Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин Страница 156

Бурмин. Да. Имущество у тебя на зависть.

Гурьевна. Самое лучшее выбрала.

Бурмин. Знаю, знаю. Я не в укор. Да ведь в армию-то что поновей надобно.

Гурьевна. Тогда хоть крестик прими. Он золочёный.

Бурмин. С богом-то что, рассорилась?

Гурьевна. Мне Евсей оловянный отольёт.

Бурмин. Вот он чем промышляет! (Евсею.) Эй, Рязанов! На старушечьих-то слезах много добра нажил?

Евсей. Сколь есть, всё моё. Вот они, денежки за промысел. Бери!

Бурмин. Сын воюет, а ты старух обираешь.

Евсей. Я их налогом обложил... в пользу фронта. Так что бери, не брезгуй. Казне всё едино, как деньги добыты.

Бурмин. Казна-то советская. А я тут совет представляю. Кто следующий?

Евсей. Ты не ори на меня! Слышь, не ори! У меня сын красноармеец!

Бурмин. Чья очередь?

Евсей, швырнув деньги, ушёл.

Гурьевна. Он лишнего не берёт. Только за материалы.

Бурмин. Ладно, ладно, не защищай!

Входит Катерина.

Катерина. Вот принесла. Или опять мало?

Бурмин. Сколь не давай, всё мало. Я так считаю. И все так должны считать, пока не победим.

Входить дед Семён.

Семён Саввич (снимая георгиевские кресты). Награды мои прими. Может, кого-нибудь там отметят.

Бурмин. Теперь другие ордена, дедушка!

Семён Саввич. А мои чем хуже? Им генералы первым честь отдавали.

Бурмин. Ох, влетит мне за ваши подарки: то кресты, то крестики...

Голоса. За это и потерпеть не грех.

- Даём что можем.

- Дары праведные.

- Гурьевна шесть лет из избы не выходила. Вышла – стало быть, есть причина.

Гурьевна. У вас сыновья на войне. И мой Тима там же.

К куче добра, сваленного на пороге, подходит Анна.

Анна (потерев колечко, сняла не сразу). Возьми. Без надобности теперь. (Отошла к топорам.)

Один топор – чёрный. Этот символ коробит людей. Они отводят взгляды.

Бурмин(бодрясь). Всё, что ли? Теперь второй вопрос на повестке. (Достаёт пол-литра.)

Семён Саввич. Давай не будем, Федот. Без вина горько.

Бурмин. У всякой скорби свои пределы. Надо и нам хоть на час распрямиться.

Из дома между тем гармонь вынесли.

Катерина. Жги, Прокопий, наяривай! Ты теперь первый парень.

Пронька усаживается на табурет, играет. Женщины, словно петь разучились, недружно подпевают.

Бурмин (отводя старика в сторону). Про Ждана приврал, или впрямь Ворошилов им занимался?

Семён Саввич. Мог заняться. Вполне мог. Такое моё мнение.

Входят Евсей, Латышев.

Евсей(Анне). Тобой, слышь, интересуется.

Анна. Приберёг весточку-то? Долго берёг...

Семён Саввич(оттесняя Латышева). Ты не так поняла, Аннушка! Он поклон привёз от ребят.

Анна. Не молчи, Андрей! Не молчи!

Семён Саввич. Опиши ей в подробностях... тот бой, подле речки.

Бурмин. Рапортуй, Андрюха. Мы тоже интересуемся знать.

Латышев. Значит так... значит, таким манером... Мы перед тем танка лишились. Поначалу как-то непривычно было. Потом освоились. Особенно Кирилл. Сигнал в атаку – он первым через бруствер. Фёдор, наоборот, не торопится. Зато так чисто косит, что после него и делать нечего...

Бурмин. Сибиряк, он такой! Он вроде медведя-шатуна, которого посреди сна разбудили.

Семён Саввич. Эдак, эдак! Мужики наши в гневе непобедимо страшные. Их лучше и не гневить.

Евсей. А мне на ум нехорошие мысли падали. Все живы, значит? Чего же лучше-то?

Катерина. Пляшите! В кои-то веки собрались.