Судоверфь на Арбате - Владимир Александрович Потресов Страница 22

А сейчас сносят дома, которые не только были свидетелями димпломатических раутов времен «автомобиль — младший брат самолета», но и видели карету императрицы Марии Федоровны.

Зимой начали рыть котлован и укладывать коллектор под будущей трассой. Многих домов уже не было. Исчезла одна сторона Кречетниковского переулка, бульдозеры перекраивали облик Арбатской площади. Зима выдалась холодная, и строители часто разводили костры, грелись около них, курили папиросы и устало глядели на огонь — работать приходилось даже ночью.

В феврале обнаружились первые весенние запахи, которые тут же напомнили о чем-то очень грустном, хорошем, но что, кажется, давно прошло и никогда-никогда больше не повторится. В школе начался период контрольных, а у нас — пора подготовки к летним походам, к нашей экспедиции, и ребята все чаще стали появляться на Большой Молчановке у Александра Сергеевича, который готовил маршруты новых путешествий.

В то время мы вполне овладели российской мудростью — готовь сани летом, поэтому уже в конце февраля решено было проверить состояние наших разборных байдарок.

В бывшей котельной школы, тогда уже просто подвале, в потрепанных и заплатанных брезентовых мешках покоятся их детали.

Как в предвкушении новогоднего праздника с нетерпением извлекаешь из коробки знакомый с раннего детства красный шар или звезду из толстого тяжелого стекла, так и мы, мешая друг другу, вытряхиваем из чехлов стрингеры, шпангоуты, привальные брусья. Плюхаются на цементный пол резиновые оболочки. Тут же кто-то вспоминает, как Слава Попов сломал вот этот стрингер.

— Помнишь, я тебе тогда еще дал трубку, а в ней обломок… Никак не могли достать.

— Ну да, а Колька предложил его в костре выжечь… Постой, а где это было?

— По-моему, на Плюссе, после устья Вердуги. Мы тогда еще лагерь поставили на таком высоком берегу.

— Ага, а места там какие, скажи…

И уже не облезлые стены котельной видели перед собой ребята. Участники прошлых походов вспоминали осознанием своей причастности забытые было за зиму названия сказочных мест: Ореховцы, Андромер, Люта, Желча. Новое пополнение, впервые соприкоснувшееся со священным, смотрело на старших с недоверием, но на всякий случай помалкивало.

Пока не было взрослых, «старички» достали сигареты и закурили, полностью покорив молодежь своей бывалостью. Между затяжками сыпали корабельной терминологией и как бы мельком посматривали на новичков, мол: видите — с нами не пропадешь, а те, в свою очередь, так же им отвечали: «Да уж мы видим — с вами не пропадешь».

Постепенно все чехлы были опустошены, и вот тут-то даже бывалые притихли, о новичках и говорить нечего. Им рисовались яркие спортивные суда, упругими бортами и крутыми носами разрезающие грозную волну древнего Чудского озера, а вместо них — куча облезлых реек, да чиненая-перечиненая шкура оболочки. Дело в том, что эти байдарки за ветхостью были списаны лет десять назад Московским клубом туристов. Затем они попали в школу, были отремонтированы и много лет использовались в тяжелых туристских походах и экспедициях. За это время приходилось менять детали каркаса, постоянно латать оболочку, которая рвалась не только на острых камнях порогов, но и просто от старости.

Во время всеобщего уныния, когда, казалось, чини — не чини, а все одно — развалится, в подвал спустился Александр Сергеевич. Старшеклассники поспешно загасили сигареты, Коля «незаметно» разгонял клубы дыма, как нарочно неподвижно зависшего под потолком, но Александр Сергеевич сделал вид, что не замечает запаха табака, которого, кстати сказать, совершенно не терпел, оглядел останки байдарок, притихших ребят и спросил:

— Так, други мои, что делать будем?

В ответ раздалось оптимистическое бормотание «старичков», что вот-де починим, подлатаем, заклеим, подтянем и тогда — ого-го! Хотя сами верили в это слабо.

— А как вы относитесь к тому, чтобы нам построить новые байдарки?

К такому вопросу мы были явно не готовы. Ремонтировать старые байдарки давно привыкли — это было как бы непременным атрибутом нашей туристской жизни, но строить! Правда, мы все знали, что Александр Сергеевич имеет большой опыт подобных работ, что сам он сконструировал и построил байдарку, специально предназначенную для походов по малым рекам, и что эта байдарка так же прекрасно выдержала испытания на шквалистых просторах Московского моря, Волги, Селигера.

Знали мы, что по опубликованным в печати чертежам многие туристы-любители строили байдарки этой конструкции — ведь купить байдарку в спортивном магазине в те годы было практически невозможно. Тем не менее построить корабли своими силами казалось невероятным.

Александр Сергеевич посмотрел на часы:

— Так, ребята. Сегодня понедельник, в семь начинает работу водная секция клуба туристов. Я там должен быть. Предлагаю завтра вечером собраться у меня. Подумаем вместе. — И он заспешил наверх.

После школы отправились к Володе Осадчему. Его дом находился совсем рядом, на улице Луначарского. Володя располагал по тем временам шикарными апартаментами: в их малюсеньком одноэтажном строении, прилепившемся к тыльной части здания пресс-центра ООН, была каморка не более трех квадратных метров — зато своя! Ее дверь выходила прямо на лестничную площадку, если здесь такое название подходит. Из древней покосившейся массивной дверной коробки выдвигался потайной выпиленный кусок наличника, обнажая ряд блестящих кнопок вполне современного пульта. Набор кодовой комбинации — и вместе со щелчком замка над дверью загорается надпись: «Войдите».

Уютно светит низкая лампа в металлическом абажуре на пантографе. Часть ребят рассаживается на покосившихся венских стульях, корпусах старых радиоприемников, допотопных осциллографов, самодельных генераторов. Остальные освобождают место на столе. Володя — он у нас еще новичок, очень доволен, что смог оказаться столь полезным при решении такого важного вопроса, — подумать только, строительство новых судов! — располагается в самом углу. Он вообще застенчив, но зато мастер на все руки, не боится никакой работы.

Володя никогда не рвался в лидеры, что, безусловно, подкупало нас, его сверстников, но это я понял много позже. А тогда нас привлекала в нем доброта, желание быть полезным в