Юрий Черняков - Анклав Страница 15

- Да, конечно...

Узнав адрес и телефон, он положил трубку...

Елена вернулась, когда уже стемнело. В квартире тоже было темно. Колотов лежал на диване, одетый в куртку, не сняв сапоги.

- Боже! Ты где так напился? - спросила она. Села рядом и провела рукой по его лицу. - Ты что, плакал?..

В свой день рождения Ира сама позвонила из больницы:

- Папа, вы когда приедете? У меня день рождения, не забыли? Скажи маме, пусть захватит мою косметичку. Ну и свежий "Метрополитен", тетя Маша сказала, что там новая статья дяди Сиди, она мне привезла много вкусненького, а журнал забыла. Фруктов не надо, у меня их тут полно... Книг не хочу, ну их, потом, когда выйду... И, кстати, - она понизила голос, - я кое с кем вас познакомлю...

В палате она познакомила родителей с Димой Нефедовым, вихрастым, угловатым малым, тем самым, кто ее сбил.

Увидев их, он сразу подскочил: здрасьте! И подал Елене стул.

В палате они остались одни: ко второй девочке пришли родители и, поддерживая ее, сразу вышли.

Выяснилось: Дима Нефедов быстро разыскал Иру, прислал цветы и записку. Она ему не ответила, но он все равно пришел, проникнув в больницу поздно вечером, принес ей фрукты, плеер и мобильник. И еще сам приводил сюда милицейского следователя, который вел дело о ДТП, устроив нечто вроде очной ставки...

Их встречи продолжалось все эти две недели, до часов посещения и после. Дима развлекал Иру и ее соседку, а также медсестер - приносил им журналы, травил анекдоты, а как-то притащил ноутбук и показывал клипы и мультики.

И обо всем этом она ничего своим родителям до сих пор не сказала.

- Дима, выйди пока, - сказала Ира, исподлобья глядя на мать. - Подожди в коридоре. Я позову.

- Неужели ты ничего не понимаешь? - спросила Елена, едва Дима вышел. Этот подонок чуть не убил тебя и теперь старается задобрить... А ему самое место в тюрьме!

Ее руки тряслись, пока она доставала сигарету.

- Мама, здесь нельзя курить. И, пожалуйста, не смей так о нем говорить, - тихо сказала Ира. - Чтобы я больше этого не слышала. Он не хотел меня убивать, понятно тебе? Он сам не знает, почему его занесло. Воля случая, понимаешь? Да, вот так мы с ним познакомились. У вас с папой было по-другому? Ну и что? Мы тоже другие. И мне уже пятнадцать. И потом, он мне сразу понравился.

- Как - сразу? - не поняла Елена.

- С первого взгляда. Я увидела его за рулем, а он - меня. И закрыл глаза. И таким мне запомнился... А теперь, папа, позови его, пожалуйста, а то неудобно. И мы вместе отметим мой день рождения. - И негромко добавила: Мама, тебе мало, что я осталась жива?

- Господи... - простонала Елена. - При чем здесь это?.. А ты что молчишь? Скажи что-нибудь! Или сделай.

Колотов встал, открыл дверь, встретился взглядом с Димой. Тот почесал затылок и вошел в палату.

- Значит, так, - сказал он, остановившись у двери. - Там все было слышно, поэтому сразу скажу, чтоб было все понятно. Пусть я подонок, но на меня распространяется амнистия, и меня точно не посадят, даже если сам попрошусь, ну и так далее...

- А хоть бы и посадили! - хмыкнула Ира, жуя апельсин.

- Да, я еще не извинился перед вами. Сделаю это сейчас, так что извините... - Он склонил голову, потом достал из своей сумки бутылку шампанского. - И еще. Вы не подумайте, мои родители вам оплатят, сколько скажете вы, а не решит суд... Вроде все сказал. Но теперь, может, выпьем за именинницу? Чуть-чуть ей можно, я узнавал. Ну, хотите, дайте мне по морде!

- Да, вы не видели, какие костыли он мне подарил на день рождения! воскликнула Ира. - Вон, в большой коробке. Шведские, за двести баксов, такие легкие-легкие. Дима, покажи...

- Боже! - Елена вскочила и, прижав платок к глазам, выбежала из палаты.

- Я так и знала, - вздохнула Ира, прикрыв глаза. - Папа, сходи за мамой.

- А у тебя красивая мама, - сказал Дима, откупоривая шампанское.

Колотов вышел и увидел в коридоре у окна плачущую жену.

- Почему все так получается? - Она отстранилась, когда он ее обнял. Пусти... Иди лучше к ним. Я сейчас приду...

Они вернулись домой около десяти вечера. Елена прилегла, а он машинально включил и выключил телевизор. Прикрыл глаза. И ему привиделось давнее и неповторимое: призрачный звон полуденного зноя, стекавшего с запрокинутого неба, плеск плотвы, крахмальное поскрипывание горячего песка под босыми ногами, а по воде, под радужными переливами крыльев стрекоз стремительно разбегались водомерки...

Он подошел к окну. Там валил густой снег, размягчавший тьму, отделявшую их от дочери.