Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин Страница 174

Матвей(рассматривая пейзаж). Я тоже так умею.

Маша. Правда? Ну покажи.

Матвей. Только я рисую на снегу, на бересте. Снег растаял. Береста сгорела. Как же я тебе покажу?

Маша. Жаль. Разве можно так обращаться со своими рисунками?

Матвей. Я охотник. Не могу же я таскать с собой лишний груз.

Маша. Пожалуйста, нарисуй мне что-нибудь.

Матвей. Сейчас. Вот только срежу бересту.

Маша. Попробуй на бумаге. Вот карандаш.

Матвей. На бумаге я не рисовал.

Маша. Это всё равно, что углём на бересте. Не робей, пробуй.

Матвей(взяв мягкий карандаш, проводит один робкий штрих, другой). Бумага такая белая, ровно снег. Только следы на снегу тают, а здесь нет. Что нарисовать тебе?

Маша. Что хочешь. Охоту, например. Это тебе всего ближе.

Матвей. Охота разная бывает. На песца, на лисицу, на соболя, на белку. На ленных гусей или на куропаток. С ружьём, с силком, с капканом. Охота разная бывает.

Маша. Всё равно на кого. На лису, пожалуй. Вот именно: на лису.

Матвей(рисует). Можно и на лису. Лиса повадками похожа на моего брата... Вот нарта... Вот я на нарте. Вот олени... Распадок. И во-он лисица... Сейчас я выстрелю прямо с нарты. Лисью шкуру отдам тебе.

Маша. Спасибо, Матвей. Но лучше не стреляй... пока. (Заглядывает из-за его спины.) Как здорово! Даже не верится, что можно рисовать так быстро и так хорошо.

Матвей. Я всегда рисую быстро. Потому что всё меняется. Горы голубые, а потом вдруг – зелёные или синие... Лес тоже: то золотой, то чёрный или белый. Надо успевать. Иногда я долго рисую: день, два. А береста сгорает быстро. И снег тает быстро. Вместе с рисунками.

Маша (огорчившись). А я воображала, что чуть ли не художница. По сравнению с тобой я просто бездарна. Нет, мне не стоит браться за кисть. (Убежала в школу и тотчас вернулась оттуда с красками, с этюдником.) Это тебе, Матвей. Бери, рисуй. Может, станешь большим художником. Ты должен стать им, Матвей. Поедешь когда-нибудь в город, будешь учиться рисовать.

Матвей. Зачем? Я умею. Сама же сказала, что умею.

Маша. Умеешь. Но есть люди, которые делают это лучше тебя. Вот ты охотник. Умелый охотник. И тебе обидно, когда кто-то добывает белок или соболя больше, чем ты. Верно?

Матвей. Больше, чем я, не добывает никто.

Маша. Вот и рисовать научись так, чтобы никто... понимаешь? – никто не мог нарисовать тайгу и эти горы лучше тебя.

Матвей. Лучше меня никто в стойбище не рисует. Я первый.

Маша. А там, далеко, в Тюмени или в Москве... там есть люди, которые рисуют лучше тебя.

Матвей. Это плохо. (Поразмыслив.) Как же я поеду туда? Там нет ни гор, ни тайги, ни тундры... Там и тебя не будет, белочка, нет, я не поеду.

Маша. Но ты же вернёшься, Матвей. Выучишься и вернёшься.

Матвей. А ты не уедешь отсюда?

Маша. Нет. (Твёрдо.) Нет, теперь я знаю, что не уеду.

Матвей. Ладно. Посылай. Я согласен.

Маша. Обязательно пошлю. Завтра же напишу в окружком и попрошу у них направление для тебя. А пока помоги мне, Матвей. Я ничего не смогу без твоей помощи.

Матвей. Говори. Я всё сделаю.

Маша. В наших чумах много грязи. Люди неопрятны, немыты. Едят что попало. Нужно приучить их к горячей пище, к чистоте, к зубному порошку...

Матвей(морщась). К порошку? Я ел его в больнице. Не знал, что им чистят зубы.

Маша. Теперь знаешь, и ты для меня просто незаменимый человек. С кого же мы начнём, Матвей?

Матвей. Давай хоть с Анфисы. Она сделает всё, что я ей велю. (Ведёт её к чуму Салиндеров.)

В чуме.

Анфиса вышивает лягушку (национальная женская одежда).

Увидав Матвея, радостно вскочила.

Анфиса (воркующе). Матвей-я! Ой, как давно не бывал! (Увидав Машу за его спиной, вытолкнула, задёрнула нюк – входное отверстие).

Матвей (отдёрнув полог, впустил девушку в чум). Кипяток есть, Анфиса?

Анфиса. Хочешь чаю, Матвей-я?

Матвей. Не-ет. Голова зубит шибко. Надо помыть голову.

Анфиса. Кипятку нет. Только чай. Заварила недавно.

Матвей. Можно и чаем. Ещё лучше. (Оглядывает жилище Салиндеров.) Как тут грязно у вас! Будто в загоне.

Анфиса. Всегда