Григорий Свирский - Бегство (Ветка Палестины - 3) Страница 23

Стены на министерских высотах украшены большими фотографиями, выполненными мастерами. Крупным планом - спины в белых талесах. Молятся на фоне Стены плача. На другом фотопанно - взволнованные русские олим выходят из самолета с надписью на борту "Аэрофлот".

Тишина в коридоре молитвенная. Сразу нашли кабинет генерального директора. Приемной к нему, видно, не запланировали, пришлось сделать выгородку из коридора - некрасиво, но что поделаешь? И здесь те же фотографии: спины в талесах, "Аэрофлот" на разгрузке, - национальный колорит. Негромко постучали. Выглянула секретарша. Сообщила, что генеральный директор Арье Бар у министра. Собирался уезжать, сюда может не зайти. Посовещались. Решили ждать генерального в приемной Шарона. Иначе можно разминуться. Однако всей группой туда не итти, не толкаться.

Эли и Саша отправились в приемную министра, другие остались ждать в дальнем углу коридора, возле лифта. Что-что, а мимо лифта начальство не пройдет.

Через полчаса заглянул помощник Шарона, задержал взгляд на буйных рыжих кудрях Эли, спросил неуверенно: - Эли из амуты? К кому вы? - Повертел в руках его бумаги, поинтересовался: - Все просчитали? На сорок процентов дешевле?.. Сколько, говорите, вас пришло? От всех городов? Ждите, вас позовут.

Эли и Саша выскочили к остальным, - обрадовать. А заодно и покурить.

Ребята расположились вдоль стены, в мягких коричневых креслах. Чинно сидели, дисциплинированно, не сводя глаз с лифта.

Долго ждать не пришлось. Минут через десять в коридор торопливо вошли двое рослых парней в спортивных майках. Мускулы у парней налитые. Похоже, культуристы. Поглядели на просителей строго, высказались не очень деликатно:

- Вон отсюда! Ну?..

Эли вздрогнул. Саша взглянул на культуристов с любопытством. Объяснил, что они приглашены официально.

- Вон, говорят вам! - взревели культуристы. - Мы - охрана министерства.

Один из охранников так закрутил руку Эли, что его российский пиджак лопнул по шву. И кинул посетителя в сторону дверей головой вперед. Второй культурист пытался сделать тоже самое с Сашей, но сам отлетел вперед головой.

Приглашенных было девять. Кроме старика Аврамия и Эли, молодежь. Крепкие ребята. Сбились в углу коридора, за копировальную машину, - белую, чистенькую, как и все вокруг, объявили решительно: - Не уйдем!

Охрана вызвала полицию. Переговоры заняли не менее получаса. Наперебой пытались объясниться с щеголеватым, затянутым ремнями полицейским офицером, и все как о стенку.

- Нас можно выпроводить только силой! - раздраженно заключил Эли.

- Хотите выносить, так выносите... как свои знамена, - саркастически добавил стоявший за ним старик Аврамий.

Саша вдруг начал багроветь, быстро шагнул к окну и открыл его. Сказал изменившимся тоном:

- Начнете нас выбрасывать, предупреждаю, я прыгну в окно.

У полицейского офицера вытянулась шея. Он выглянул в окно - высокий третий этаж, внизу гранитные плиты.

- Перестаньте валять дурака! Мы на службе, - воскликнул он.

- Кто со мной? - спросил Саша у ребят, теснившихся за спиной. Вперед шагнул рукастый Евсей в старенькой ковбойке, безработный инженер. Подтвердил мрачно: - При первой попытке применить насилие мы оба прыгнем вниз.

Полицейские и не шелохнулись. Понимали, шутки плохи. Но ругаться принялись яро. Восемь голосов отвечали им в той же тональности. Министерский коридор загудел, как иерусалимский рынок Махане Иегуда.

Эли окликнул секретаршу, попросил взять письмо Шарону. Секретарша и головы не повернула. Тогда он открыл крышку копировальной машины, за которой они по-прежнему теснились, вложил бумагу, нажал кнопки - двадцать копий вылетели в один миг.

Письма предлагались теперь всем и каждому: хмурому офицеру безопасности с кобурой на животе, полицейским в форменных черных кепи, толпе любопытных, теснившейся за стеклянной дверью. Из одного письма сделали голубя с широкими крыльями, пустили вдоль коридора. Эли возглашал, как Диоген из бочки:

- Ищу человека! Кто передаст весть господину Шарону? Ищу человека!

Министр показался в коридоре минут через двадцать. Направился широким шагом в сторону гомонящих, которые сразу затихли. Неторопливо проследовал мимо них, - грузный, щекастый, глядя куда-то в потолок. Почти скрылся за стеклянной дверью, когда Эли выкрикнул на иврите: - Арик, еш байя! ("Арик, есть проблема!")

Заметив краем глаза сгрудившихся на лестнице полицейских, чиновников, любопытных свидетелей необычной сцены, Шарон мгновенье колебался, затем обернулся круто, - полы его летнего пиджака пошли вразлет, круглый живот заколыхался, выпятился горой. Впрочем, голос министра прозвучал вполне миролюбиво, по домашнему:

- Есть проблема? Какая проблема?

- Мы представители олим! Из шести городов! Нас не пускают!

- Ка-ак? - в низком голосе Шарона слышалось подлинное удивление. Сейчас... я как раз опаздываю к Премьер-министру. Но... завтра. В шесть вечера. Принесите всё. Будем говорить.

Напряжение схлынуло. Все были рады. Молодые офицеры полиции не скрывали удовлетворения: обошлось без драки, без кровопролития.

Ариель Шарон вошел в лифт и уехал. Остальные спускались по лестнице чуть ли не в обнимку с полицейскими. Только старший офицер приотстал, шепча что-то в свои "воки-токи". Смеясь над недавними страхами, Эли, Саша, Аврамий и Евсей медленно сошли, вместе со всеми, в вестибюль, где под низким ячеистым потолком горели ярким голубым огнем лампы дневного света, радуя взгляд, как праздничная иллюминация.

Здесь, под безжалостным искусственным светом, их ждал взвод автоматчиков. Резко прозвучала команда:

- Руки за спину! Выводить по одному!

Звякнули наручники. Полицейские деловито отстегивали их от своих поясов. Саша бросил взгляд на полицейского офицера, который на лестнице дружелюбно похлопывал его по спине.

- Арест? Что мы сделали?

- Отказались уйти из министерства.

- Как?! Шарон пожал нам руки... И мы выходим, вместе с вами.

- Приказано арестовать! - Молоденький офицер автоматчиков с двумя полоскам на зеленых погонах щелкнул подкованными каблуками. - Сопротивляться не советую.

- Тогда оформим протокол, - вставил Эли.

- Никаких протоколов! У меня приказ! И я не должен никому объяснять.

- Чей приказ? - Саша выступил вперед, приблизился к командиру автоматчиков почти вплотную: - Скажи, если ты еврейский офицер!

Сузившиеся глаза офицера ничего хорошего не предвещали. Саша вытащил из кармана фотоаппарат, подаренный Довом, начал щелкать кадр за кадром. Двое солдат бросились на него, - вывернули руки. Согнутый пополам Саша хотел крикнуть офицеру, что это произвол, увидел - худощавое гордое лицо командира автоматчиков светилось удовлетворением: его приказ был исполнен за секунды, как положено. Командир поднял невысоко руку, - это был сигнал. Вперед шагнули несколько солдат с автоматами, заброшенными за спину. Сам же офицер застыл с приподнятой рукой окаменело. Не офицер, а монумент.

Саша понял - сейчас будут вязать. Он пошевелил кистями рук, почти физически ощущая на своих запястьях наручники. Никаких лагерных ассоциаций, в этот момент, не возникло. У тела своя память: оно ждало привычной и резкой боли, когда винт наручников входит в кость.

Вспомнилось в тот момент совсем другое, - исхудалое морщинистое лицо Курта Розенберга, когда Курт сказал печально: "Они такие же евреи, как я падишах..." И, неожиданно для самого себя, вскричал диким голосом:

- Ребята, это переодетые арабы! Не поддавайся - бей их! И полицейские, и офицер безопасности были готовы к чему угодно, все на своем веку перевидали?! Но к этому?! Молоденький командир автоматчиков раскрыл от неожиданности рот.

- Арабы?! Какие арабы?! - потрясенно повторял он.

- Документы, если ты еврейский офицер! - Саша заставил предъявить документы, записал имя, звание и номер его воинского удостоверения. Эли, единственый из олим, говоривший на иврите свободно, тут же оценил возможности уникальной ситуции, принялся задавать офицеру и полицейским вопрос за вопросом:

- Чей приказ об аресте? Устный или письменный?.. - Ответы он записывал в блокнот.

Саша, полуотвернувшись, фотографировал всю сцену через плечо.

Эли заметил, что неподалеку есть выход в коридор, там телефоны, - в любом кабинете, где сейчас пусто... Шепнул Аврамию, чтобы тот оторвался от группы. "Старик, не обратят внимания..." Сунул профессору свою записную книжку, открытую на букву "К" -(корреспонденты).

- Пожалуйста, по всем номерам! Мы отвлечем их. Эли требовал документы и у полицейских офицеров. Они неохотно показывали, вступали в объяснения. Как говорится, пар был выпущен... Солдаты растерянно переступали с ноги на ногу: никакого приказа не было.

Медвежатистый Евсей затеял особое развлечение. Никто не знал, что инженер был давним энтузиастом йоги. Евсей поставил два стула, лег своим стриженным под горшок затылком на край спинки, ноги положил на другую спинку. Растянулся между стульев без провиса, будто он из металла. Предложил солдатам сесть сверху, заявив, что может выдержать весь взвод, вместе с приданной ему артиллерией. Солдаты смеялись, время шло. Наконец, появился из бокового коридора профессор Аврамий Шор. Сообщил, что звонил в газету "Хаарец" и в "Новости недели".