Эгоист - Роман Калугин Страница 17

Миша, находясь в ступоре от происходящего уже и сам догадался, что пора уходить. Он молча встал, оделся, забрал рюкзак и пошёл к двери.

— Прошу прощения, — извинился он перед родителями Кати, — это вышло случайно.

За ним захлопнулась дверь. Но, несмотря на то, что его выгнали, на душе было спокойно. Он решил, что это связано с тем, что ему не придётся участвовать в семейных разборках. Он вышел из подъезда и совершенно не знал куда идти. Антон по-прежнему не перезвонил, и неизвестно вернулась его тётушка или нет. Миша сел на лавочке в сквере и стал думать, как поступить. Мысли его сначала искали точку соприкосновения исключительно с вопросом поиска жилья. Однако потом, как это бывает, постепенно перетекли в лирическое русло. Он думал о своей жизни, о том, стоит ли ему тратить время на искусство или же это несерьёзно и пора пробовать что-то новое. В двадцать один люди обычно думают о веселье, развлечениях и приключениях, а не о карьере, любви и жизни. Но только не Миша — он с юности относился ко всему серьёзно, так и не постигнув завесы тайн развлечений, соблазнов и пороков. Только сейчас у него начало проклевываться это — периодические гулянки и щекотливая влюблённость.

Миша достал блокнот и начал, от нечего делать, рисовать эскиз сквера. Спустя некоторое время он услышал, как его кто-то позвал по имени. Это была Катя — она закончила профилактическую беседу с родителями и быструю уборку. Она сказала, что ей звонил Антон — тётушка вернулась и готова рассмотреть нового жильца. Миша несказанно обрадовался и отблагодарил Катю крепкими объятиями. Идти было недалеко — два квартала, в сущности — они соседи, что не могло не радовать.

Придя к квартире, Миша позвонил. Дверь открыла миловидная полная женщина лет пятидесяти пяти, в очках с толстой оправой и чашкой чая в руках. Она окинула их добрым, но строгим взглядом, после чего сказала, что жить пустит только одного.

— Я за компанию, — улыбнулась ей Катя, — жить будет он один.

— Хорошо, — одобрительно кивнула она, — поддерживай порядок, буду иногда заглядывать, — наставнически сказала она, обращаясь к Мише.

Они вошли в светлую, просторную комнату, где возле одной стены находился диван, возле другой — шкаф, освобождённый к его приходу, а у окна стоял большой стол.

— Мне нравится, — радостно доложил Миша.

— Вот и отлично, — сказала тётушка и повела гостей дальше — смотреть ванну и кухню.

Кухня оказалась небольшой, но весьма уютной, ванна и туалет также вполне устроили непритязательного Мишу.

Рассчитавшись за первый месяц, довольный Миша проводил Катю до дома, после чего не спеша прогулялся. Расслабленный, без лишних мыслей и тревог, имея работу, пойдя на обучение к художнику, с мыслями о том, что жизнь налаживается, он вернулся в новый дом. Первую ночь ему не спалось. Не то, чтобы диван был жёсткий или же мешал гул соседней улицы — нет. Миша предался размышлениям, предвкушениям и мечтам о своем будущем. Он уже чётко знал, что долго не останется мальчиком на побегушках в издательстве, ему нужно больше. Он хотел соответствовать уровню, на котором, как минимум находилась Оля, а ещё лучше — превосходить его. С каждой мыслей Мишу все больше охватывало желание, даже страсть или одержимость во что бы то ни стало добиться своего.

Понедельник длился невыносимо долго. Отчасти из-за того, что работы было не шибко много, но по большей мере потому, что он очень ждал вечера и первого занятия. Миша возлагал большие надежды на это обучение. Даже нафантазировал, что через месяц, сможет стать вольным художником, хотя где-то глубоко внутри, он знал, что быстро ничего не бывает, несмотря на то, что у человека может быть талант или присутствует в кисти гений.

Вечером Миша пришёл в уже знакомую квартиру художника. Саныч, по своему обыкновению, был уже слегка поддатый, но, как выяснилось во время первого урока, это в какой-то мере способствовало его наставническому таланту. Первое и ещё несколько следующих занятий были посвящены изучению теории: Миша читал лекции по основам композиции, соблюдениям пропорций и симметрий. Лекций было много: и по искусству наложения теней, и по теням, и по анатомии для изображения людей — это все растянулось на несколько недель. За каждой лекцией следовала практика — Мише необходимо было изобразить на холсте карандашами то, как он усвоил урок. Это могло длиться два занятия, после чего Саныч объяснял ошибки и показывал, как надо, затем Миша упорно повторял до тех пор, пока не получал одобрение учителя. В целом Мише нравилось учиться, несмотря на монотонность, с которой проходило каждое занятие. Он учился терпению и усидчивости, так необходимые любому творческому человеку.

Несколько месяцев длились вводные уроки. Все это время Миша работал на совесть, не отлынивал, а в свободное время самостоятельно изучал лекции, которые брал на дом. Параллельно все эти месяцы он безуспешно пытался закрутить роман с Олей. Постоянно получая отказы, но не отступая, он в какой-то момент задумался в чем дело. Может быть, он не так одевается, не так говорит, не так выглядит или слишком беден? Ища ответы на эти вопросы, он не раз допытывался у Кати, но та отвечала лишь, что дело не в нем, а в Оле, которой подавай уже состоявшегося человека. Не раз Катя говорила, что она постоянно крутится в компаниях, которые Мише не по карману, которым он не чета. А каждый раз, когда Катя заикалась о том, чтобы он забыл про неё, Миша злился и говорил, что ни чем не хуже других её ухажеров. Так продолжалось все лето.

В начале осени Саныч объявил, что в ноябре пройдёт выставка молодых художников, и он хочет, чтобы Миша поучаствовал в отборочном конкурсе. Для этого необходимо предоставить две работы: пейзаж, в котором у Миши уже что-то получалось и портрет, где у него все никак не складывалось с симметрией лица. Разумеется, жажда первого успеха подстегнула Мишу и он согласился.

Для пейзажа он выбрал свое излюбленное в последнее время место — заказник возле посёлка с красноречивым названием Лисий Нос. Там он проводил все выходные с раннего утра и до заката. Один раз даже умудрился улизнуть с работы — так он был вдохновлен. Под чутким контролем Саныча, который на каждом занятии тщательно осматривал работу, указывал на недочёты и ошибки, пейзаж был закончен спустя три недели. Картина символично делилась на две части: с левой стороны Миша изобразил кусочек пляжа, плавно перетекающий в