Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин Страница 168

В школе.

Маша расположилась в одном из классов. Сев за парту, расплетает тяжёлые свои косы.

Маша(пишет). Здравствуй, мама! Вот я и на месте. Я очень спешила сюда и не жалею. Мне всё здесь нравится. И люди, среди которых придётся быть долго, может, всю жизнь, и природа здешняя. Из ненцев никто почти не умеет ни читать, ни писать. Если я всё-таки уеду отсюда, то прежде научу их этому. А пока учусь их языку сама. Со мной занимается – ты не поверишь, мамочка! – сам шаман. Он очень славный и непосредственный человек. Он и учитель мой, и переводчик. Я очень смешно говорю и знаю не так много слов, как хотелось бы, но к сентябрю, когда откроется школа, буду знать вполне достаточно, чтобы уметь объясняться с детьми. Порой мне хочется взяться за кисть и что-нибудь порисовать. Но сейчас не до этого. Может, потом... когда всё наладится. Ты, пожалуйста, не волнуйся за меня, не выдумывай разных ужасов. Я же знаю, ты у меня выдумщица. Нафантазируешь и сама же нервничаешь, не спишь ночами. Всё очень здорово, мамочка! Очень здорово! Я как-нибудь напишу тебе об этом подробно... (Встаёт из-за парты, подходит к доске, пишет: «Лось – тямдэ, люди – сада, добрый – хибяри нга ворта...». Прочитав, улыбается, радуясь постижению чужого, трудного языка.)

На улице неподалеку от школы толпа. Шаман что-то объясняет людям, указывая на лиственницу, вершина которой спилена. На голых нижних сучьях – вышитые бисером мешочки, кисы, пояса, монеты, шкуры. В руках у Анфисы петух, голова которого свёрнута. Шаман велит ей положить петуха в дупло – жертва идолу.

Маша заводит патефон, слышится: «Жил-был король когда-то. При нём блоха жила. Милей родного брата она ему была. Блоха? Ха-ха-ха...» Ненцы в ужасе бросаются врассыпную.

Шаман. Она привезла с собою злых духов. Бегите и не показывайтесь, пока духи кричат и злятся.

Все разбежались. Григорий спрятался за ближнее дерево. Однако любопытство берёт верх над страхом.

Шаман бьёт в бубен, что-то выкрикивает, кружась, всходит на школьное крыльцо. Затем, ухмыльнувшись, протискивается в дверь. А бас шаляпинский наводит ужас на аборигенов: «Блохе – кафтан? Блохе? Хе-хе-хе...».

(Видимо, слыхал музыку раньше. Да и страх ему неведом). Сава, Маша, нгани торова!

Маша (остановив патефон). Торова, Ефим. Я рада, что пришёл. Постой. Мань маймбидм. Правильно?

Шаман. Ненася. (Кивает.) Правильно.

Маша. Мне рассказывали о шаманах разные гадости. А ты славный, Ефим. Пыдар сава. Правильно?

Шаман. Мы с тобой два шамана. Мы будем править. Нам нельзя ссориться.

Маша. Мы будем учить. И учиться. Начнём? Видишь? Я выписала некоторые слова. (Читает.) Лось – тямдэ, люди – сада, добрый – хибяри нгаворота.

Шаман(ухмыльнулся). Ненася. Правильно.

Маша(приглядываясь к нему). У тебя на шапке появился ещё один бубенчик. Что это значит?

Шаман. Я одержал ещё одну победу над злыми духами.

Маша (улыбнувшись). А, понимаю. Значит, награда. Ну, орден, что ли.

Шаман. Ага, сам себя наградил.

Маша. А мыло ты больше не глотаешь?

Шаман. Мылом я мою руки.

Маша. А кто говорил, что мыться нельзя? Тело мёрзнет.

Шаман. Мне всё можно. Я шаман.

Маша. Мыться не только тебе можно. Это очень приятно.

Шаман. Да, приятно. Но всем нельзя. Иначе в мире не будет порядка. Все станут одинаковы.

Маша. Ты против равенства?

Шаман. Равенство – глупая выдумка. Когда все равны – исчезает страх, почитание. Исчезает порядок. Пурга над землёй подымется, и люди в ней заблудятся и замёрзнут. Вот так.

Маша. Тебе их жаль?

Шаман. Если они вымерзнут – перед кем я буду шаманить?

Маша. Ты веришь в духов? В бога веришь?

Шаман. Я верю в человеческую глупость. Пока она есть – а она бессмертна, – будет бог.

Маша. Не верю я в твоего бога, у нас церковь отделена от государства. Большинство людей, как и я, не верят.

Шаман. Неверие – тоже глупость. Человек должен во что-то верить. Или – делать вид, что верит.

Маша. Ты делаешь вид или веришь?

Шаман. Я шаман. Мне всё можно. Ведь ты не веришь в свой социализм, в комсомол не веришь, а делаешь вид, что веришь.

Маша. Я верю. И в социализм, и в комсомол.

Шаман.