Спектакль - Игорь Туманов Страница 21

11. Энкор

Она никогда не могла подумать, что допросные из фильмов так похожи на реальные. Те же серые стены, те же металлические стулья, тот же стол с крючком на нем, чтобы пристёгивать наручники, то же огромное зеркало на одной из стен, понятное дело не простое. В верхнем углу квадратной комнаты маленькая камера наблюдения, одна единственная дверь.

Аделаида сидела на неудобном стуле, без наручников, в полной тишине, уже минут двадцать. Сразу после спектакля она очнулась в скорой помощи, в окружении врачей. Медперсонал диагностировал легкое сотрясение, но ничего серьезного, после этого её посадили в машину и привезли в Управление полиции Города. Она даже не знала, сколько сейчас времени, но, когда они ехали в машине, было уже сильно темно. Возможно, практически полночь.

Дверь допросной медленно открылась и в помещение вошли три человека. Первым шёл мужчина в возрасте, с ярко проявившейся сединой в волосах, в старом потрепанном твидовом пиджаке и с неряшливо завязанным галстуком. Мужчина не был толстым, скорее немного оплывшим из-за возраста. Щеки свисали как у сенбернара, да и в целом лицо у него было собачье. Глаза пустые и не заинтересованные. В руке пустая папка, блокнот и ручка.

Второй мужчина значительно моложе. На вид он был младше Аделаиды, может быть ровесник Кевина. В круглых очках с тонкой оправой, острым взглядом и крючковатым носом. В отличии от первого мужчины, этот оказался опрятен, строгий черный галстук, заправленная рубашка, пиджак застегнут на две верхние пуговицы. Идеально разглаженные по стрелочкам брюки. В одной руке у него ещё один такой же стул, в другой – блокнот.

Третий, похоже, был такого же возраста, как и Ада. Рыжие растрепанные волосы, но не яркие, скорее каштановые. Без веснушек. Невысокий, но широкоплечий. Аристократическое выражение лица, отстраненное. Карие глаза, практически черные. Одет в обычную черную толстовку и джинсы. Через плечо перекинута небольшая кожаная сумка, в руках – странный предмет, непонятного назначения, скорее всего тяжелый, потому как рыжего немного перекосило.

– Доброй ночи, мисс Эстер, – заговорил пожилой мужчина, усаживаясь в кресло. Молодой сел рядом. – Значит, меня зовут Бернард Фаррелл, я детектив. Это – он указал на молодого человека – Оуэн Кросс, он, значит, сурдопереводчик, поможет нам общаться.

Фаррелл при этом даже не поднимал взгляда на Аделаиду, а что-то просматривал в своем блокноте. Девушка переводила взгляд сначала с него, потом на рыжего. В конце концов, прямым текстом спросила о нём переводчика. Оуэн передал её слова детективу. Тот, как будто только сейчас сам заметил странного молодого человека рядом. Рыжий, в то же время, совсем не обращал внимания на остальных. Как оказалось в руке он держал треножник, который сейчас и раскладывал.

– А, этот? Это Рэдрик Кейн из отдела документирования Управления полиции, он будет, значит, производить запись нашего диалога с нескольких камер. Это стандартная процедура, не обращайте на него никакого внимания, – пояснил Фаррелл.

Аделаида насупилась и облокотилась на спинку кресла, скрестив руки. Она вновь обратилась к переводчику и попросила стакан воды. Тот кивнул и удалился. Кейн же продолжал заниматься, видимо, своей работой. Он вытянул штатив на высоту своего подбородка, и установил на него небольшую черную камеру, которую достал из своей сумки. Рэдрик открыл сбоку на ней экранчик и направил объектив на Аделаиду. Потом он вытащил ещё одну камеру, странной кубической формы, с одной выпуклой линзой на грани, и легкий треножник, длиной сантиметров пятнадцать. Этот штативчик, видимо, сделан из упругого материала. Кейн раздвинул ножки в разные стороны и поставил камеру на край стола, со стороны переводчика. Оуэн как раз в этот момент вошел в допросную со стаканом воды и передал его Аде.

– Мисс Эстер, – заговорил, наконец, детектив Фаррелл, – думаю, вы понимаете, о чем мы, значит, хотим поговорить с вами. Значит, сразу поясню: вы ни в чем не обвиняетесь. Камеры наблюдения, значит, видели вас везде, как только вы, значит, въехали в Город. Вы не принимали участия в нападении на мисс Монику Бридж, и уж тем более, значит, на мистера Мэттью Лунна. Нам, значит, важно, чтобы вы побольше рассказали о некой Ребекке Харт. Где вы, значит, познакомились. Когда? При каких обстоятельствах? Как оказались в Верхнем Городе? Знали ли вы о её намерениях?

Это его “значит”, которое он протягивал практически в каждом предложении, невероятно сильно раздражало. При этом детектив Фаррелл казался совершенно не заинтересованным в происходящем диалоге. Он лишь пару раз взглянул в глаза Аделаиде, а все остальное время бросал взгляд то на стены, то в свой блокнот, то на Рэдрика Кейна, который стоял у штатива с камерой.

– Она спрашивает, где Грэхэм Уэллс? – перевел Кросс.

– Он, значит, не захотел вести это расследование по личным обстоятельствам, – пояснил детектив.

– Она хочет знать подробности.

– Мисс Эстер, это совершенно не относится к делу. Давайте вы, значит, просто расскажите все, что знаете о мисс Харт и отправитесь домой. Ваша кузина, Кира, значит, уже едет за вами, – раздраженно ответил Фаррелл.

При упоминании Киры Ада как-то расстроилась. На самом деле она не хотела её видеть. Но ещё больше она огорчилась из-за отсутствия Уэллса. Где-то на подсознательном уровне ей хотелось вновь его увидеть. За те несколько его визитов в пансион “Зеленая роща”, он проявился как располагающий к себе человек, хотя и первое впечатление было ужасным. Но она ждала встречи с ним, а его не оказалось. И его тоже не было рядом.

Аделаида рассказала им все, что знала о Ребекке, ничего не утаивая. И о первом знакомстве на ужине в пансионе, где она кинула в неё мороженым. Об ужасном случае с осиным гнездом, который ей до сих пор снился время от времени. О её бесконечных ссорах с Реджинальдом, о том, что она не сильно то расстроилась его смерти. О её частых исчезновения из особняка, и что Бриттани Клэтуотер ничего об этом никому не рассказывала. Ну и, конечно, о событиях прошедшего дня. Похищение велосипедов, поездка в Город, подбор платья, покушение на человека, поход в Театр, замечательный мюзикл и убийство известного актера. Весь рассказ занял у неё чуть меньше часа, руки ужасно болели от обильной жестикуляции, но несмотря на много неприятных воспоминаний, Ада оставалась сдержанной, делилась информацией с каменным лицом. Фаррелл много записывал, задавал какие-то наводящие вопросы, на которые Аделаида спокойно отвечала.

В конце концов,