Сергей Семенов - По неправедному пути Страница 2

Да видишь ли, Онисим Ильич! Дело-то не очень лад-но!

Встревожился Головачов, смотрит на Крышкина.

– Что такое? – говорит.

– Хотел я с тобою породниться, да видно… тово… не придется.

– Что так?

– Да то, что за такого молодца я свою дочку не отдам! Скандалист он и пьянчужка, с разной сволочью знается. А вчера ночью приехал ко мне пьяный с шалопаем Ленточкиным и ну ломиться в дом. Сторож не пускает, а они избили его: теперь к мировому хочет подавать.

Вытянулось лицо у Головачова, побледнел он весь; ни слова не сказал, только голову опустил.

– Не обессудь, почтенный – сказал Крышкин.- Не я виноват, сам видишь. Прощай пока, Онисим Ильич!

– Погоди маленько, Ефим Григорьич! Чайку вот попьем.

– Нет, Онисим Ильич, спасибо, много доволен, в другой коли раз!

Поднялся Крышкин с места и пошел к повозке. Головачов проводил его и вернулся в горницу. Стал ходить по комнате пасмурный, как ночь.

"Так и есть, – думает старик. – Опять на старую дорогу попал. А я все думаю, куда сынок-то мой запропал, а он вот что. Ну, погоди же ты, молодчик, доберусь я до тебя! Я те покажу, как скандальничать да хороших людей бесчестить!"

Рассердился Головачов совсем, велел лошадь запрягать. В город за сыном поехал.

Приехал он в город и остановился на постоялом, где всегда останавливался. Увидал на дворе лошадь свою, стал у дворника про Леонтия спрашивать.

– Сегодня не был, – говорит дворник. – Вчера катались они, так приехали поздно; лошадь поставили, сами ушли и до сих пор не бывали.

Пошел Головачов в лавку свою и расспросил приказчика. Рассказал приказчик, как вчера Леонтий выручку забрал, товару кой-какого взял; с тех пор не видал его приказчик.

Пошел Головачов сына по трактирам разыскивать. Ходил-ходил, нашел-таки: сидит в трактире с компанией за столом, винами разными наливаются. Как ястреб на курицу бросился Головачов на сына и вцепился ему В волосы. Завопил Леонтий.

– Тятенька… родимый …

– Ты опять пьянствовать, разбойник ты этакий! Скандальничать подлец, начал! Вот я тебе покажу, как добрых людей позорить! Вот тебе… вот … вот!

Принялся Головачов колотить сына и руками, и ногами по чем ни попало. Барахтался Леонтий, как у волка овца, а вырваться не мог.

– Тятенька, простите! – умолял Леонтий.- Ради Христа, простите! Больше не буду, ей-богу, не буду!

Нс слышит старик, озлился как зверь. Бил-бил, из сил выбился, бросил.

– Будь ты проклят, анафема, срамник поганый! Что ты наделал-то, пес окаянный? Зарезал меня, осрамил седую мою голову. С глаз моих уйди! Чтобы духу твоего в моем доме нс было. И не попадайся – убью; право слово, убью!

– Батюшка, виноват! Простите, последний раз, видит бог, последний раз! Ради Христа, батюшка! Закаюсь и не буду больше!

– Знать, ничего не хочу! Не сын ты мне больше! Слышь, чтоб не видал я тебя!

И обезумевший от гнева старик толкнул в грудь сына ногою и вышел вон. Повалился Леонтий на пол, плачет, ревмя ревет.

Подняли его товарищи, усадили, стали успокаивать, водой холодной напоили. Обошелся маленько парень и с горя потребовал еще вина.

Возвратился Головачов домой уже к вечеру и прошел прямо в свою каморку; к ужину не выходил и пробыл там до утра.

На другой день он встал рано, вышел в сад, сел на скамейку и крепко задумался.

После вчерашнего он стал много тише; сердце его успокоилось, и он даже пожалел сына.

"Круто я поступил с ним, – думал он. – Пожалуй, парень что и начудит. Вишь, как разошелся-то я: на глаза не велел показываться. Напрасно. Ну, побил бы там, потаскал, пригрозил бы прогнать на другой раз, а сейчас бы не следовало. Оно беда не большая – обойдется, сам придет прощения просить, можно еще поурезонить, а все-таки оставить надо".

Подумал еще немного Головачов и решился послать за Леонтием.

" Небось проспался теперь, – думал Онисим Ильич. – Кается, чай, что глупостей натворил! Эх, парень, парень! В кого он только уродился-то?. Порезоню хорошенько, покрепче держать стану, ходу такого не дам, авось образумится. А там женю – женатый-то лучше будет, ветер-то из головы выйдет … А женить непременно надо … Эх, упустили невесту хорошую, не подыскать теперь такой! Ну, не велика беда,ґ похуже возьмем, победнее; нынче невест много, Куда их девать-то! "

Поднялся Онисим Ильич со скамейки и пошел во двор.

Попался ему на дворе работник, и говорит ему Головачов:

– Ты, Никита, позавтракал аль нет?

– Нет еще, Онисим Ильич. А что?

– Да вот что: позавтракай поскорее да поезжай в город. Поищи там Левку-то; чай, в трактире где-нибудь. Привези его домой.

– Ладно.

Поехал работник в город и возвратился к ночи один.

– Ну, что? – спросил Головачов.

– Нет его там, Онисим Ильич! Весь город обегал, у всех спрашивал – нету.

Встревожился Онисим Ильич . Уж не сделал ли над собою чего парень? И на другой день, чуть свет, поехал сам в город. Пробегал весь день, полиции заявил – нет парня, словно в воду канул.

Прошла неделя, другая, а Леонтия все нет. Скоро и осень наступила, а об нем ни слуху ни духу.

Сильно грустил старик о сыне и ругал себя.

– Я сам, старый дурак, виноват во всем: до чего разошелся, проклял даже и искостил всячески. О, господи!

И он долго тужил и вздыхал о парне и наконец убедился, что этим горю не поможешь, видно, делать нечего, чему быть, того не минуешь, а теперь надо о дочери подумать.

Женихов у дочери было много: были и купчики небогатые, и господа прогоревшие, офицер даже один присватывался, да все женихи неподходящие.

Ветрогоны все, за приданым гонятся.: отдай им дочь-то да деньги убей. IIромотаются, и бери дочь назад; а то и хуже что выйдет.

Стал Головачов жениха дочери подыскивать, да такoгo чтобы сумел сам копейку нажить, чтобы прибавить мог к приданому, а не то чтоб размотать, чтобы и хозяйство сберег, и Аннушку счастливой сделал. Не прочь бы и в дом принять зятя Онисим Ильич, лишь бы человек был подходящий.

Сидит раз за чаем Головачов, и говорит ему кухарка, что приказчик из города приехал. Велел позвать его Головачов.

Вошел приказчик, поздоровался с хозяином. Пригласил его Головачов чай пить.

Уселся приказчик, и стал его Головачов о делах расспрашивать. Рассказал приказчик, выручку месячную сдал и осмелился попросить себе прибавки жалованья.

– Я,- говорит,- У вас, Онисим Ильич, пять лет живу честно, благородно, никакими худыми делами не занимаюсь,- так не грех бы!

– Ладно,- говорит Головачов. – Подожди на кухне; я подумаю.

Остался Головачов один и стал обдумывать. И вдруг пришло ему в голову такое, что и сам удивился, как это он раньше не смекнул.

"Не взять ли в зятья этого приказчика?" – подумал он Показался приказчик Головачову человеком подходящим; жил он у него пять лет, торговлю вел хорошо, характер имел тихий, поведения был трезвого, бережливый и скуповатый. за пять лет скопил себе несколько деньжонок, хоть и из малого жалованья; родных у него, кроме матери, не было, знакомства не заводил, – просто золото парень.

"За ним моя Аннушка проживет как у Христа за пазухой" ,- решил Головачов.

Крикнул он приказчика.

– Вот,- говорит,- Петр, какую я тебе награду дам за твою службу! Хочешь ко мне в зятья идти?

Задрожал от радости приказчик: ни слова не говоря, повалился он в ноги хозяину.

– Зачем, зачем? Богу кланяйся, не мне. Встань, брат, потолкуем хорошенько..

Поднялся приказчик, заморгал глазами, весь радостный стал.

– Что ж, согласен?

– Благодетель вы мой! Да за вас век буду бога молить – детям и внукам накажу!

– Ну, ладно, ладно! – усмехнулся Головачов.- Так если согласен, то вот что сделай: прежде найми квартиру получше, потом обставь ее хорошенько, чтобы было куда жену-то привесть, а там уж и образом благословим вас.

– Слушаю-с!

– Ну, так, так! А завтра я сам приеду, обо всем перетолкуем. Теперь ступай пока.

– Очень хорошо-с. Так прощайте, Онисим Ильич!

– Прощай, Петр Емельяныч! Счастливо доехать.

Проводил Головачов приказчика и зашагал по комнате. Ходит, руки потирает.

"Вот и отлично! – думал он. – Как это я раньше не подумал, ведь лучше-то этого и не найти! Нужды нет, что беден,- у меня зато есть. Богатому-то передай, он и начнет обороты делать, рисковать да и профуфырит все. А этот как сядет на деньгу, у него и зубом не вырвешь. Дело поведет осторожно – еще прибавит к моему, и будут век свой жить без заботы".

И пошел Головачов к дочери об женихе объявить.

Когда вошел к Аннушке, она что-то вышивала.

– Анюточка – сказал Головачов. – Какую я тебе новость скажу!

– Какую?

– А такую – жениха тебе нашел.

– Побледнела Аннушка, ничего не сказала, только над шитьем нагнулась.

– Что же ты? Аль не рада? А жених-то какой умный, рассудительный. Некрасив, зато степенный.

Аннушка опять промолчала.