Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин Страница 192

Матвей. Так и вышло. Догнали её у озера. Из всех чёрных дел, Ефим, это было самое чёрное дело.

Шаман. А я не догонял её. Я агитатку твою не трогал.

Матвей. Ты никогда не убиваешь своими руками. Но убийца ты.

Маша, Рочев, Анфиса и Григорий.

Маша(связана). Что вы делаете? Отпустите! Отпустите меня, пожалуйста. Мне нужно в Лурьян.

Рочев. Не можем отпустить, девка. Знаем, зачем в Лурьян спешишь.

Маша. А я не скрываю... за комсомольским билетом иду. Отпустите, а? Ну правда же – за комсомольским билетом! Отпустите! А то я в райком опоздаю.

Рочев. Отпустим немного погодя. Когда подстынешь. Ага, так.

Маша. Звери вы или люди? За что вы мучите меня? Что я вам сделала?

Григорий. Замуж за меня не пошла? Вот мёрзни теперь. Матвейке не достанешься. Морозу достанешься.

Анфиса. Отбила Матвейку? А он мой, мой! Сладкий Матвейка, молодой Матвейка! Никому его не отдам!

Маша. Звери вы! Хуже зверей! За что любила вас? Чего ради учила? Звери-и-и! Убийцы проклятые! Ненавижу вас! Не-на-виижу-у-у!

Старики.

Ефим. Ну видишь? Я не трогал её. Пускай глупцы убивают других глупцов. А я не стану. Я умный.

Матвей. Ты хитрый. Ты скользкий, как уж.

Ефим. Я умный.

Матвейка. А Маши нет... нет Маши!

Звучит тема Сольвейг.

Голос Маши. У вас весна, мама! Скоро полетят гуси, лебеди... Я так люблю их прилёт!

Матвей. Я отыскал её через два дня. Она лежала на нарте. В упряжке были запряжены три оленя. Они – все три – сдохли. Можно было подумать, что Маша просто заблудилась и замёрзла... как раз буран был. Но я нашёл там трубку Петьки Рочева. И Петьки не стало.

Ефим. А тебя посадили.

Матвей. Меня посадили. Сказали, что я загнал оленей в озеро. А я не загонял их... И я убежал из тюрьмы, когда началась война... Меня ранили... Но это потом было. А сначала я успел похоронить Машу. Я положил в её могилу маленькую красную книжечку. Хотя мог бы положить что-нибудь из утвари. Но ведь она не ненка. И я положил только ту красную книжечку – дали ей посмертно. Такая лёгкая и такая дорогая для неё. Думаю, я не погрешил против русских обычаев. На войне иногда так делали.

Ефим. Ты не погрешил. (Смотрит вдаль.) Это что за город?

Матвей. Это не город, Ефим. Это Орлики. Там совхоз теперь. В нём очень много оленей. И машин разных много, и катеров, и бударок. А во-он в той школе... слышишь музыку?

Звучит «Песня Соловейг».

Матвей. В ней учатся дети тех детей, которых учила Маша. Ты не смог остановить жизнь, Ефим. Зря старался.

Ефим. И ты зря жил, Матвей. Агитатки-то нету. И власть ваша в тюрьму тебя посадила. Мы равны.

Матвей. Нет. Не равны. Я воевал... И в той школе поют дети её учеников. А вот памятник на горе... Там лежит Маша. Видишь? Она стоит как живая. Ей, должно быть, холодно на ветру. И я одену её. (Надевает на памятник – девушка с книжками в руках – малицу.)

Ефим(хрипло). Закурить бы... душа мёрзнет. Матвей. У меня кончился табак. На, пососи пустую трубку. И готовься.

Ефим. Долго ли? Я готов, Матвей. Да-авно готов. Матвей. Ты хотел обнять землю своих предков. Вот Орлики. Здесь мы жили.

Ефим(угрюмо). В них поселились чужие люди. И земля эта стала для меня чужой. Всё чужое.

Матвей(услыхав лай поисковых собак). Торопись, Ефим. Тебя ищут. Прощайся.

Ефим. Ещё успею. (Берёт ружьё.) Заряжено?

Матвей. Как положено... на оба ствола.

Ефим. Тебе и одной пули хватит. (Стреляет в Матвея.)

Матвей (удивлённо). Опередил ты... меня... говорил, никого... не убивал...

Ефим. Прощай, брат... Встретимся на том свете.

Матвей молчит. Жизнь из него вытекла. Глаза закрылись. Ефим поднял упавшую трубку, сосёт её. По старческим щекам текут слёзы.

Звучит тема Сольвейг. Упав возле памятника, Ефим обнимает его.