К северу от первой парты - Александр Калинин Страница 21

Подросший, хотя все еще молодежно-прыщавый профессионализм выступил главным обвинителем.

– Материал был слишком сложный. Дети не могли его понять. У них не было банальных базовых знаний, а к ним лезли со сложными нюансами. – Заявил он.

– Два с лишним месяца отнимал у детей время. – Дало показания занудство.

– Дерьмо ты, – выкрикнула из зала самооценка.

Вьюноша покрылся испариной и попытался скрыться от правосудия в мире алкоголя. Старшие коллеги посоветовали. Намекнули, что беженцев оттуда не выдают.

На самом деле громкое название «бар» изрядно бы польстило тому заведению, где молодой историк обычно пытался договориться с совестью. Это был самый натуральный шалман, главное достоинство которого заключалось в дешевой водке и относительно человеческой шаверме.

Для умеренно-интеллигентной публики сие заведение имело еще одно неоспоримое достоинство. Шалман делился на две неравные половины. Та, что поближе к выходу предназначалась для тех, кто не готов отстаивать свои национальные, политические и прочие взгляды в честном формате мордобоя.

В глубинах же скрывался «Бойцовский клуб», неряшливо замаскированный под обшарпанную кальянную. Мускулистая часть общества там жила, цвела желтыми бутонами синяков и пахла синими ароматами похмелья.

Благодаря столь мудрому архитектурному решению, хрупкая часть общества могла чувствовать себя преимущественно в безопасности. Впрочем, иногда, мускулистые протуберанцы все же выплескивались ближе к выходу.

Случилось так, что в шалман заглянули двое опьяненных свежей свободой дембелей. Следовали они, конечно, в «клуб», но только до искомого места не дошли, споткнувшись о пожилую американскую супружескую пару. Счастливые солдатики, заинтересовались потенциальным Врагом и вступили с ним в прямой контакт. Вьюношу с другом служивые непринужденно привлекли к беседе в качестве переводчиков.

Встреча на Эльбе прошла в целом мирно. Страшновато было лишь однажды, когда солдатики вспомнили, что у Врага надо обязательно отбить женщину. Вспомнили, и немедленно приступили к делу. Американской барышне, на взгляд было под восемьдесят. Ее воинственному русскому визави около двадцати. Но разве возраст был когда-нибудь помехой любви?! Дембель был горяч, он к тому моменту как раз достиг температуры сорока градусов, придя в состояние полного равновесия с водкой. Душа его требовала поступков. Он решительно увлек старушку на танцпол и наглядно показал ей, что в России тоже умеют танцевать рок’н’ролл. Бабушка летала по залу в немыслимых фусах, тодесах, и, прости небеса, беттаринях. Дедушка и переводчики хватались за сердце на каждом удачном «солнце» или дюлейне. Они бы и хотели вмешаться, но прочно удерживались на месте напарником танцора.

Когда опасно порозовевшую бабушку вернули на место, вьюноша был немедленно отправлен к барной стойке – за добавкой. В голове его лениво фланировали размышления о том, что Вавилон цел, ибо разница в возрасте, языках, и политическом устройстве – все это фикция. Идущие от сердца слова всегда достигнут адресата.

Он было уже собрался обратно к своему интернациональному столику, когда очередной протуберанец «клуба» выстрелил прямо у него на пути. Даже два. Вьюноша задрал голову и осознал, что даже при большом желании, до этих вершин его кулаку не достать никогда. Ни ввысь, ни вглубь.

Он понадеялся было, что столкновения можно избежать и заложил крутой вираж в сторону, да только куда там. Суровые спортивные парни из «клуба», оперативно взяли его в клещи, не оставляя и тени сомнений – пришли конкретно за ним.

– Помнишь нас? – Прогремело басом откуда-то сверху.

Память у вьюноши была неплохая, и такие выдающиеся фактуры она бы точно не пропустила. Вот только в данный момент, то ли от страха, то ли в связи с недавней дезинфекцией спиртом, была она клинически чиста. Историк побледнел, помычал для виду и замотал головой.

К басу тем временем присоединился неожиданно радостный баритон.

– Вы ведь историк? —

– На гласную какую-то – поддержал товарища бас.

Вьюноша поднял глаза ввысь, и память начала подавать признаки жизни.

Над головой обладателя баритона, тем временем вспыхнула надпись «Эврика».

– Помните, Вы нам еще о доктрине о предопределении рассказывали…!? –

Вьюноша ни за что бы не поверил, расскажи ему кто, что было сказано дальше.

– Ваши уроки были для меня в школе лучиком света…

ЗЫ 1. Солдатики, отправившиеся было спасать свою водку, в ситуацию вникли, растрогались и отпустили вьюношу с его бывшими учениками.

ЗЫ 2. Наутро к вьюноше явилась совесть. Была она помята, и такое ощущение, что тоже с похмелья. Дело о плохом преподавании в школе N она закрыла навсегда. Покаялась даже. Разве что, напоследок намекнула, что неплохо было бы навестить Анну Михайловну и поблагодарить.

За свои 25 еврейских процентов вьюноша получал не раз. Недоброжелатели почему-то ценили эти 25 процентов куда выше, чем оставшиеся 75 русских. Доброжелатели на эту тему радостно зубоскалили. Ну и фиг с ними, пусть будет еврей.

История не стоит на месте. Все течет, все меняется. В том числе и школьное население. С каждым годом в классах все больше и больше ребят – выходцев из далеких южных стран. В первый год работы, в подшефном классе молодого историка оказались две сестры-близняшки, приехавшие в холодный Петербург из солнечного Азербайджана.

Это были две невероятно смешные пигалицы, в крошечных телах которых кипели нешуточные страсти. Традиционные ценности сшибались в них с игривыми всполохами начинающегося пубертата. Сведенные от усердия брови с рвущейся наружу непосредственной детской улыбкой. Вулканический темперамент с непоколебимой решимостью закончить школу с медалью.

Учиться им было непросто. Мало того, что девочки попали в непривычную среду, так еще и времени на учебу у них было в обрез. На их хрупких плечиках лежало столько ответственности, сколько средний Петербургский Обломов сможет познать только после собственной свадьбы.

Вернувшись из школы, пигалицы сначала в обязательном порядке готовили родителям ужин, и только потом садились за уроки. Иногда, вместо занятий им приходилось ездить с папой на работу. (Отец семейства на русском не говорил совершенно) Так что, уже в пятом классе девочки на собственной шкуре узнали, как непросто живется синхронному переводчику. Хватало и других, несвойственных пятиклассникам забот. Девочки выбивались из сил, но свои пятерки честно выгрызали.

Местных Обломовых ответственные южные отличницы раздражали. И сдерживаться они не собирались. Выражалось это по-разному. Иногда девочек классически дергали за косички, иногда задорно поталкивали в коридорах, а иногда дежурно дразнили словом «черножопые».

Школа подобными мелочами не интересовался, так что единственным, кто пытался защитить азербайджанских девочек, был молодой 25-процентный еврей, он же учитель истории.

Когда-то давно, во время футбольного матча, отец так наставлял своего неожиданно еврейского отпрыска.

– Команда, которая играет в синей форме, очевидно, слабее. Поэтому болеть надо за них! – Им и так погано. – Тихо добавлял он, поглядывая украдкой на маму.

Молодой историк живо помнил отеческие наставления. А еще он терпеть не мог любые нападки по национальному признаку и, вдобавок, сочувствовал трудолюбивым сестрам. Поэтому,