Три креста - Григорий Александрович Шепелев Страница 23

– Непременно, – пообещала Ирка и убежала, делая большой крюк в обход старика. В дорогущих туфлях ей было бегать очень легко.

– Забавная девочка, – произнёс Новальный, наколов вилкой пару кусочков спаржи, – Танюха, это и есть твоя подруженция? Никогда бы даже и не подумал! Что у тебя с ней может быть общего?

– Лёшка, ты плохо кончишь, поскольку вечно всё путаешь и городишь какие-то огороды, – вздохнула Таня, – она – подруга моей подруги, которую зовут Рита Дроздова! Правда, у Ритки с ней общего ещё меньше, чем у меня, она вообще человек заоблачный. Я понятия не имею, что их там связывает! Могу лишь предположить, что склонность публиковать свои кровоизлияния в интернете.

– Она вообще отбитая, эта Рита Дроздова, – кивнула головой Ксения, – Я читала её стихи. Это сумасшествие! У нас уже реально ребят сажают за нанесение тяжких телесных повреждений ментам бросанием в них арбузными семечками, а эта красавица предлагает разрушать храмы! Ой, только не надо мне про Пилата напоминать, хорошо? Попробуйте прокурорам о нём напомнить. Тогда Госдума мгновенно примет закон об уголовной ответственности за напоминание прокурорам о разрушении храма в Ершалаиме!

– Тише, Ксения, тише, – шепнул Новальный, – дедушка навострил на тебя рога, хоть ты – не брюнетка!

Действительно – Александр Андреевич, без особых усилий поднявшись из-за стола, вразвалочку направлялся к трём знаменитостям. Впрочем, сам он едва ли им уступал популярностью, поскольку его лицо порой было невозможно убрать с экрана, даже переключив на другой канал. За всеми столами его узнали и указали на него пальцами, но пофоткаться с ним желающих не нашлось.

– Приветствую вас, господин и две его дамы! – менее пьяненьким, чем всегда, голоском проблеял морщинистый литератор, без церемоний сев напротив Новального, между Таней и Ксенией, – вы позволите?

– Ба! Александр Андреевич! – заорал Новальный, рискнув войти в роль Коровьева, – счастье-то! Не прикажете ли, пардон, закусить, Александр Андреевич? А? Ведь вы не закусывали, мне кажется!

– Виноват, – грозно просипел седой литератор, сливаясь с образом Никанора Ивановича, – какие тут могут быть закуски? Я извиняюсь, вы – лицо официальное?

– А твоё какое собачье сердце? – резко ушёл от цитат Новальный, – простите, собачье дело? Ещё раз простите – ваше! Да, я – лицо неофициальное, но когда я стану официальным лицом – а это произойдет сразу после следующих президентских выборов, я назначу вас министром внутренних дел, Александр Андреевич. А как только все внутренние дела сделаются вашими – дворники их смогут легко убрать, так как они станут собачьими! Таким образом, упразднится целое министерство с мощной коррупционной основой. Как вам задумочка, Полиграф Полиграфович?

– Лёша, ты опустился до оскорблений, – вздохнула Ксения, – Александр Андреевич хочет выпить, поэтому и пришёл. Вы будете пить коньяк, Александр Андреевич?

– С вами употреблять алкоголь я отказываюсь, дражайшая Ксения Анатольевна, – отрицательно помахал своими седыми космами Александр Андреевич, – вы – предательница!

– Мой Бог! Кого же я предала?

– Именно того, к кому сейчас обратились – своего бога, ибо ваш бог – золотой Телец! А вы его предаёте – дружите с теми, кто хочет сделать нашу страну слабой и зависимой, то есть – нищей. В нищей стране кто будет вам хорошо платить за пошлость и мерзость, которую вы плодите в средствах массовой информации, Ксения Анатольевна? Вот ваш друг и единомышленник, Алексей Анатольевич… Кстати, кстати! А почему у вас – одно отчество? Не один ли у вас отец? И не Сатана ли имя ему?

– Наконец-то вы начинаете прозревать, господин Лимонханов! – вскричала Танечка, наставляя сзади Александру Андреевичу рога из двух пальцев, что было сразу заснято десятком камер, – а то заладили – ЦРУ, Госдеп, Пентагон, всемирный еврейский заговор, мировое правительство! Бери выше! Сам Сатана спонсирует наших оппозиционеров, вот кто! Об этом и расскажите сегодня в телепрограмме у Соловьёва. Пусть вам похлопают.

– Вот с тобой я выпью, Танюшечка, – улыбнулся писатель, делая знак проходившей мимо официантке подать бокал, – ты – не Ксения Анатольевна, никого ни разу не предавала! Ты – очень твёрдая и последовательная мразь.

Танечка нисколько не оскорбилась, и они выпили. После этого литератор опять вернулся к своим пажам. Музыка давно уже смолкла, так как диджей, очевидно, выработал ресурс искромётности. Молодёжь, которая также выдохлась на танцполе, теперь накачивалась спиртным, громко обсуждая Новального – конечно, не без расчёта вызвать его на спор. К столику, за которым сидел скандальный разоблачитель, снова подошла Ирка.

– Ещё что-нибудь желаете, господа? – спросила она.

– Садись за рояль, – предложила Танечка, – поиграй.

– Это невозможно! – вспыхнула Ирка.

– Без тебя знаю, что невозможно. Но будь добра совершать даже невозможное, когда я об этом прошу!

Делать было нечего, села Ирка к роялю. И, подняв крышку, стала играть. Начала она с третьей части «Лунной сонаты», ибо не далее как сегодня Рита дома просила её исполнить именно это произведение. Сама Рита тоже играла его, но плохо. Про игру Ирки сказать такое мог только её придирчивый педагог по специальности. Когда ресторан внезапно и сокрушительно захлестнула буря аккордов, все опустили свои бокалы и перестали есть, а также общаться. После Бетховена прозвучала «Мурка» – да не простая, а с джазовыми гармониями, а затем – «Семь сорок», «Моя Марусечка», ещё больше ошеломившая публику, и канкан. Завершила Ирка таким убийственным рок-н-роллом, что половина народу ринулась на танцпол, и официантке пришлось молотить по клавишам до тех пор, пока все танцоры не повалились. Руки аж онемели.

Домой её везла Танечка. Всю дорогу Ирка общалась по телефону с директором ресторана, выслушивая различные предложения. Ни одно её не заинтересовало. Она уволилась.

Глава пятнадцатая

Ужасная смерть

Выйдя из служебного лифта, Дунька с четверть минуты пряталась за углом лифтовой площадки, скользя глазами по длинному коридору и размышляя, как поступить. Дело было сложное. Не хотелось сейчас столкнуться здесь с кем-то, кроме отца. Коридор, по счастью, был пуст. Выработав план, Дунька прошмыгнула по чисто вымытому линолеуму к ординаторской и чуть-чуть приоткрыла дверь, чтоб увидеть всё, что происходило внутри, а самой остаться не запримеченной. Но не тут-то было! Глазастая дылда Прялкина, как всегда, смотрела в нужную сторону.

– Входи, Дунька! – весело заорала она, ставя чашку в блюдце. Дунька вошла. А как было не войти? За столом сидели, кроме ужасной Прялкиной, и Ирина Евгеньевна, и Лариса, и Александр Петрович, и Алексей Борисович, и медсёстры какие-то – словом, все, кто Дуньке был сейчас нужен, как геморрой. И все на неё уставились, перестав пить чай, а может быть – ещё что-то, Дунька не разглядела.

– К отцу пришла? – продолжала вгонять её в краску Прялкина, – за деньгами? Тебе ведь, вроде, купили всё!

– Да не за деньгами я, – протянула Дунька, по-детски вытянув