Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин Страница 153

Семён Саввич (пав на колени). Прости, Христа ради, Аннушка! Всё до последнего гвоздя распродам, а за корову расплатимся.

Тоня. Верь ему, тётя Нюра, верь. Не сейчас, так после сочтёмся.

Анна. О чём вы, бог с вами! Там люди гибнут – вот долг неоплатный.

Семён Саввич (целуя руку её). Праведница ты моя!

Тоня. Дедоньку домовничать оставляю. Бельишка у него небогато, да всё простирнуть надо. Ну и хлеб испечь... или ещё что.

Анна. Неухоженным не будет.

Семён Саввич. Я и сам пока в состоянии. Тебя растил – всю бабью науку превзошёл.

Анна. Может, к нам перейдёшь? Будем вместе горе мыкать.

Семён Саввич. Избу-то на кого брошу?

Анна. Кто на неё позарится? Колом подопрём.

Семён Саввич. Да ни за какие коврижки! Удумали: избу колом. Ишь чего! Заговорился я с вами. Пойду служивую собирать (Уходит.)

Тоня. Переживает, потому и упрямится. Теперь до могилы будет казниться.

Анна. Пусть те казнятся, кто до беды нас довёл. Он сошка мелкая. От Феди что было?

Тоня. Получила на прошлой неделе.

Анна. Почитала бы.

Тоня. Там слова разные... заветные.

Анна. Для меня недоступные? Эх вы, от матери таитесь. А тайна белыми нитками шита. Давно приметила, как ты цветы в окошко кидала.

Тоня. А он не понял.

Анна. Такой уж они народ, мужики... Мой Дёма... (Осеклась.) Пойти коров попроведать? Три дня на скотнике не бывала. Твою группу, однако, мне перепишут.

Тоня. Может, замену найдут?

Анна. Где её взять, замену? Лишних рук нету. (Уходит).

Входит Стеша.

Тоня. Уснул?

Стеша. Грудь дала – успокоился. Я от Кирилла письмо получила.

Тоня. Хорошее?

Стеша. Лучше не бывает. (Читает, не в силах сдержать радость.)

Высвечивается угол землянки, по которой расхаживает мрачный Фёдор.

Кирилл за столом пишет письмо.

Дальние раскаты орудий. Земля с потолка осыпается.

Кирилл. Лапушка моя! Может, нескладно пишу, за то не вини. Я не Данька, сочинять не умею. Но кабы умел все мысли положить на бумагу, сразу поняла бы, как сильно тебя уважаю. До войны обижал, глумился: не разглядел, глупый, что ты – моя доля. Вот сына родила – ещё одна свечечка загорелась в моей жизни. От этого жить стало теплей. Ежели погибну – научи его всему доброму. А самое первое – чтоб людей не обижал. Даже возненавидев, надо уметь полюбить человека. Его есть за что любить. Так мне отец внушал. А он был не без царя в голове...

Фёдор(подставив ладонь). Земля осыпается. Сидим как в могиле. А ведь живые мы, живые...

Кирилл. Вот нет отца, нет главного человека в роду Калинкиных. И я знаю, как тяжело маме. И нам горько, Стеша. Фёдор ходит темней тучи. Лютый стал, не подступись. Ну, ничего, остынет. Потому как война, и в ней поминутно люди гибнут. А за отца отомстим. Так и передай мамке. И поддержи её в минуту печали. Твой Кирилл Калинкин.

Землянку поглотила тьма.

Стеша. «Твой Кирилл Калинкин...» Твой Кирилл...

Входит дед Семён.

Тоня. Скоро ты обернулся!

Семён Саввич. Солдатская справа невелика: кружка, ложка, два полотенца. Сверх нормы ещё образок положил. Носи его около сердца.

Тоня. Я комсомолка, дедонька!

Семён Саввич. Не для молитв кладу, для ограждения. Вдруг пуля чикнет – образок медный защит.

Тоня. Ну давай. (Стеше.) На крикуна бы хоть одним глазком взглянуть.

Стеша. Смотри хоть сколько.

Подруги заходят в дом.

Семён Саввич. Эх, внученька! Тебе бы своих детей табунок! Детей, а не снайперскую винтовку.

Входит Анна.