Забытый двор - Сергей Семенович Монастырский Страница 2

Татьяна подошла.

— Я могу вам помочь?

Борису захотелось, чтобы этот голос звучал, и звучал.

— Знаете, я мало понимаю. Но хотелось бы, чтобы девушке понравилось! Давайте на ваш вкус!

— А вкус вашей девушки вы знаете?

— Нет, — признался Борис, это в первый раз!

— Какое ни будь событие?

— Нет, просто так.

Татьяна вдруг остановилась и несколько секунд пристально посмотрела на Бориса.

— Что ни будь не так? — спросил он.

Татьяна как будто очнулась и посерьезнее продолжила разговор.

— Для первого свидания я бы выбрала совсем небольшой букетик, например из этих низких ярко желтых роз. Ну, и чем-то разнообразила.

— Только не с гипсофилой — произнес Борис.

— Да, я тоже не люблю гипсофилу. Лучше несколько зеленых веточек.

— А говорят, что желтый цвет, это цвет измены, — вспомнил Борис.

— Ну, не знаю.

Когда она протянула Борису уже собранный ей букет, он улыбнулся и вернул цветы ей.

— Это вам! — объяснил он.

Татьяна опешила.

— С чего бы это?

— Ну, во-первых, вам этот букет нравится, а во-вторых, у нас сегодня с вами свидание! Как же я без цветов?!

Татьяна ошарашенно смотрела на него.

Продавщица, услышав разговор, уставилась на происходящее.

— Какое свидание?

— В семь часов!

Татьяна опомнилась.

— А ничего, что я замужем?! И муж приедет за мной через час?

— Ничего, я потерплю.

— Какой нахал!

— Да нет у вас никакого мужа, — тоже улыбнулся Борис.

— Откуда вы знаете?

— Я его убил!

… Через час Борис стоял у входа в цветочный рай.

И произошло неожиданное.

Дверь распахнулась, и в желтой спортивной куртке, и в желтых сапожках вышла Татьяна.

Как ему показалось, по возрасту она приближалась к его годам и вдруг, не делая никакой паузы подошла вплотную и прижалась к нему щекой.

Так они стояли несколько минут, и девушки из магазина, прильнув к стеклу, тоже стояли у окна открыв рот, и торопившиеся по улице прохожие приостанавливали шаг и улыбаясь оглядывались на них.

— А, где же муж? — спросил, наконец, Борис.

— Ты же его убил! — Татьяна поцеловала его в щеку.

— А мы уже на ты? — недоверчиво спросил Борис.

— Ну, ты же пригласил на свидание!

Он взял её за руку и повел к машине.

— Кофе? — спросил Борис, включая двигатель.

— Конечно!

— Неправильный ответ. Надо отвечать: да ну вас, мужчина, давайте уж сразу, — вспомнил Борис известный анекдот.

Татьяна молча посмотрела на него.

— Шутка! — поправился Борис. — куда едем?

— Есть замечательная ночная кафешка уютная и кофе хороший! По шоссе налево.

Кафешка была почти пустая, вечерний час встреч еще не наступил.

Было уютно и казалось, что этот вечер предназначен для них двоих.

— Ну, и зачем ты хотел со мной встретиться? — улыбаясь спросила Татьяна.

— Не знаю, просто хотелось. А ты всегда знаешь, зачем тебе хочется встретиться?

— Ну, не буду тебя разочаровывать, я тоже на это рассчитывала. Ты мне нравишься!

— А что, бывает по-другому?!

— Говорят, бывает!

— Врут! Или деревянные по пояс или ботаники!

— Так… — засмеялась Татьяна. — Цель поставлена. Правда, я уже сказала, что ты мне нравишься.

— А зачем ты сразу поцеловала?!

— …

Уже были съедены бутерброды, выпит кофе, а они все разговаривали и разговаривали.

Ни о чем конкретно.

— Слава Богу, — сказала Татьяна, — ты меня не расспрашивал обо мне! И я о жене. Так разве бывает?

— А зачем такие подробности? Может быть, мы завтра расстанемся!?

— Завтра?

— А ты хочешь сегодня?

— Нет!

Он взял её за руку.

— Тогда пойдем.

— Куда?

— У меня номер в гостинице!

— Я не сплю в чужих постелях!

Борис понял по-своему. Он помолчал.

— И все равно приятно было провести вечер.

— Ты не так понял.

Молча сели в машину.

— Куда едем? — спросил Борис, имея ввиду другое.

Татьяна повернулась к нему.

— Ко мне! — и улыбнулась, — это я в чужих постелях не сплю!

Борис взял её за руку.

— Так и хочется спросить: — А муж дома?

Татьяна стала серьезной.

— Давай сразу. Мужа у меня нет. Выходить замуж больше не хочу. А любовники, вроде тебя, если понравятся, иногда бывают! Еще вопросы есть?

— Про тебя не спрашиваю. Замуж выходить я не собираюсь.

— Тогда, Слава Богу!

— Большой опыт?

— В книжках читал!

… Заехали в самый центр — куда-то в кривые переулки возле Арбата.

— Не слабо! — произнес Борис.

— В этом доме с самого рождения жила моя тетка, — пояснила Татьяна, — работала на кондитерской фабрике. Так что не олигарх. Дом был с коммунальными квартирами, просто у нас другое дело — только и успеваем отбиваться от расселения.

— Зачем отбиваетесь?

— Слушай! Я не плохо живу — этот цветочный магазин — моя собственность! Так что вот так.

Татьяна щелкнула чипом, и открыла въезд во двор.

С Борисом произошло что-то странное. Будто он здесь уже когда-то появлялся. Уж очень знакомым казался двор.

Может, это из тех уже далеких студенческих лет, когда он пять лет учился и жил в этом городе и они болтались, конечно в центре, потому что там было все — театры, кафе, музеи. И, конечно, он ходил на тусовки, свидания.

О, боже. Вся жизнь тогда только начиналась.

Как-то вечером он с другом сидели на скамейке у Тверского бульвара, беседуя о чем-то незначительном, рассматривая заинтересованно проходящих мимо них девушек.

Скамейки, стоящие на бульваре, были все заняты.

— У вас свободно? — раздался вдруг девичий голос.

Ну, как же не свободно — они только этого и ждали.

— Только не приставать! — предупредили две девушки, присаживаясь на свободные места.

…. Ну какое там «не приставать». Через полчаса они все вчетвером оживленно болтали, и беззаботный смех девушек разлетался по аллее!

Борис не понимал куда делась внезапно девушка и его друг, их как будто и вовсе не было никогда, а он с оставшейся подругой сидел на скамейке до тех пор, пока не зажглись поздние звезды.

Уже не помнил, конечно, сейчас как звали эту девушку, но жуткое ощущение, что это было именно здесь в темных тогда арбатских переулках, не покидало его.

Господи! Лето, двадцать лет, звезды на темном небе, нежный запах волос, когда она случайно касалась его! Как можно не влюбиться! Влюбляться предстояло еще много раз, но это было сегодня, и это было раз и навсегда! Потом он провожал её до этого незнакомого ему арбатского переулка, потом целовались у подъезда, порой он страстно залазил рукой в открытый вырез кофточки и дрожащими пальцами дотрагивался до её груди, а она не отталкивала его руку и шептала: — Не надо, не надо, не надо!

Потом он шел пешком километров десять по ночной Москве, до закрытого уже метро и замертво