ЮлиАнна - Зульфия Талыбова Страница 14

– … Левой рукой! – ахнул Лёша. – Ты ведь и левой рукой писать умеешь?

– Да, – улыбнулась Юля. – Чтобы разбудить Аню, я брала маркер, шла в туалет и становилась возле зеркала. Затем писала на нем левой рукой справа налево…

– Зеркальным почерком!

– Да, только Аня могла его понять. Я словно открывала ей дверь из моего подсознания. Я звала ее. В моем воображении она в этот день становилась главной. И моя внешность менялась соответственно ее характеру. Зелено-карие глаза становились ярко-зелеными, прямые длинные волосы завивались на глазах, ресницы темнели и удлинялись. И прочее… На самом деле я просто красилась и волосы завивала. Я была убеждена, что у ведьмы могут быть только волнистые волосы!

– Ты всегда проводила этот обряд? Сутки через трое?

– Нет, конечно. Только если дежурства бабули выпадали на выходные, и мне не надо было идти в школу. Правда, дедушка иногда оставался дома, но мне часто везло, и он уходил то к друзьям, то на рыбалку. Но бывало и такое, что мне не удавалось дома вызывать Аню. Например, когда дед не уходил. Тогда я собирала в рюкзак вещи моего демона и шла в общественный туалет…

– Не боялась, что тебя могли отчитать за писанину маркером, ещё и справа налево, ещё и на чужом зеркале?!

– У меня была своя задумка. Я не писала на чужом зеркале. Я перед этим дома ее вызывала! Писала справа налево на клочке бумаги и прислоняла к зеркалу. Она сразу давала мне знать, что проснулась, но сможет вселиться в меня позже.

– Забавно! А как ты ее обратно усыпляла?

– Если она вселялась в меня дома, когда я приходила обратно, просто стирала с зеркала надпись. Постепенно она «смывалась» с моего лица и тела. Если я превращалась в нее в общественном туалете, я просто рвала бумажку с вызовом на мелкие кусочки.

– Таким образом дверь для нее закрывала?

– Можно и так сказать! – улыбнулась Юля.

– А дед ничего не спрашивал о том, где ты гуляла и почему приходила в таком виде?!

– Никогда. Он и не разглядывал меня особо. Он вообще никогда не интересовался моей жизнью.

– Грустно.

Лёша глядел на нее пристально, очень внимательно.

– Ты меня психом считаешь? – не удержалась она.

– Ни капли. – Честно сказал он. – Благодаря Ане ты выживала! Ты ведь понимала, что она в твоём воображении!

– Конечно, но мне нравилось проводить эти обряды. Это было весело, и меня даже захватывало, внутри все трепетало от предстоящей прогулки. Я то надевала белые кроссовки, высокие джинсы и кроп-топы, а сверху ушастую парку, то облачалась в красные потёртые кеды и белые гольфы, а сверху джинсовый комбинезон с мультяшной вышивкой, и, конечно, ушастая парка…

– Где ты брала все эти вещи? – удивленно спросил Лёша. – Юля ведь такое не носила?! Точнее, ей не разрешалось!

– Нет, конечно! – улыбнулась Юля. – Я долго копила деньги, потом ждала распродаж и скупала.

– Ну, да, здесь нет ничего волшебного!

– Как видишь!

– Я не знаю, что бы сделала Аня с тем мальчишкой, но она мне нравится, – признался Лёша.

– Спасибо! Я и сама не знаю, что Аня ищет в тех мальчиках. – Юля замешкалась. – Хотя, есть кое-какие мысли.

– Твои догадки?

– Да. Тот парень мне снится часто. Мы спим с ним на дороге. Я забираюсь на него, сворачиваюсь как зародыш и греюсь на его груди. Мне тепло, и так не хочется, чтобы сон заканчивался, но страшнее не это. Еще во сне он покидает меня, а я, лежа на нем, ощущаю, как его тело постепенно леденеет. Я рыдаю, пытаюсь его гладить, согреть руками лишь бы он не замерзал, но он все равно умирает и превращается в снег, а я лежу в сугробе. Холодная, закоченевшая, брошенная. Потом просыпаюсь на мокрой подушке.

Леша часто-часто заморгал. Потом стал смотреть в другую сторону:

– Хотел бы я спрятать тебя к себе в нагрудный карман и всегда там носить. – Наконец, сказал он. – Оберегать, заботиться и никому не отдавать. Только беда, ушастик!

– Какая?

– У меня в нагрудном кармане дырка! И все, кого я туда поместил, рано или поздно покидают меня. Я ими пытался дыру залатать, только вот не помогало.

– Почему же? Они все были не те?

– Да те, те. Просто изначально надо было самому дыру латать, а потом впускать в себя родного человека. Так велика вероятность, что он не выпадет. Ты поняла смысл, ушастик? Начинай с себя. Другие твой карман у сердца не заштопают. Только ты сама можешь это сделать.

– Я не совсем понимаю, что ты хочешь мне сказать! И какое это имеет отношение к нашему прежнему разговору?

– Это про твое вожделение к зеленоглазым. Изначально, твое желание накинуться на паренька и рыдать на груди – не к нему. Ты им хочешь заткнуть свою брешь!

– А к кому же тогда?!

– Узнай к кому. Как узнаешь, доведи до адресата свои претензии и обретёшь свободу. Дыра зиять не будет.

7 глава

После разговора с Лешей с Юлей начали происходить перемены. Писать правой рукой ей становилось все неудобнее и неудобнее. Она старалась, как могла, но ручка, буквально, не удерживалась в руке! Это отныне было не только неудобно, но даже больно! У нее и так имелась неисчезающая мозоль на среднем пальце, но теперь она росла и росла, потому что Юля старалась сильнее удержать ручку и давила на нее. Но параллельно Юля все больше тренировалась писать левой рукой. Ведь писать зеркально, и не нужно было учиться: как-то само собой получалось. А вот, чтобы почерк был понятным всем, нужно было поработать. Вскоре Юля достигла успехов. Но она боялась, что бабуля заметит кривой почерк с левым наклоном, и тогда взбучки не избежать. Поэтому умудрялась писать по-всякому: и с правым наклоном, и с левым. И вообще, заглянув в ее тетрадь, можно было подумать, что пишут в ней, как минимум, четыре человека!

Таким образом, темный двойник Аня уже без зеркала постепенно проникала в светлую и робкую Юлю, и та превращалась в уверенного, еще тихого, но уже не боявшегося всего и всех подростка.

А однажды произошел случай, когда Аня прямо на уроке русского языка – любимого предмета Юли – посмела заявить о наболевшем.

Шел обыкновенный урок русского языка. Юлю вызвали к доске. Она писала под диктовку предложение, как обычно правой рукой. Мел выпал, она тут же подняла его и продолжила писать. Но тут послышались смешки с задних парт. Учительница попросила стереть последнюю запись. Юля остолбенела и уставилась на доску: