Один день ясного неба - Леони Росс Страница 18

— Вам доводилось есть блюда Завьера Редчуза? Боги всемилостивые, да этот парень умеет готовить!

— Хочу попробовать приготовить так же, как ты, брат, можно? — обратился он к мужчине в придорожной хижине, который подал ему пышную маисовую булочку, плававшую в чашке густого горького шоколада. — Можно?

Полез в карман за деньгами. Так было принято.

— Можно! — ответил мужчина. — Попробуй.

Он уже и не помнил, когда в последний раз совершал обход.

5

Анис задержалась у ворот и провела пальцами по деревянной изгороди, отделявшей ее усадьбу от дороги. Лукиа-таун раскинулся перед ней, взметаясь на холмах, как ковер под ударами выбивалки.

После того, как старуха-соседка ушла в дом, унеся с собой ароматы свежих лаймов и пьяных бабочек, Анис тщательно выбрила себе голову, как делала каждое утро, и натянула на обе руки тяжелые браслеты. Ее голова сверкала под лучами рассветного солнца.

Ей хотелось задать Тан-Тану этот вопрос, глядя прямо в глаза.

— Соседка спятила, считая меня мулицей, или ты и правда мне изменяешь, Тан-Тан?

Она вцепилась в изгородь, глядя на блестящие голые плечи и руки женщин, по двое или по трое направлявшихся мимо их дома к центру города. Женщины острова Дукуйайе славились длинными и гибкими руками и ногами. Остров был холмистый, и им с детства приходилось преодолевать большие расстояния, то взбираясь по склону, то сбегая под гору, потому-то ноги у них и вырастали такие длинные. Но жительницы Баттизьена уверяли, что уроженку Дукуйайе можно было определить вовсе не по длине ног и рук, а по особому запаху рыбы и денег. А женщины с Дукуйайе говорили, что баттизьенки вечно несут какую-то чушь.

Это было правдой, но не совсем, если принять во внимание все обстоятельства.

А может быть, сплетня нарушит наконец повисшее между ними молчание? Тан-Тан ответит: «Нет, ну как ты могла подумать обо мне такое?» А она ему скажет: «Ты же не хочешь со мной говорить, и что же я еще могу подумать?» И они заведут разговор о детях. Он будет с ней ласков. Возьмет ее за руку, будет трогать ее тело.

Сегодня все еще может быть хорошо.

Она была не ревнивая. В первые годы их совместной жизни, когда Анис ловила взгляд Тан-Тана, устремленный из-под густых ресниц на симпатичную девчонку, и при этом он как ни в чем не бывало подносил к губам кружку с ромом, она мысленно хвалила его хороший вкус.

— Все нормально, — замечала она миролюбиво. — На людей надо смотреть.

— А ты смотришь?

В ней шевельнулось инстинктивное желание увильнуть. Мать говорила ей, что в браке всегда возникает необходимость в безобидной лжи.

— У меня есть ты, и я смотрю на тебя, — отвечала она.

Анис почесала свою бритую голову и, выйдя за изгородь, слилась с толпой. Теперь к женщинам присоединились мужчины, и все обсуждали события дня. Дети веселились и орали, радуясь окончанию уроков в школе. Изгородь за ее спиной слегка колыхалась, как неспешная река. Люди приветствовали ее, криками выражая любовь и почтение. Она улыбалась в ответ, высоко держа бритую голову. Сегодня она не будет участвовать ни в каких пропагандистских мероприятиях губернатора Интиасара; он же просто пытался склонить бедных граждан проголосовать за себя, и очень жаль, что они этого не понимали. Она сегодня планировала поработать как обычно. Но сообщение старухи-соседки смешало ее планы. Так что теперь она придет на работу, отменит все встречи и отправится к Тан-Тану на игрушечную фабрику. Есть вещи, которые нельзя откладывать на потом, и ей было наплевать, что он рассердится, если она придет к нему на работу и его побеспокоит.

* * *

Ее дар проявился, только когда ей исполнилось шесть лет, настолько яростно отец ограждал ее от общения с незнакомцами. Улыбчивая темноглазая девочка росла общительной и любознательной, она любила, чтобы ее обнимали, частенько торчала у папиной церкви, радуясь, когда прихожане гладили ее по волосам и трепали по щеке, и все говорили, что у преподобного Лати симпатичная и сообразительная дочурка. «Обожает приставать к людям», — сетовала мать, но даже у нее вызывал улыбку веселый нрав малютки.

А потом у ее дочери проклюнулся дар — и это стало проблемой.

Отец перестал брать Анис с собой на долгие прогулки, не давал тянуть ручки к другим и гнал с глаз долой, когда она бесцеремонно вмешивалась в его беседы с людьми — так он теперь к ней относился: шикал, прогонял, хмурился. Это новое отношение ее поначалу озадачило, а потом стало печалить. Потому как что плохого в том, что она рассказывала людям все, что знала? Она умудрялась видеть плод в животе незамужней девушки, смеялась над мужчинами, страдавшими от чесотки ног и анусов, приставала на улице к незнакомцам с вопросом, могут ли они пробежать две мили за минуту. Заурядные недуги она распознавала с легкостью. Жуткую головную боль у смуглолицего шарманщика, привычно щипавшего ее за щеку, менструальные спазмы у церковной хормейстерши, которая при встрече заключала ее в объятия, а также приступы несварения желудка, солнечные удары, крапивницу, грипп, круп, насморк, повышенный сахар в крови…

Стоило вам только до нее дотронуться, как она уже знала все ваши хвори.

Разумеется, она не знала названий этих расстройств, но ей нравилось доверительное общение с телами других людей, как и понимание собственного тела, внутри которого бурлила серебристая энергия, изливавшаяся из ее пальцев. Ей очень нравился ее дар, так смущавший отца. Он говорил, что она родилась неотесанной грубиянкой, с этими ее беспардонными вопросами, строптивостью и кощунственными суждениями о вере, которые она позволяла себе отпускать. «Но почему ты веришь в одного бога, папа? Многие не верят». Став старше, она взрывалась и топала ногами: «Ну почему никто не сказал мне о моем божественном хранителе? У всех в школе есть свое божество! Я уверена, что мое божество — женщина, а тебе это не нравится, папа, правда?» Она насмехалась над его христианскими правилами, отказывалась изучать Библию, вечно спорила и за семейным ужином стучала кулачком по столу, а преподобный Латибодар поднимал брови и руку: «Ты зашла слишком далеко, Анис. Сиди спокойно, уважь мать».

Она поняла, что ей нужен наставник, причем чем скорее, тем лучше. Кто-то