К северу от первой парты - Александр Калинин Страница 15

В пятницу вечером вьюноша посмотрел на часы, печально вздохнул и под осуждающий свист компании направился домой. Компании-то что, ей на следующий день предстоял блаженный день субботний, с его безлимитным сном, поздним завтраком и творческим ничегонеделанием. А вот молодому историку предстояло тащиться на работу, разумеется – к первому уроку. О небеса, покарайте тех, кто выпивает на глазах человека, обреченного на шестидневную рабочую неделю!

Вьюноша еще раз оглядел стратегические запасы алкоголя, запасенного компанией на вечер, тяжело вздохнул и пошел прочь. У него было нехорошее предчувствие – это раз, и уверенность в том, что работать с детьми с похмелья нельзя – это два.

Как говорится, расскажи небесам о своих намерениях, – подбрось им повод поржать. Молодой историк сделал все правильно. Не учел он только одного – змий никогда не дремлет. На этот раз змий прикинулся добрым приятелем Юрой, который, вроде как из чувства солидарности, тоже решил досрочно покинуть вечеринку.

Практически трезвые друзья уже дошли до метро, когда Юра предложил на секунду задержаться, и на посошок опрокинуть еще по одной. Время-то детское, – каких-то одиннадцать часов вечера. Вьюноша согласился, но с условием, – только по одной!

В шесть часов утра в родовое гнездо молодого историка заползла густая алкогольная туча. Вслед за ней заполз и сам молодой историк. И даже самый лояльный наблюдатель этого явления с уверенностью бы заключил, что «по одной» дело не обошлось.

Дальнейшая хроника событий известна историкам, по большей части, со слов мамы. В семь часов оная мама, следуя указаниям сумбурной ночной смс, пришла будить юного учителя. Учительское тело не снизошло даже до ответного храпа. Мама вспомнила все обиды прошлых лет, и прибегла к технике пульверизатора. Не сработало.

Мама сменила вооружение на более тяжелые образцы и вылила на спящего сына тазик ледяной воды. Глаза вьюноши открылись, – в единый миг в них промелькнула вся вековая скорбь еврейского народа. Глаза закрылись.

Повторное обливание дало боле ощутимые результаты. Вьюноша поднялся с кровати и начал мыслить. Для начал, он трезво оценил, что работать пока не способен, ибо все еще чертовски пьян. Воля и сила духа привели вьюношу в ванну, где он, вроде как сам включил ледяной душ, разделся и попытался привести себя в чувство. Минут через десять мама будила вьюношу, мирно спящего под тем самым душем.

Очередное пробуждение озадачило молодого историка. На часах пробило – «пора выходить из дома». Внутри ожидаемо клубилось иное мнение. Учитель во вьюноше был силен, так что он сделал последнюю попытку и поставил все на холод. За окном стояла Петербургская зима средней паршивости, и вьюноша понадеялся, что пешая прогулка в рубашке и легких штанах по такой погоде способна его отрезвить.

До школы он дошел даже вовремя. И даже смог самостоятельно сесть за учительский стол. Более того, с выражением лица штангиста, толкающего вес, превосходящий его самые смелые ожидания, он изверг из себя указание.

– Параграф 12, ик, конспект.

Помимо огня, воды и чужой работы, приятнее всего можно наблюдать за чужими страданиями. Класс млел. Периодически кто-нибудь из школьников елейно-издевательским голосом осведомлялся, – Дорогой учитель, у вас все в порядке?

На перемене, к учителю подбежали три девочки-цветочка. Они подчеркнуто смущенно рассматривали пол, невинно теребили юбочки и шаркали ножкой. Долго шаркали! Потом выдержали длинную-предлинную паузу, и, наконец, попросили разрешение задать вопрос.

Молодой историк выдохнул струю ядовитого газа в сторону и мученически кивнул.

– Хотите, мы вам за пивом сбегаем? – Прочирикали цветочки и упорхнули прочь со сладостным хихиканьем.

ЗЫ 1. Молодой историк сделал вывод. – Учитель и впрямь не должен пить. Хотя бы ради того, чтобы не доставлять мелким паразитам столько радости. С тех пор, нетрезвым он в школе не появлялся. Слабо-похмельным еще только однажды.

Отобрал конспект у восьмиклассника Феди. Уж слишком он сегодня тихий. И слишком сосредоточен на тетрадке. Радоваться бы, но отчего-то ломит левую ногу, и за ухом чешется. А еще, утром в комнату залетела птица в вывернутых наизнанку трусах и разбила зеркало. То самое, что под стремянкой. Короче, пошел и заглянул в конспект.

Текст конспекта. «Сегодня утром мы со старшеклассницами выпили вина. Встретились во дворике за школой. Прогуляли первый урок. Нас не запалили. Очень хочется спать. Очень хочется спать. Очень хочется спать».

Вот такой текст. Наверное, это шифровка. Скорее всего, в этих словах закодированы реформы Петра Великого.

По поводу того, что именно не так с Оленькой Залевской высказывались разные предположения. Леша утверждал, что у нее тот самый диагноз, что на языке науки звучит как «дура кромешная». А. Т., эдакая трепетная хлопотунья за права униженных и оскорбленных, сыпала терминами из психологических телепередач, и объясняла, что «все вы неправильно работаете». (Сама она у Оленькиного класса не преподавала) Школьный психолог считала, что вопрос Залевской не должен отвлекать ее от важного – обсуждения кто из старшеклассников с кем переспал. Вьюноша не думал никак – просто радовался тому, что с Оленькой встречается только на дополнительных занятиях, то есть не его это головная боль.

Отношения у него с Оленькой сложились ровные. Тот случай, когда двум людям решительно ничего друг от друга не надо. Делить нечего. Да и пересекаться приходилось нечасто, только на дополнительных занятиях.

До злополучного экзамена что-то решать по поводу Оленьки вьюноше пришлось лишь раз. Однажды прямо во время урока раздался странный стук. Явно не учительский. Учительский стук, короткий и властный. В нем нет вопросительных интонаций. Он не спрашивает, можно ли войти. Он утверждает свое право быть не за дверью, но внутри. Он как будто говорит.

– Мне плевать, что у тебя сейчас урок. Надо было бы вынести дверь с ноги, но, почему-то так не принято. У меня есть Дело, и сейчас оно станет твоим!

Стук детский «опаздывающий» тоже короткий. На самом деле, ученикам никогда не бывает стыдно за опоздание. Иногда они могут стыд изображать. Иногда могут чувствовать неловкость, из-за грядущих неприятностей. Но главное назначение такого стука – набрать воздуха в легкие. Воздух требуется, чтобы произнести обязательное заклинание. – Извините, можно войти? – И на выдохе, пока учитель бездарно разбазаривает свой словарный запас в пустоту, быстро добраться до нужной парты.

Этот же стук был какой-то чересчур робкий. Ну некому так в школе стучать. Молодой учитель вопросительно изучил дверь. Дверь прикинулась веником, и не спешила раскрывать карты. Вьюноша уверился было, что это у него галлюцинации, но минуту спустя стук повторился. Пришлось идти проверять…

За дверьми оказалась Оленька, с двух сторон подпираемая одноклассницами. Картина Репина –