Про папу - Максим Викторович Цхай Страница 18

Все, что тебя ждет неожиданного, резкого и непредсказуемого, это инсульт. И это вся перспектива иррациональности и вмешательства судьбы в твою жизнь. Если Бога на Западе нет, то по одной причине — он там не нужен.

Когда у человека в повседневности горят глаза от чувства жизни, жизни как чуда, как трагедии, как ужаса или, бывает и такое, — любви, ты видишь этот огонь, и ему нельзя не позавидовать. Ощущение жизни, чувство ее непредсказуемости, жизнь как творчество возможна только при этом условии. Нет такой жизни на Западе. Там и Голливуд — фабрика.

Даже самый разумный, сухой человек, человек-автомат — насквозь иррационален по природе своей хотя бы потому, что на исходе каждого дня на несколько часов впадает в странное оцепенение, уходя в фантастические миры, цель и смысл которых он не может постичь.

Безалкогольное пиво придумано на Западе. Да, резиновая женщина тоже, более того — она там хорошо продается.

Ты будешь всегда сыт, зад будет в тепле, и так будет завтра и через год. Так будет всегда.

Всегда! Так где взять топливо для огня в твоем глазу?

В России девушка, выходя из дома за хлебом, готовит себя как на праздник. Потому что пошла за хлебом, а вышла замуж.

Мужчина здесь хищен и мачист именно потому, что выскочил вечерком на улицу просто пройтись — покурить, а получил нож в бок или стал миллионером, встретив школьных друзей, а те закричали: «Витек! Сто лет в обед! Где ты был, тут у нас такая тема…» Глаза погасшие только у тех мужиков, кто уже получили свой нож или упустили свои миллионы, да и те на что-то надеются.

Такая земля здесь, такой воздух, что либо действовать, либо пить. Дельные мужики сохраняют пропорцию. Остальные уходят в запой.

Удивили запоем Депардье. Напугали ножом Сигала. Мути влюбится в двадцатилетнего русского мачо, который дерется, пьет и трахается каждый раз как последний. Через год он бросит ее, не спасут бабло и известность, и она будет плакать. Настоящими бабьими слезами. От остальных же превратностей российской жизни звезд прикроют их миллионы, за этих ребят можно не волноваться.

И, чувствуя себя Кисой Воробьяниновым перед дверью отца Федора, приготовившего цветочный горшок, тихо скажу: «И за меня тоже».

У меня нет миллионов.

Да и хрен с ними.

Скоро вечер — пойду пройдусь.

19 декабря 2016

Папа пишет письмо старой подруге мамы. Она ему всегда нравилась.

Я хожу вокруг, как кот по цепи, направо пойду — песнь завожу, вот бы папа женился на ней, порадовался бы старик, а налево пойду — страшная сказка, мало мне, блин, тут одного старика. Да и детки ее: еще дом отберут, на фиг.

Поэтому, бродя кругами вокруг старательно пишущего отца, только мурлыкаю: «Пап, а пап, дай почитать письмо?» — «Гр-р-р! Вот еще!» — «Вот так, да? А я тебе фото своих бывших показывал…» — «Ну и что!» — «Прячь, прячь хлеб от лучшего друга, от единственного сына». — «Это не хлеб, это письмо».

Папа аккуратно надписывает конверт своим красивым почерком и старательно, я бы даже сказал любовно, ставит точку.

— На, отправь.

Сказал — как выдохнул, это вот неспроста.

— Папа, а может, мы с тобой без баб проживем, вот на фига? Один пилёж от них. Мне вот сорок четыре, и зачем мне они? Будем жить вдвоем, как Шерлок Холмс с доктором Ватсоном, и никого нам не надо…

— Да какие бабы, выдумываешь тут еще. Идиот. Чтоб сегодня же отправил, а то я сам до почты пойду…

Конечно, отправлю. И смотреть, что в письме, не буду. Я не такой. И папа это знает. Но довольно это бесчестно с его стороны. Попросишь ты еще фоточку моей бывшей, попросишь…

20 декабря 2016 г.

Папа — это энергетический вампир. Я его понял. Надо будет его чесноком закидать.

С утра ныл, кричал и ругался. Днем — то же самое, только громче. Причины нет. Настоящие мужчины не ждут милостей от природы.

Я занимаюсь важными делами. Реально очень важными, ничего нельзя перепутать. Мне предстоит долгая дорога со всеми вытекающими, по законам я должен выехать до утверждения решения о моем пребывании в России, плюс еще много вопросов надо решить.

Папе скучно. Ходит по дому, ищет немного радости. С этим сложно, я очень внимателен и стараюсь никакой радости старику не доставлять.

Так, это прилет, значит, во Внуково или Шереметьево… а, ответ пришел, землю в кадастровый реестр… господи, кто же названия такие выдумывает… Внезапно я подпрыгиваю от неожиданности.

По дому разносится протяжный, торжествующий вопль медведя-шатуна, обнаружившего беззаботно спящего зайчика после того, как в заячье говно наступил.

— Ты! Опять! Не закрыл! Крышку! У своего! Фи-зи-о-раствор-р-ра!

Последнее слово папа просто выдавливает из себя, весь воздух и мощь голосовых связок он потратил на первую часть тирады, однако договорить нужно обязательно, иначе кайф не тот.

Да, я иногда забываю закрыть крышечку у раствора для своих контактных линз.

— Папа, что ты так кричишь, я занят, возьми да закрой…

— А-а-а!!! О-о-о!!!

— Ну дай поработать…

— Осталось, чтобы кошка все опрокинула и я поскользнулся на этой луже. И сломал ногу!

— Папа, хватит.

— И руку!

— Да ядрит…

— Голову разбил!

Я захлопываю ноутбук. Набираю в грудь воздуху.

Вы просите жестких мер? Их есть у меня!

…Через пять минут я падаю в кресло совершенно опустошенный, а папа, напевая, садится проверять чертежи.

Я в унынии. Наверное, я переборщил. К тому же я клялся не материться, тем более в почтительном разговоре с собственным отцом. Короче — стыдобище. Однако еще подвываю, как побитый пес.

— Представь вот, я сейчас начну у тебя из-под носа чертежи выхватывать.

— В лоб получишь, хи-хи-хи!

Пораженно смотрю на отца. Счастлив! Расслаблен и счастлив. Ему сказали, что он плохой, обосновали и подписали: «Расстрелять». Значит, можно больше ни о чем не беспокоиться, хуже уже ничего не будет.

Женить, срочно женить. На какой-нибудь карге.

В Германии я бы, честное слово, какую-нибудь строгую госпожу с хлыстом вызвал на дом. Пока она за ним бы бегала, а он с хихиканьем удирал, я бы понаслаждался, наконец, спокойной, цивилизованной обстановкой в доме.

21 декабря 2016 г.

От треволнений и стрессов последнего времени я таки заболел. Не простужался, не простужался, носясь по холоду, и вот на тебе. Сижу целый день, закутанный во все мягкое, и ем поддельный липовый мед. Поддельный, потому что папа-эконом купил его в медовой