

Я знаю эту музыку.

Она вначале грустная, потом светлая. А заканчивается в солнечном ре-мажоре.

Это "Фантазия" Моцарта.

Я слушаю её. Пою, когда нажимают мою клавишу.

И сейчас я счастлива.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, или ЧУВСТВАМ ВХОД РАЗРЕШЁН

Когда они приходят, всегда становится не по себе.

Пытаешься заглушить их музыкой. Да погромче.

Пытаешься задавить их безжалостным "надо".

Пытаешься отвлечься, глядя в телевизор или лихорадочно пролистывая ленту соцсетей.

Или просто не обращаешь внимания и продолжаешь свои дела.

Беда в том, что на самом-то деле их не заглушить. Не задавить. Не запинать и не засмотреть.

Они – чувства.

И я пыталась до недавнего времени их игнорировать, поддавая себе без конца "волшебных пенделей". И становясь похожей на двигатель, который работает на пределе.

Но оказалось – можно по-другому.

Просто сделать паузу, сесть поудобнее и прислушаться к себе.

Еще прислушаться.

Внимательнее.

Мысли вихрем кружатся в голове. И вначале не видно – что там. Один сплошной вихрь.

Но потом одна из этих мыслей становится более явной.

И я говорю ей: "Здравствуй. Я вижу тебя. Я принимаю тебя, прямо такой, какая ты пришла в мою голову".

За ней – вторая, третья… И им я говорю те же слова.

Вихрь мыслей успокаивается. Но на смену им приходят те самые чувства.

Страх… Тревога… Вина… Стыд…

И я обращаюсь к каждому со словами: "Здравствуй. Я принимаю тебя".

Я смотрю каждому из них в глаза.

Ведь они – мои, эти чувства.

Я принимаю их. Каждое из них.

И они облегченно вздыхают и успокаиваются. Потому что их не игнорировали. На них обратили внимание. И теперь им не нужно изо всех сил пытаться достучаться до меня.

Здравствуй, Страх. Здравствуй, Тревога. Здравствуйте, Вина и Стыд.

Я принимаю вас и благодарю. За то, что я живая и вы у меня есть.

ОДНАЖДЫ В ДАЛЕКОМ ГОРОДЕ…

Солнечный майский денечек радовал теплом.

Я – в нарядном платье и с папкой для нот – гордо ловила на себе восхищенные взгляды пассажиров троллейбуса. Да, когда тебе тринадцать, ты красива и талантлива, – все тобой восхищаются. Кроме предков. Но это отдельный случай.

Да, я счастливо ехала на отчетный концерт школы искусств, где должна была петь в хоре.

Троллейбус, покряхтывая, подкатил к нужной остановке. Я легко скакнула новыми сандалиями на асфальт. И неожиданно поняла, что опаздываю. Но если постараться – еще можно успеть.

Запыхавшись, я ворвалась в фойе школы, забыв поздороваться с приветливой вахтершей. Промчалась в класс и облегченно вздохнула: до начала пять минут, и наше выступление только в середине программы.

Школа искусств в этом далеком городе была большая. Поэтому и выступлений в концерте было много. Мы с девчонками стояли… нет, вру. Стояла я отдельно от девчонок. Одна. Лучшая солистка хора, которую ненавидели все учителя и ученики.

Но сегодня был мой праздник.

И вдруг ко мне подбежала одна из малявок:

– Там в классе кто-то роется в твоей сумке!

Моментально вспомнив, что в сумке мамин мобильник, который